Пять минут жизни

– А я не хочу впустую тратить время в коробке. «Голубой хребет» больше, чем та маленькая комната, где я сидела в заточении два года, но все равно по сути та же тюрьма. – Она подошла ближе ко мне. – Невидимые часы висят над моей головой, и минуты тикают. Я потеряла два года. Теперь каждую секунду, когда я не там, не делаю то, что приносит мне счастье, я просто теряю время.

Я чувствовал тепло ее кожи и аромат духов – что-то цветочное и легкое – вперемешку с резким запахом акриловой желтой краски на руках Теи.

– Я хочу жить, Джимми. А ты?

– Я не знаю, что это значит, – признался я, понимая, что мое собственное существование на автопилоте тоже похоже на тюрьму; ту, что я сам себе построил.

– Жить по-настоящему, – пояснила Тея. – Не просто существовать.

Я кивнул.

– У тебя должна быть жизнь, Джимми. – Она подняла голову вверх. – Выйди в мир и… – Ее рука легла мне на грудь, прямо над сердцем. – …возьми что хочешь.

У Теи перехватило дыхание, когда я обнял ее за талию и прижал к себе. «Взял» ее себе. Моя голова наклонилась к ней, притянутая невидимой силой, которой я не мог противиться. Легкая улыбка мелькнула на губах Теи, прежде чем они приоткрылись, готовые к моему поцелую. Мои глаза впитывали каждую черточку ее изящного лица, в то время как свободная рука скользнула в волосы Теи, которые оказались мягче, чем я представлял в своем воспаленном воображении. Я сжал кулак, осторожно потянул, и она слегка ахнула. Ее губы раскрылись шире, приглашая меня внутрь.

Я никогда и ничего в своей жизни так не хотел…

– Да, Джимми, – прошептала она.

Взять то, что я хочу…

Вдох. Как дайвер, готовый нырнуть в ее глубины. Выдох.

Наши губы соприкоснулись.

– Что, черт возьми, происходит?

Воздух зазвенел от вторжения. Мы отпрыгнули друг от друга, мое сердце колотилось в груди.

– Господи, Делия, – задыхаясь, произнесла Тея. – Не твое дело, что происходит. – Ее глаза все еще были прикованы к моим. – Джимми, не надо, – сказала она, когда я начал отстраняться.

Но я отпустил Тею, мгновенно почувствовав пустоту и холод; ее тело и яркая жизнь больше не пульсировали в моих руках.

«Не здесь, – хотел я сказать ей. – Я не хочу здесь».

– Это н-н-не… профессионально, – удалось мне выдавить.

– На сей раз я с ним согласна, – сказала Делия, уставившись на меня. – Он может потерять работу из-за неуместного поведения с резидентом.

Тея сжала зубы.

– Делия, я люблю тебя, но ты зашла далеко. Слишком далеко. Я даже не могу смотреть на тебя сейчас. – Она повернулась ко мне, почти умоляя. – Не сдавайся, Джимми. Пожалуйста.

Тея выбежала из комнаты, и мы с Делией остались одни. Она медленно повернулась ко мне с каменным выражением лица.

– Моя сестра импульсивна и эмоциональна после того, как несколько дней назад вышла из двухлетней комы, – заговорила Делия медленно, низко и твердо. – Если ты думаешь, будто она знает, чего хочет в этих обстоятельствах… Только попытайся еще хоть раз ее коснуться!

– Мисс Хьюз…

– Это было твое первое и последнее предупреждение, – сказала она. – Акцент на «последнее».

Она вышла, оставив меня наедине с картиной Теи. Не цепочками слов, а другим видом крика о помощи.

Я закончил свою смену и ночью покинул санаторий, не переодеваясь и ни с кем не разговаривая. Я гнал на своем мотоцикле по извилистой дороге прочь от «Голубого хребта». Я вписывался в повороты, чувствуя, как меня захлестывает адреналин. Я пытался воссоздать то же, что ощутил, когда держал Тею в своих руках.

Дома, в своем маленьком темном жилище, я пошел в ванную, чтобы умыться холодной водой. Затем уставился на отражение в зеркале.

На мне все еще была моя форма – простая белая рубашка и брюки. Но теперь белизну пересекала желтая полоса по правой стороне моей талии, где Тея меня коснулась. А посередине груди сиял отпечаток руки Теи, ярко-желтый, маленький и изящный. Растопыренные пальцы, словно звезда, накрывали мое сердце.

Глава 25 Тея

– Доктор Чен сказала, еще месяц, минимум. Может быть, два, – пожаловалась я, когда Рита принесла мне мою утреннюю дозу лекарства.

– Процедура настолько новая, что они боятся. Объявят о победе над болезнью, а потом что-то пойдет не так, и они потеряют доверие, – пояснила она. – Или, того хуже, финансирование. Пациенты в Сиднее также сидят под замком.

– Это неправильно, – сказала я. – Дать нам чувство свободы, а затем отнять ее.

– Мне тоже это не нравится.

– Так помоги мне сорваться с поводка, Рита.

Повисла короткая тишина. Рита знала, что я имею в виду. «Дай мне лекарство».

– Ты знаешь, я не могу этого сделать, – сказала она.

– Знаю, – вздохнула я. – Я не хочу, чтобы ты потеряла работу. – Я взяла таблетку, которую она принесла с собой из запертой аптечной комнаты, и запила ее водой.

– Постарайся взглянуть на это с другой стороны. Через несколько недель ты будешь свободна.

– А если лекарство перестанет действовать до этого? Ради чего я тогда ждала?

– Хотела бы я знать ответ на твой вопрос.

Она ушла, а я уставилась в потолок. Стены. Крошечное окно. Вдруг стало трудно дышать. Мне нужно было оказаться снаружи, даже если у этого «снаружи» тоже имелись заборы.

Было еще рано; самое начало восьмого. Жара и влажность еще не завладели воздухом. Утренний свет переливался на траве серебром и золотом. Я обошла территорию вдоль забора и приблизилась к той стороне, что выходила на парковку. Зазвучал рев мотоциклетного двигателя, и я увидела, как подъехал мужчина.

На нем были джинсы, черная кожаная куртка и ботинки. Он маневрировал мотоциклом с непринужденной сексуальностью, которая приковывала к нему взгляды. Я знала, кто это был, еще до того, как он снял шлем.

– Мотоцикл, Джимми? – пробормотала я. Жар охватил меня, когда Джимми снял шлем и провел пальцами по темным волосам. – Нечестно. Совсем нечестно.

«Он играет на гитаре, поет, как Эдди Веддер, и ездит на мотоцикле. Нельзя же так с бедной девушкой!»

– Привет, – крикнула я со своей стороны забора, останавливая его на пути к дверям «Голубого хребта». – Это что? «Харлей»?

– Да, – ответил Джимми, поворачивая ко мне. – Откуда ты знаешь?

– Угадала. – Я смотрела, как он приближается к сетчатому забору.