Путник. Капитан «Неуловимого»

Так вот, как я побудку устроил, закинул в земляки техперсонала, обслуги и охраны противотанковые гранаты, и пока звучали разрывы, залез в извлечённый из Хранилища танк, и запустив двигатель, покатил к землянкам офицеров. Тут положив снаряд рядом с выходом трёх землянок, загнав самых шустрых обратно, там те и обитали, и заглушив двигатель, дав пару очередей из пулемёта, громко сказал:

–  Оставить оружие в землянках и выйти наружу. Работает советская террор-группа. Рекомендую без шуток со спрятанным оружием.

После недолгих переговоров те всё же начали выходить, Взор показал, что у двоих оружие было, так что две короткие очереди и те повалились на снег.

–  Я предупреждал. При убитых было оружие. Ближайшим достать их и бросить ближе к танку. Выполнять.

Когда те выполнили приказ, я покинул танк, и подобрав оружие, сходив в землянки, пусть думают, что их продолжают на прицеле держать, собрал личное оружие и там, с кобурами, и ремнями. Покинув последнюю землянку, поглядывая на данные Взора, не все убиты были в других землянках, немало оглушённых, но они пока не бойцы, контузии серьёзные, поэтому я считал, что с полчаса у меня есть, поэтому осмотрев строй летчиков, что дрожали от холода, не все успели тёплые куртки накинуть, я в трофеи с десяток кожаных с меховыми воротниками прибрал, и сообщил тем:

–  Мне нужно три добровольца. Специалист по истребителям, специалист по гидросамолётам, и специалист по штурмовой авиации, желательно чтобы все трое умели управлять самолётами типа «Шторьх». Все трое будут работать на меня. После окончания войны они не будут отправлены в Сибирь, более того получат оплату за работу в виде золотого слитка в один килограмм каждый, и возвращены на родину. Итак?

На мой вопросительный взгляд лётчики мялись, многие недобро, а то и с ненавистью смотрели на меня, видимо узнали, но добровольцев особо не было.

–  Забыл уточнить. Эти трое останутся в живых, остальные будут ликвидированы тут же. Или они купят жизни своих коллег. Правда, оставить я их просто так не могу, всё же офицеры противника, но думаю одна пуля в ногу каждому, решит этот вопрос. Итак?

В этот раз добровольцы были, я не брал тех что на меня с ненавистью смотрели, но отобрал троих, под честное слово, что оставшихся не трону, за это те будут служить не за страх, а за совесть. К счастью один умелец по гидросамолётам был, он меня и обучит. Да, эти немцы ещё меня и учить пилотированию будут, об этом я их позже уведомлю. А так в качестве торга я всем лётчикам не в ногу стрелял, а в руку, сквозная ниже локтя, рана есть, лечиться будут, выпав из строя, так что все формальности соблюдены. Эту тройку я спустил в землянку, те утеплились, одев верхнюю одежду, и убрав по очереди в Хранилище, вернулся в танк и погнал прочь, что нужно с аэродрома забрал, двигаемся дальше. Так до полуночи и работал, снова бывшие советские склады, захваченные немцами, были мне интересны. С продовольствием, таких мало было, с боеприпасами, этих больше всех, с вооружением и бронетехникой. С состава одной из станций я увёл двадцать новеньких «четвёрок», а вместе с танками было шесть броневиков, шестиколёсных, пушечных, новые, французы их делают. Вот так в полночь я достал связной «мессер», и один из лётчиков, капитан, подняв машину в воздух, хотя говорил, что в такой мороз они не летают, повёз меня в сторону Крыма. Дальность у машины почти тысяча километров, скорость за триста километров в час, думаю до рассвета, с одной дозаправкой, будем в районе Севастополя. Как капитан и говорил, даже на небольшой высоте, на максимальной скорости, началось обледенение, пришлось снизить до двухсот в час. Однако, чем дальше к югу, тем становилось теплее. Дозаправившись, мы в шесть утра добрались до Крыма, Перешеек уже прилетели, когда я приказал срочно идти на посадку. Да тут Джанкой под нами мелькнул, и плотно забитая припасами станция. Такой куш я упускать не хотел.

Сели на дорогу, появившееся солнце успело её осветить. Пилота в Хранилище, хорошо потрудившийся самолет, что благополучно пережил посадку, следом, но после дозаправки. Я же переоделся в форму офицера СС, сел в машину, это другая была, чтобы соответствовала документам своими тактическими знаками, и покатил к Джанкою. Жаль времени тут поработать плотно нет, уже сегодня я должен быть в штабе флота, или армии, а то бы я тут повеселился. С другой стороны, это как раз и есть моя задача, ослабить Манштейна и румынские армии, и дать нашим отбросить их прочь от Крыма. Однако появись перед очами командующего фронтом и флота нужно обязательно, так что поиграюсь в Джанкое и срочно к нашим. Жаль, что уже светлое время суток, я больше по ночам работаю. Оно так вернее, но я решил рискнуть. И знаете я в шоке. Румыны на посту меня в лицо видимо не узнали, пропустили свободно, дальше я заехал на станцию, поставив машину за склад, тут никто не видел нас, и убрал машину в Хранилище. Дальше делал просто, убирал кусок стены и проникал на склад, прибирая содержимое в Хранилище. Всё самое ценное. Часовых я не трогал, потому тревога не поднялась, просто никто ничего не понял. Всё ценное было на складах, а менее ценное, штабелями под открытом небом сложено, вроде боеприпасов. Их я напоследок оставил. Я потом прошёлся вдоль состава с цистернами топлива, авиационным, прикладывал ладони, и всё содержимое, к слову, муть на дне цистерн оставалась, убирал в Хранилище. Со стороны казалось, что я просто хлопаю по пузатым бокам цистерн с довольной улыбкой. Да и часть вагонов от грузов так освободил. На платформах под брезентом стояли немецкие самоходки, всего восемь, но видно, что только с завода. Жаль они на виду. Прибрать нельзя, но и немцам оставлять их я не хотел.

Часа три на всё потратил, не трогал только те склады где разгрузка шла, или погрузка. Правда, один склад закрыли, и я его обнёс, но это так, мелочи. Сняв пять часовых, прибрал штабеля с боеприпасами, причём так чтобы со стороны казалось, что там в порядке. В центре штабелей прибирал, а что по краям, оставлял. Покинув город, я достал полковой миномёт и с расстояния в пять километров выпустил более полутора сотен мин по станции. Пожаров и взрывов было множество. Там ещё румынский пехотный полк прибыл, на четырёх составах, тоже серьёзные потери понёс. Горели и взрывались цистерны состава с топливом. Я конечно горючее с них забрал, но того что осталось хватило для ярких взрывов. Самоходки тоже полыхали, ещё бы по мине в моторное отделение каждой пустил. Теперь их только на металлолом. На этом всё, я убрал миномёт, отошёл в поле. Тут ровная площадка, достал «У-2» и немецкого лётчика. Того же капитана, он эту машину знал, я ранее уточнял, мы сели в кабину и полетели прочь, к нашим. Тут сто пятьдесят километров всего, лететь всего ничего.

Капитан я предупредил что обстрелять с земли могут, так что пусть крутится. Летели мы на бреющем, стелясь по неровным складкам местности, однако добрались до наших, перемахнув через передовую, по моему по нам и немцы и наши стреляли, Взор показал. Уйдя чуть в сторону, я в переговорную трубку велел сажать машину в распадке, там место ровное и пусто. Там и сели. Я едва успел убрать лётчика и машину, да переодеться в свою форму командира-подводника, как на вершине, скача по кочкам, появилась «полуторка», полная бойцов. За ней две легковушки и мотоцикл с коляской не торопясь спешили. А переоделся я в парадную форму, только бушлат не стал, тут для шинели вполне неплохо, и поправив кортик и планшетку на боку, держа тревожный чемоданчик, направился навстречу хозяевам. Надо сказать, встреча эта оказалась на удивление недоброжелательной, и я бы даже сказал очень негостеприимной. Когда машина подскочила, и юзом тормозя остановилась, из кузова посыпались злые на вид бойцы, что наставили на меня свои винтовки, и стали орать чтобы я лёг на землю и держал руки на виду. Причём командир, в звании лейтенанта, только поддерживал своих бойцов. По знакам различия - это видимо снабженцы были, десяток бойцов, в основном пожилые, техник-интендант второго ранга, и водитель.

Когда тебя держат на прицеле более десяти нервных бойцов, что так и желают нажать на спуск, тут надо делать только одно, выполнять что с меня требуется, так что поставил чемоданчик на прошлогоднюю траву, и лёг, раскинув руки. Чтобы было видно, что те пусты. Тут же подскочили бойцы, и самый молодой с разбегу врезал мне в бок ногой, под крик:

–  Н-на, сука!

В боку что-то хрустнуло, пошло онемение, под жуткую боль, скривившись, я прорычал:

–  Хана тебе. Я тебя сука из-под земли теперь достану!

Этот мелкий боец знал куда бить, и настолько взбесил меня что я решил, найду его, и командира что им командовал, и ликвидирую. Они мне не свои, даже если те и не диверсанты, за которых я их поначалу принял. Связали меня крепко, дав ещё несколько тумаков. Я от боли уже сознание терял, диагност Исцелении показал три сломанных ребра и две трещины, отбитые почки, когда техник-интендант, а я висел на руках двух крепких красноармейцев, подняв мне голову, за подбородок, сказал:

–  Что-то у него рожа знакомая.

Тут как раз и легковые подъехали, меня уже обыскивали, чемоданчик раскрыли, раскидывая вещи, шинель растягивать не стали, разорвали, пуговицы отлетели, достали документы и протянули техник-интенданту. Сплюнув окровавленную слюну, Излечение я уже запустил, восстановив почки, на рёбра уже не хватило заряда, так что я видел, как удивлённо моргнув, тот изучал мои документы. Понял кого задержали и били, поэтому с опаской глянул на меня. Тут как раз подошли командиры, майор, два капитана и интендант третьего ранга.

–  Сливаков, что тут происходит?

–  Товарищ майор, задержали диверсантов, ну вроде тех что сегодня ночью на медсанбат напали, в форме моряков. Проверили документы, вроде наш.

Майор тоже взял моё удостоверение, вчитался, вник, удивлённо моргнул и вдруг заорал:

–  Какого хрена вы на напали на дважды Героя Советского Союза?!

–  Трижды, - прохрипел я.
– Три дна назад третью звёздочку получил.

–  Немедленно развязать!

Верёвки с меня сняли тут же, я скособочась, достал пистолет из кобуры, если бы майор не подбил бы мне руку, тот боец что мне в бок врезал, обзавёлся бы пулевым отверстием во лбу, а пока только сильно побледнел, с ужасом глядя на меня. Моя пуля с него пилотку сбила. Снабженцы вообще изрядно перетрусили, сообразив кого задержали и били, а тут этот мелкий вообще до трясучки дошёл. И не зря, я ещё та мстительная сволочь, и этих бойцов, снабженцев с их командиром, я без всяких шуток перевёл в стан врагов. Берега тоже видеть нужно, и я это не о себе, а о них, и они их не видели. А врагов я уничтожаю.