Распутье Воронов
Шрифт:
Медальон на шее Хольта был украшен змеиной главой с большими ядовитыми зубами.
Геральт долго колебался, прежде чем задать вопрос. Так долго, что, наконец, Хольт ответил. Сам. Без всяких вопросов.
— Да, я был в Каэр Морхене тогда, тридцать пять лет назад. Когда-нибудь я расскажу тебе и об этом. Но не сегодня.
— Но…
— Тогда у меня было другое имя. Я не удивлён тем, что Весемир скрыл его от вас, я ведь уже говорил, что наши пути разошлись. И я стал жить под своим настоящим именем. Потому что — да будет тебе известно — я знал его.
— Когда моя мать подбрасывала меня, — объяснил он, видя вопрошающий
— Ага, делает, — оживился Геральт. — Поэтому я знаю, что кореш мой Эскель на самом деле зовётся Эсау Келли Каминский. Но Эскелю фамилия пришлась не по душе. И я его понимаю. Он взял себе первые буквы от обоих имён.
— А тебе, когда ты уходил, Весемир открыл, кто ты?
— Нет.
— Когда ты научишь меня этому финту? Ну, этому… изяществу? Мандритто, а потом двойное молинетто и трамаззоне…
— Примо, я не держу фехтовальной школы. А секундо…
— Ну?
— У меня ведь должны быть какие-то маленькие секреты от тебя, не так ли?
— Возьми, примерь.
Куртка была из мягкой кожи, с серебряными шипами на плечах и рукавах.
— Совсем новенькая, а уже не застёгивается на животе. А на тебе, смотри-ка, сидит как влитая. Значит, теперь она твоя. А вот и перчатки к ней. Не благодари.
Наконец, а было это в середине мая, в начале месяца Блате, пришло время попрощаться с Рокаморой.
С избиванием кулаками кожаных манекенов. С поединками на палках. С тюфяком, набитым гороховой соломой. С отбивными зразами, капустными голубцами и блинами с мёдом.
Пришло время садиться в седло.
Престон Хольт поправил ремни и троки на седельных сумках Геральта. Проверил подпругу и пряжки путлищ. Стремена.
Потом проверил всё ещё раз.
— Окончательного решения, — сказал он, — насчёт сотрудничества со мной ты всё ещё не принял. Я не настаиваю, не принуждаю, дьявольского договора на подпись не представляю. Пока что мы действуем на основе добровольности и взаимного доверия.
Ворота Рокаморы открылись со скрипом и скрежетом.
— Отправляйся в путь, ведьмак Геральт.
Глава пятая
Нижняя Мархия южной границей реку Понтар почитала. Правил там с незапамятных времён род Мансфельдов, богатый и надменный, собственную армию имеющий. Оные Мансфельды в лето 1215 post Resurectionem на королевство Аэдирн войною пошли и, Понтар перейдя, марки свои на реке Дыфня установили, новой границей Мархии объявивши. Король Видемонт из Аэдирна узрел в сим casus belli и всем войском своим на неприятеля ударил. В жестоких битвах Мансфельдов обратно за рубежи Понара прогнали. С тех пор в тех
местах не кончаются брани. Отчего говорится, что эта граница «пылает» всё время.В гербе Мансфельдов — голова вепря, красная на серебре.
Таков же герб и всей Мархии.
Болдуин Адворадо, Regni Caedvenie Nova Descriptio
Его превосходительству Префекту Стражи
Эстевану Трильо да Кунья
в Ард Каррайг
Писано в Бан Филлиме, мая 22-го дня, в 8-ом году правления его величества короля Миодрага.
Ваше Превосходительство, господин Префект,
смиренно доношу до Вашего сведения, что согласно приказанию установил я за поместьем, званым Рокамора, строгое наблюдение. С прискорбием сообщаю, что в поместье у меня больше нет конфидента, ибо подозреваемый ведьмак Хольт что-то учуял и выгнал моего конфидента из своего владенья, жестоко пред тем покаравши телесно. Подозреваемый Хольт грозился конфиденту, прошу прощения, ноги из жопы вырвать, что само по себе доказывает его злодеяния и требует кары. Что тогда в имении делалось и говорилось, теперь уж я знать не могу и Вам рассказать не умею, как бы ни желал того, за что прощения просим.
Сообщаю, однако же, что тот другой ведьмак, вьюнош, который с ранней весны в имении Рокамора скрывался, где-то так около середины мая месяца выехал оттуда верхом и в Западную Мархию по тракту направился.
Что же до подозреваемого Хольта, то он из имения ни на шаг не выходит, а медика туда призывали, из чего вывожу, что калеке оному Хольту вовсе становится туго.
О чём смиренно сообщаю, в послушании до конца дней моих заверяю и всяческого благоденствия Его Превосходительству Префекту желаю
С превеликим моим почтением
Угер Золтери, королевский следователь.
Городок Бельвуар лежал в долине посреди лесов. С холма, на который он въехал, Геральт мог как следует рассмотреть его. И признать, что Бельвуар был, по крайней мере, в два раз больше Спынхама, где он побывал в марте. И застроен он был плотнее, с холма видна была путаница тесных улочек, настоящий лабиринт. Геральту повезло — место, куда он направлялся, было на самом краю, так что он не опасался заблудиться.
Городок был окружён кольцом садов и огородов, в которых как раз цвели яблони и вишни.
Дом с крутой крышей из красной черепицы был на улице единственным, окружённым оградой, высокой, не позволяющей видеть, что там, за нею. В ограде были двустворчатые ворота с крышей, широкие, для конных повозок. Глубокие колеи свидетельствовали, что повозки проезжали через них часто. Рядом с воротами была калитка, над нею висел медный колокол.
Геральт потянул за верёвку, колокол зазвонил громко и звучно. Через минуту калитка открылась, показался привратник.
Здоровенный был мужик. В куртке из кроличьих шкурок. Чтобы сшить куртку на человека нормальных размеров, надо тридцать таких шкурок. Привратник отличался от нормального человека ещё на тридцать шкурок.
Он увидел две рукояти меча над правым плечом Геральта, поморщился, но, не задавая вопросов, указал на ворота. Они вдруг открылись, и Геральт въехал внутрь.
На небольшом подворье явились ещё двое. Нормальных размеров. Кроличьих курток на них не было, но, в случае чего, тридцати шкурок вполне хватило бы. Один сразу же занялся конём. Другой молча принял у Геральта оба меча.