Распутье Воронов

— Шесть стай. В полдень.

* * *

И в самом деле, дело было около полудня, когда небо вдруг почернело от крыльев, залопотало махами перьев и одним огромным карканьем. С земли и с веток окрестных деревьев сорвались и взлетели десятки, если не сотни чёрных птиц.

— Вороны, — вздохнул Геральт. — Сколько воронов! Быть не может! Вороны не летают такими тучами! Никогда!

— Несомненно, — признал его правоту Хольт. — Столько воронов вместе — вещь небывалая, я сам удивлён. Мы, несомненно, имеем дело с необыкновенным явлением. И в столь же необыкновенном месте мы находимся. Если ты заметил.

— Распутье, — Геральт огляделся. — Росстани.

— Распутье. Место символическое. Четыре дороги на четыре стороны света. Место выбора и решения. Которое тебе сейчас придётся принять, Геральт. Ведьмак Геральт.

Вороны уселись на верхних ветвях деревьев. Каркали, глядя на всадников.

— Три из дорог, считая эту нашу, это твои дороги одинокого ведьмака, это судьба, которую ты выбрал, выходя в путь из Каэр Морхена. Если ты пойдёшь по одной из этих трёх дорог, то мы расстанемся. Если же выберешь четвёртую из дорог, то выслушаешь моё предложение.

Вороны каркали.

* * *

— Я, как ты, верно, заметил, уже в годах. Добавлю от себя, в годах немалых. Ты бы удивился, узнав мои годы. Кроме того я калека — это видно, этого не скроешь. Дни моей ведьмачьей славы миновали. Я больше не отправлюсь в путь с мечами, сияние моих клинков, если можно так выразиться, уже не разгонит мрак. Но мрак существует, и чудище рычит в ночи. Ты можешь вступить с ним в бой и победить его. Люди ждут спасения от монстров, люди просят твоей помощи.

— Но ты прав, я тут витийствую, а ты ожидаешь предложения. Вот оно: я предлагаю тебе сотрудничество. Я был славен здесь, в Каэдвене, и до сих пор славен, я никогда не жаловался на отсутствие клиентуры, да и сейчас люди просят меня о помощи, оказать которую я уже не могу. Но ты можешь. Я присмотрелся к тебе и говорю: будь моим преемником, Геральт. Вместо того, чтобы голодным бродить по свету, поселись у меня. Воспользуйся моей репутацией, и работа у тебя всегда будет. А после работы будет куда вернуться. И где зимовать. Я же… Я буду счастлив, что кто-то продолжает моё дело. А также, я этого не скрываю, что кто-то поможет мне в сустентации моей на старости лет.

— Ты не обязан решать сию минуту. Пока достаточно того, что дальше ты поедешь не один, но со мною. Посопутствуешь мне. Согласен?

— Ну, я это… вроде как… Согласен.

— Тогда в путь. Оставим это распутье воронов.

Вороны проводили их карканьем.

— Не обижайся, — Хольт повернулся в седле. — Но я настаиваю, чтобы при мне ты соблаговолил изъясняться благопристойно. И в особенности не говорил «позырить» и «накося».

Глава третья

Западная Мархия на реке Буине лежит, на западе опираясь о Пустульские Горы. Ранее маркграфы вознамерились было границы двинути далее и далее на запад, однакож пустым мечтанием сие оказалось, ибо тамо границу свою королевство Хенгфорс очертило. Прение было о том и пролитием крови грозило. Хенгфорс, хоть и невеликое, могучего имело покровителя в Ковире, так что маркграфам пришлось покориться и заключить примиренье.

Примиренье сие, заключённое в лето 1225 post Resurectionem, Голопольским Миром зовётся, оно границу меж королевствами по реке Браа установило и тем самым западные рубежи Мархии non plus ultra начертало.

Болдуин Адворадо, Regni Caedvenie Nova Descriptio

Как обычно, первыми их заметили коты и дети. Коты, которых на окраине местечка было многонько, не спешили уступать дорогу, сторонясь, глядели грозно, шипели. Дети разбегались по домам с писком и рёвом, бросая свои игрушки — главным образом комки засохшей грязи.

Кроме котов и детей никто из жителей местечка Спынхам не обратил ни малейшего внимания на въезжающих ведьмаков. Можно было подумать, что всадники в чёрных плащах с мечами за спиной въезжали в Спынхам так часто, что всем уж наскучили.

Престон Хольт знал здешние места, знал, в какой конюшне оставить коней. Дальше они отправились пешком, по грязной улочке, распугивая всё новых котов и всё новых сопляков.

— Добрый барин, — обратилась к Геральту нищенка, присевшая на корточках у стены, с ребёнком в подоле. — Добрый барин, дай грошик… На молоко для дитяти…

Прежде чем Хольт успел вмешаться, Геральт вынул из кошеля и бросил бабёнке марку, та многословно и пылко поблагодарила его. Хольт молчал шагов с полсотни, наконец, остановился.

— Ты не барин, — процедил он, глядя Геральту в глаза. — Но ты дурак. За марку можно купить удой от двенадцати коров. Тебе, в чём ты скоро убедишься, за убийство чудовища захотят платить ненамного больше. Но убить чудовище — работа куда более тяжёлая, чем клянчить милостынею и скалить гнилые зубы. А ребёнка она наверняка взяла взаймы у своей товарки, которая сидит в корчме и ждёт клиента, чтобы за полмарки обслужить его в сортире. Предупреждаю, не ходи больше по этой улице, станешь всеобщим посмешищем, если ещё раз здесь появишься.

Геральту захотелось пойти наперекор, огрызнуться, посоветовать Хольту — отстань-де и не лезь не в своё дело. Захотелось — и расхотелось. Он невольно признал в Хольте старшего рангом, почти наставника. Может, потому, что Хольт напоминал ему Весемира. Поведением и речью. Потому что внешне они были совсем не похожи.

Впереди засветлели белёные известью колоннады храма, под ними сидела на корточках армия попрошаек обоего пола. Храм уже много лет как был закрыт и заброшен, но попрошайки всё так же сидели на корточках. И протягивали руки за подаянием. По привычке.

Хольт предусмотрительно перевёл Геральта на противоположную сторону улицы.

— Ты знаешь, почему нас называют ведьмаками? — спросил он. — Потому что мы дети ведьм.

— Накося… — Геральт поперхнулся. — Ну, то есть, выдумка. Ведьмаки от ведьм. Брось.

— Тебе это может показаться забавным, но это как раз правда. Первые ведьмаки были детьми женщин с неконтролируемыми магическими способностями, называемых ведьмами. Они были не в своём уме и часто служили похотливым молодцам для сексуальных забав. Детей, последствия этих забав, выбрасывали. Или подбрасывали. А из сиротских домов и приютов они, бывало, попадали в ведмачьи школы.