Рапсодия под солнцем

— Кажется, пока нас не было, произошли существенные изменения… — говорю недоуменно, наблюдая за тем, как Аш раскладывает еду и ставит греть.

— Главное, чтобы не в худшую сторону.

— Это смотря с какой стороны посмотреть.

Кушать садимся молча, я что-то слишком поражен изменениями, будто нас не два дня не было, а минимум месяц. Но тишину вскоре прерывают выползшие из спальни бывшие «кошки» — Мил в одних штанах да Мур в халате. Абсолютно счастливый Мил утягивает Мура одной рукой к себе на колени и ворует у Аша, что сидит ближе к ним, кусочек курицы. С любопытством обнюхивает, будто впервые видит, и лишь после закидывает в рот. Да, еда после превращения явно теряет свое очарование.

— Аман не хочет возвращать Ниррая, — сразу озвучиваю нашу новую проблему, ковыряясь вилкой в картошке.

— Тише, — говорит еле слышно Мил. — Раз уж собрались сплетничать, надо делать это так, чтобы нас не слушали.

— При желании, даже если шептать будем, они нас услышат. Я-то их сейчас слышу…

— Значит, будем сплетничать в комнате Бали, — вносит предложение Мур и, поцеловав Мила в плечо, тоже ворует курицу. На этот раз у меня.

Аш, поняв, что воришки сейчас перетаскают у нас всю еду, ускоряется, а я, вздохнув, просто отдаю им свою тарелку и иду положить себе ещё.

— Какие жадные детки в нашей семье, — цыкает веселящийся Мил, за что и получает мой осуждающий взгляд. Я вам отдал! А Аш голодный просто. Ему нужно больше пищи, чем всем нам вместе взятым.

— Что происходит? Почему в доме так много людей? — спрашиваю, переводя тему.

— Араклай постарался. Узнал, что нам необходимо есть, и прислал повариху с продуктами. Ну и охрану оставил. Что? — спрашивает на наши недоуменные взгляды Мур. — Я же не глухой, слышу, о чем люди болтают. Они вообще, когда думают, что их не подслушивают, много интересного говорят. Например, садовник отказался возвращаться даже с поднятием зарплаты в три раза, а повариха вот примчалась. По-моему, ей нужны деньги для поступления старшего сына, но я так и не понял, куда она его за такие бабки хочет запихать.

— Мур, секс со мной такой скучный, что ты подслушиваешь людей? — Мил в таком шоке, что даже улыбаться перестал, на что Мур плечами пожимает.

— Нет, конечно. Просто, во-первых, привычка, я всегда прислушиваюсь к тому, что вокруг творится. А во-вторых, у нас были перерывы, а люди громкие. Например, когда делаешь минет, чего бы не послушать? Мало ли.

— Какой ты у меня многозадачный.

Мил Мура за ухо кусает, а мне вроде как и слушать такое неприятно, но с другой стороны любопытно же! Поэтому хоть и ем, но слушаю. Вдруг чего новенького для нас узнаю?

Но ничего такого они больше не рассказывают, поэтому мы спокойно доедаем, моем посуду и отправляемся в спальню Бали, где я с удивлением понимаю, что и янтаря стало меньше, и, по ходу, Онцилла отсюда тоже съехала. Но не могла же она уехать?

— В смысле, не хочет возвращать? — сразу переходит к делу Мил, плюхаясь в изножье той кровати, что стоит без белья. — Его устраивает, что у него парень дикий?

— Видимо, да. Говорит, что вампир не хочет его делить с человеком, а человек не хочет возвращаться. Не знаю, как это у него в голове в логическую цепочку выстроилось, и с чего он взял, что Ниррай сам так решил.

— Мы его слушать, конечно же, не будем. И у меня в любом случае уже есть план. Так что мы вернем Муру братика, — Мил лыбится, а Мур, завалившись рядом, только уже на всю кровать, пихает своего парня ногой.

— А что, это уже прям точно известно, да? — даю ход любопытству я, на что Мур морщится.

— По крови — да. Но это ничего не значит. И не надо его называть моим братом!

— Вот! Мы вернем брата Мура, — гнет свое Мил. — И Аману придется с этим смириться.

Милу прилетает ещё один пинок от Мура, но я не обращаю внимания, спрашиваю:

— Какой план?

Но ответить Мил не успевает, дверь в спальню открывается, и заходит Бали. Его руки в краске, и, по-моему, он явно не ожидал увидеть такую компанию в своей спальне.

— Я напишу для каждого сценарий, — коротко бросает Мил и, взвалив ворчащего Мура на плечо, шлепает того по попе и уносится. Я слышу Муровы возмущения, но они быстро стихают, так как Бали захлопывает дверь и, ещё раз кинув на нас нечитаемый взгляд, отправляется в санузел руки мыть. Ну и как бы я понимаю, что сейчас отличный момент, чтобы обсудить с ним все, Аш ведь хотел, только я не имею ни малейшего понятия как о таком говорить и какие слова подобрать, и надо ли вообще.

— А мы тут… — очень тихо выдыхает смущённый Аш. — Поговорить зашли, чтобы нас не подслушивали…

— Ага, — звучит из ванной. — Я так и понял.

— Вам… Вам комфортно тут? — все же решаю вступить в разговор я, в надежде, что главное начать, а там как-нибудь.

— Нам? Не знаю. Онцилла, по-моему, в депрессии, — Бали выходит, держа в руках полотенце, а я чёт залипаю на его руках. Такие пальцы у него… длинные… и сильные…

Слышу смешок, и тут Бали поднимает руку, за которой я наблюдаю как загипнотизированный, и щелкает пальцами. Звук приводит меня в себя, и, резко отвернувшись, я вижу пунцового Аша, что тоже взгляд прячет. Очаровательно. Мы оба залипли на одного полуголого мужика.

— А мне комфортно. На самом деле я давно подумывал, что мне пора уйти на пенсию. По мне так идеальное место, чтобы встретить старость — океан, природа, комфортный дом и семья тоже тут. Мне достаточно.

— Вы… Ты ж не старый совсем, — блеет смущённый Аш куда-то в пол, на что Бали поясняет:

— По людским меркам нет, а по клановым — уже старец. Из «кошек» мало кто доживает до тридцати пяти лет.

— А вам сколько?

— Сорок два, Онцилле сорок пять.

— Мы для вас, наверное, маленькие совсем… — шепчет Аш и, похоже, ещё чуть-чуть и он вылетит отсюда, но я беру его за руку, успокаивая. Эй, между прочим, это я тут должен переживать, мне так-то девятнадцать, а тебе аж двадцать пять! А если бы ты взрослеть продолжал, то было бы двадцать девять, что, в принципе, уже намного ближе… и вообще, мне теперь всю жизнь будет девятнадцать, и что, мне теперь никто и никогда алкоголь не продаст?! Не фиг! Взрослые мы!

Я так заморочился убедить самого себя, что и не заметил, как плечи расправил и грудь выпятил, зато увидел Бали и, гад такой, заржал, на нас смотря.

Аш из-за этого резко разворачивается и пытается убежать, оттаскивая меня к двери, да и я уже не сопротивляюсь, я сам уже не уверен, что у нас хоть что-то получится, но тут Бали, отбросив полотенце, быстро сокращает расстояние между нами и, все ещё посмеиваясь, захватывает нас обоих в объятия. А от него пахнет так… не могу я сопротивляться, когда так пахнет! Мы попили перед тем как вернуться на остров, и я сыт, и тут слишком много янтаря, чтобы я мог клыки выставить, но что это за запах… волшебно….

Меня ведёт, я уже не пытаюсь никуда свалить, наоборот, разворачиваюсь к Мечте, носом по его шее веду, краем глаза замечая, что и Аш проделывает то же самое, а вот Бали, перестав смеяться, шумно выдыхает и сильнее нас сжимает.

— Так, птички мои, — выдает он, прерывая нас, но нам все равно, нам не до этого, так и жмемся к нему, поэтому ему приходится с силой развернуть нас и практически против воли на кровать усадить, отстраняясь. — А теперь вы мне расскажете, что происходит.

Смотрю на Аша потерянно, но тот лишь глазами хлопает, в себя приходит, пытаясь понять, о чем именно Бали спрашивает. К счастью, у него получается взять себя в руки, и Аш освобождает меня от необходимости отвечать, говоря: