Распыление. Дело о Бабе-яге

– Жадность - второе счастье, я всегда так говорил.
– заржал Обрез. Он явно не проникся моментом.

Маша глянула на парня через плечо - как на искалеченную, но неприятную и опасную зверушку, но ничего не сказала.

– Помнишь, Витюша, я тебе говорил: есть время варежку раззевать, а есть время язык за зубами держать?
– Таракан отвесил парню хорошего леща. Из очков, жалобно брякнув, вылетели разбитые стекла.

– Ну...

– Монеты гну. Пальцами.
– парень схлопотал еще одного леща.
– Попрошу вот господ заезжих магов превратить тебя в тихое незлобивое животное. Ёжика, например. Или черепаху.

– А сколько тебе нужно?
– тихо спросил я, пока никто на нас не смотрел. Почему-то перед этой девчонкой я ощущал личную вину. Будто обманул в чем-то.
– Ты не думай, мы с бваной не такие уж и нищие.
– она горько усмехнулась и покачала головой.

– Прав Таракан. Извини, что наехала. Сами дураки... Может, и не было никаких сокровищ. Попались, как дети на пустые фантики.
– подняла ко мне лицо и улыбнулась. Будто лучик солнца сверкнул.
– Не бери в голову, заезжий маг.

– А и вправду, Машенька, зачем столь юной девушке так много денег?
– встрял Лумумба. Она только дернула плечом, и отвернулась.

– Для Бабули.
– вместо нее ответил Таракан, и почесал затылок.
– И как я сразу не сообразил...
– Маша обернулась к нему, как ужаленная. На бледном, заострившемся лице остались только огромные, полные боли глаза.

– Замолчи.
– она еле сдерживалась, чтобы не кричать.
– Это не ваше дело. Это ничье вообще дело, и никого не касается.

– Эх Маха, добрая душа...
– грустно улыбнулся Таракан и протянул руку, будто хотел погладить её по голове, но передумал.
– Да разве ж Бабуля не нашел бы денег, если б это помогло?

– Я узнавала. Амулет десять тысяч стоит на черном рынке.

– Нет такого амулета, который ему поможет, дочка.
– вздохнул Таракан.
– Да если б был, мы бы всей артелью... Не ты одна Бабуле жизнью обязана. Из тех, кто сейчас в охотниках ходит - каждый второй. Думаешь, мы бы на амулет, кабы он был, копейку пожалели?

– Он ни у кого не стал бы просить.
– буркнула Маша.
– Он и о нашем с Ласточкой плане не знает.
– и уставилась себе под ноги.
– Только всё хуже ему. Почитай, каждую ночь... А мы ничего не можем, и только соседей по утрам пересчитываем.

И пошла, не замечая, куда ставит ноги.

– Витяй, пригляди.
– скомандовал Таракан.
– Да смотри у меня - насчет языка. А то я быстро...
– парень молча кивнул и бодро поскакал вслед за Машей.
– И чтоб до дому довел.
– строго крикнул ему в спину Таракан, а потом обернулся к нам.

– Вы насчет парня плохого не думайте. Хороший он. Просто ушибленный малость.

– Из завязавших?
– сочувственно спросил наставник.

– Ни-ни! Чистый, аки слеза младенца. Досталось ему только. В детстве.

– В детстве нам всем досталось.
– я, не удержавшись, фыркнул.
– И чего из этого сенсацию раздувать?

– Ваня.
– негромко позвал Лумумба.
– тебя тоже в молчаливое тихое животное превратить? В рыбку, например. Золотую.

– Да не надо меня ни во что превращать. Я и сам, кого хочешь...
– я вдруг понял, что это начался отходняк. Отвернулся, вздохнул несколько раз, сжав со всей силы кулаки.

Задержались мы здесь. Обычно после работы я стараюсь забиться в какой-нибудь темный уголок на пару часиков. Пока "тот" свет и "этот" вместе не сойдутся.

– Что, плохо?
– спросил Лумумба. Ему-то хорошо... Пятнадцать лет оперативником служит, с самого Распыления. Привык.
– Ничего, сейчас поедем.
– утешил он, и похлопал меня по плечу. Потерпи чуток. И повернулся, как ни в чем ни бывало, к Таракану. - Так что там с Бабулей?

– Проклятый он. Двоедушник.
– Таракан смотрел в сторону.
– Днем человек, а ночью - зверь дикий, без разума... Хороший мужик. Скольких детей от горькой участи спас. Маша - питомица его. Он их по помойкам да подвалам ищет, приручает - дети, они же что котята, дичают без ласки. Кормит, лечит, обучает... Да, видно, уж недолго осталось. Не выдюжит. Против проклятья не попрешь.

У Лумумбы сделался очень задумчивый взгляд.

– Расскажете, где его найти?
– Таракан удивленно поднял бровь.

– Вы же слышали: денег у них нет.

– Ничего. Уверен, мы что-нибудь придумаем.
– Таракан долго молчал, будто решая, доверять нам, или нет.
– Вы же, я так понимаю, тоже на свой страх и риск воюете?
– спросил учитель и окинул взглядом разоренные окрестности.

– Ох и не простой вы маг, товарищ Лумумба.
– Таракан впервые улыбнулся, став лет на десять моложе.
– Обещаю содействовать, чем могу.

– А вы - не простой охотник, товарищ Таракан. Обещаю не преминуть воспользоваться вашим содействием.
– наставник постучал себя указательным пальцем по кончику носа. Оба рассмеялись, будто старые друзья.

Я незаметно закатил глаза.

– Жалко, что не удалось в вещичках Матери Драконов пошарить.
– сетовал Лумумба, когда мы остались наконец-то одни, в нашем номере.

Спать хотелось неимоверно. Запыление всегда отнимает много сил. Чувствовал я себя, как осиновый листок, с которого удалили всю мякоть, оставив лишь тончайшие, похожие на сеточку, прожилки.

Но спать было нельзя. Пока вся Пыльца из организма не выведется - ни-ни. Сколько было случаев: отключится человек, а во сне, как известно, себя не контролируешь... А проснется каким-нибудь мальчиком-с-пальчиком в сапогах и с пулеметом. Проще говоря, у каждого свои скелеты в шкафу. И вовсе незачем их оживлять.

Так что, спросив себе ячменного кофе - настоящий, как нам сказали, можно только в "Зеленом Пеликане" найти, у Мадам Елены, - мы с Лумумбой мужественно бдели.

– Думаете, что-то ценное могло попасться?
– от скуки поддержал я разговор.

– Прежде всего, хотелось бы взглянуть на её запас Пыльцы.

– Вычислить поставщиков по качеству наркотика?

– В том числе.
– кивнул бвана.
– А главное, разобраться: откуда у всей этой аферы ноги растут. Над обычными дилерами обязательно должен быть главный. Координатор.
– Лумумба, опрокинув в себя остатки мерзкого кофе вскочил, и, по своей привычке, заходил по комнате.
– Сам подумай: по всей стране люди пытаются избавиться от наркотика. Ловят распространителей, казнят наркоманов, борются с маганомалиями... Устали, за пятнадцать лет, от вседозволенности. А здесь - тишина, покой и воля! Даже начальник Агентства в ус не дует, тревоги не бьет, депеш в головной офис не строчит. Почему?