Путь
Шрифт:
Хотя нет — дома воняло. Поэтому он принял решение и на следующее утро направился в ликей: к Юджину, зарплате и уходу в работу. Что это будет за дело, которое сможет занять его возбужденный ум, Алекс не знал. Только по дороге у него забрезжила идея, и Алекс решил попробовать её осуществить.
**
— …вот так всё и было, — закончил рассказывать Алек Юджу, когда они утром вдвоем сидели в одиночестве в только что открытой ликейской столовой. Он умудрился так совместить правду и вымысел, что все сплелось в итоге в историю
— Алек, это ты там столько заработал, что мокасины фирменные купил? — не поверил ему старый приятель, разрезая эскалоп тупым ножом и кладя его в рот.
— А я не говорил, что он бедный, — усмехнулся Алек, попивая противный кофе и пряча ноги под стол. — Там такой дяденька, обеспеченный. Раньше руководителем какой-то компании был большой, денег накопил достаточно. Я ему помогал от инсульта отойти, он остался благодарен и, прикинь, даже пожертвование решил сделать нашему ликею. По крайней мере, пообещал.
— Обещал, говоришь, — все так же скептически жевал деревянный эскалоп Юджин. — А знаешь, что обещанного три года ждут? А на пятый забывают.
— Не! Там четкий мужик. Сказал — сделает! Кстати, Юдж, вот именно об этом я и позвал тебя поговорить с утра пораньше!
— М? — Юджин откусил прямо зубами новую порцию твердого мяса.
— Давай наше исследование продолжим, а?
— Какое исследование? — с набитым ртом произнес Юджин.
— Про восстановление нервных клеток! Помнишь, мы с тобой на последних курсах ликея об этом мечтали? Даже теории какие-то писали. У меня все конспекты остались, если что. Послушай, нам скоро привезут новое оборудование, причем, список закупок, скорее всего, я сам могу составить — вот и напишу, что нам нужно. Давай всё купим и совершим открытие в нейрологии? А? Дружище?
Юджин даже перестал работать челюстями и с удивлением поглядел на Александра. Потом сделал знак — подожди-подожди — и начал усиленно жевать. Алекс с некоторой нервозностью ждал, в нетерпении постукивая ногой по полу. Наконец Юдж прожевал, сглотнул и выдал:
— Дебил?
— Почему?
— Нахрена?
— Что нахрена?
— Нахрена это нужно?
— Ну, мы же с тобой хотели…
— Ты чего несешь, друг мой, Алек?!
— Что такое, ты объясни? Я не понимаю.
— Сколько Хьюбел шел к Нобелевке, вспомни?
— Лет двадцать, не скажу теперь точно, забыл уже.
— Вот! Двадцать! Двадцать долбаных лет долбаной жизни!
— Ну и что?! Зато нобелевка! Или союзка! Зато весь мир будет знать!
— Алек, кто тебя будет знать? Десять таких же, как мы, ботанов из соседнего ликея? Дружок, очнись! Кому они нахрен нужны — эти исследования? Кто Хьюбела знает в этом мире, кроме нас с тобой? Никто! Потому что бренно это всё! — Юджин явно выкладывал то, что у него давно накипело. — Ничего не имеет смысла! Наша жизнь — это капля в море времени. Вопрос в том, как долго по водной глади вечности будут идти круги от того, что мы делаем! В основном, существование огромной массы людей никак не сказывается на поверхности воды. Мы, люди, как пыль — падаем и тонем в океане вечности.
— Ну, братец, загнул. Я мало что понял — если все бренно и временно, то зачем ты, например, тогда живешь?
— Наука —
временна, жизнь — мимолетна, а поэзия — вечна!— Ну тебя в баню, с твоей вечностью и твоими дурацкими стихами! — Алек со звоном поставил почти пустую чашечку кофе на блюдце. — Все мозги мне запутал.
— Что значит, запутал? — неожиданно равнодушно вопросил Юдж.
— Вот ты мне скажи, ты куда идешь? — порывисто ответил вопросом на вопрос Алек.
— Никуда. Сижу, котлету ем.
— Да я не про это. По жизни куда идешь?
Юджин на пару секунд задумался, жуя эскалоп.
— Тоже никуда. Сижу, говорю, ем котлету.
— Вот ты всю жизнь эту котлету и будешь жевать! — в сердцах бросил Алек.
— А ты так нет, — фыркнул невозмутимый Юджин.
— Ты пойми, нужно двигаться куда-то!
— Так я двигаюсь!
— Куда?
— Стихи пишу!
— Это неверный ответ! Я спрашиваю тебя, куда ты идешь, а ты мне отвечаешь, что ты делаешь. Это два разных вопроса, если что! Я тебе задал вопрос… — тоном ментора начал Алекс.
— Слушай, Алек, если не хочешь услышать, куда ты можешь пойти с такими вопросами, то лучше не задавай их, ладно? — перебил его и внезапно напрягся обычно спокойный Юдж, постепенно заводясь до громкого шепота с разлетающимися изо рта крошками. — Я могу сказать, куда тебе идти, хочешь? Далеко и надолго! Нехер меня жизни учить! Ты сам-то докудова дошёл, чтобы поучать, а? Месяц его не было, у богатенького деда пожил, наслушался его пересудов, обратно нарисовался и начал рассказывать, кому что делать! Ты сначала сам добейся, а потом учи людей, куда им идти, ладно?
Видно было, что Юджин психанул. Алек редко видел его таким, поэтому замолчал от греха подальше. В тишине, прерываемой лишь звяканьем стаканов в служебной комнате столовой, они молча доели завтрак и поднялись из-за стола.
— Ладно, Юдж, не сердись! — примирительным тоном сказал Алек. — Ты прав. Меня столько времени не было, и, вместо того, чтобы узнать, как ты поживаешь, начал вываливать на тебя кучу информации. Пойдем лучше, я с тобой постою. Ты же будешь курить?
— Я всю жизнь курю после завтрака, — проворчал Юджин, но было видно, что он подобрел и расслабился.
Стоя под козырьком, спасающим от июньского дождя, продолжавшегося по нескольку недель, Алек спросил:
— Ну что, как со своей-то, помирился? — и улыбнулся, надеясь на положительный ответ.
— Ага, помирился, — дрогнувшим голосом произнес Юдж и закурил. — Ушла она от меня к другому. А меня послала.
Пару минут парни стояли молча. Алекс молча протянул руку к сигаретам, Юдж в ответ подал ему открытую пачку и зажигалку. Алекс, сплюнув, закурил и тут же закашлялся. А Юджин, глядя куда-то вдаль, продолжил:
— К какому-то мажору. С мобилой. С квартирой двухкомнатной во втором поясе, прикинь?
— Да ты чё?! — искренне расстроился Алек. — Вот малака! Он наш, местный, из Мессены?
— Да нет, какой-то богатенький маменькин сынок из Мегары, вроде!
— Я знаю его?
— Нет, я и сам его не видел никогда. Она, оказывается, когда от меня ушла, то у подружки поселилась. А у той компания. И этот хмырь там оказался. Ну и…
— И чего делать будешь?
— Ничего, а что тут поделаешь?