Развод. Он влюбился

— В общем, она перехватила Марину до того, как та успела воплотить свои планы в жизнь и оттаскала ее за волосы. Потом прогнала пинком по зад… И это не фигуральное выражение. Прямо пинком, и прямо под зад.

У меня в голове не укладывалось то, что она говорила.

— Веселый у вас корпоратив, однако.

— Еще какой.

Это что…Смех? Она и правда смеется?

У меня защипало глаза. Девочка моя…

— И где теперь Марина?

— Не знаю. Она ушла… А мы с Максимом помирились и, кажется… – неуверенно сказала Даша, — у меня появилась подруга.

Это прозвучало так робко, так по-детски, что я разревелась.

От облегчения. Оттого, что почувствовала, что мой ребенок смог перебороть свои страхи и сделать первый шаг навстречу людям.

— Ты была права, мам. Не все люди плохие.

— Я рада, что ты смогла это понять.

После того как разговор закончился, я стояла посреди своего кафе, прижимая замолкший телефон к уху, по щекам бежали слезы, а на душе…на душе было тепло и крепла вера в то, что теперь все наладится.

— Елена, с вами все в порядке, — спросила одна из постоянных посетительниц, — вы плачете.

— Это от радости, — улыбнулась я и, чувствуя необычайный подъем, громко произнесла, — всем наши фирменные эклеры за счет заведения!

Однако чуть позже радость сменилась злостью и желанием убивать.

После рассказа дочери у меня волосы на голове шевелились от ужаса.

Марина совсем отбитая? Чокнутая на всю голову?

Мало ей, твари, что в семью нашу влезла, так еще и вредить продолжает? Дочери моей больно пытается сделать?

Убью суку! И Жданова закопаю, за то, что бездействует. Думает, я шутила насчет того, что камня на камне от его репутации не оставлю? Как бы не так!

Я набрала его номер, но бывший муж ожидаемо не ответил. Испугался, наверное, поджал хвост, как щенок, наваливший кучу возле двери!

Я ненавидела его в этот момент. До дрожи, до посинения, до кровавых вспышек перед глазами. Я мечтала лично, своими собственными руками насадить его на пику и поджечь! Чтобы корчился в мучениях!

А потом позвонила Олеся:

— Лена, привет, — голос глухой, пришибленный, странный.

— Здравствуй, дорогая. Как жизнь?

Небольшая пауза, потом:

— Я видела, ты Лешке звонила… он не может пока ответить. У него операция.

Здоровье бывшего мужа – это последнее, что меня сейчас волновало, но я все-таки спросила:

— Что случилось?

— Упал с лестницы. Сотрясение мозга, переломы ребер и сложный перелом левой ноги. Сейчас пытаются собрать кость.

Даже тут умудрился вывернуться и избежать разговора.

— Ничего, поправится, — получилось суше, чем должно было. Все-таки это его родная сестра. Она переживала о нем, каким бы хреновым мужем и отцом он не оказался, — прости, я просто…

Она не дала мне договорить:

— Он сказал, что с лестницы его столкнула жена.

— Какая?

— Ну не ты же! Марина, конечно. Я не знаю подробностей. Они поругались, и эта сука толкнула его. Бросила на площадке без сознания, а сама куда-то свалила. Он несколько часов провалялся без сознания, пока его не обнаружил кто-то из соседей.

Я аж дар речи потеряла. Пришлось прокашляться, прежде чем продолжать:

— Когда это произошло?

— Позавчера вечером. Ты прости, что сразу не позвонила. Мы тут носимся, как белки в колесе. В нашей больнице не делают такие операции, пришлось в областной центр его вести. Анализы, палаты. Он еще включил страдальца, повторяет как идиот, что по делом ему, что заслужил. Я в принципе согласна, но…

Я в принципе тоже. Но это не отменяло чудовищности самого факта.

Для меня это что-то из раздела фантастики — столкнуть человека с лестницы и уйти.

— Надо было шею свернуть этой твари, как только появилась! А Лёша… Лёша идиот, — в сердцах выплюнул она, — сам променял вас с Дашкой на эту тварь. Теперь расплачивается. Но зато протрезвел, очки свои розовые скинул, а то ведь было: Марина то, Марина се. Девочка-красавица, умница-разумница, а мы все, гады бесчувственные, не хотим ее принимать. Теперь все, больше об этом не заикается. После операции будет писать на нее заявление…Знать бы еще куда она свалила.

— Вчера она была в нашем городе. Пыталась залезть к Дашиному парню в штаны. А когда не смогла — попыталась подмешать ему какого-то дерьма.

— Она совсем больная? — выдохнула Олеся.

— Я не знаю. Но очень переживаю за дочь. У нее и так сложный период, а еще эта стерва активизировалась.

— Как будто мстит за что-то…

— Мне плевать, за больная она или заигралась в мстители. Я просто хочу обезопасить семью.

— Не переживай. Вы не одни. Я всех друзей-знакомых напрягла. Всех, у кого есть какие-то связи. Ее найдут и мозги вправят.

— А если не вправят?

— Тем хуже для нее. Знаешь… в дурдоме всегда есть свободные палаты… Безнаказанной она точно не уйдет.

После разговора с давней подругой я пребывала в полнейшем смятении. Какое-то безумие творилось вокруг нас, и чтобы не пугать Дашку, написала Субботину.

Не спускай с нее глаз. Эта тварь может быть где-то поблизости.

Не переживайте. Я Дашу в обиду не дам.

Не давай. Никому. Никогда.

Пускать эту ситуацию на самотек и что-то от них скрывать, я не собиралась.

Поэтому на следующий день состоялся семейный разговор, на котором присутствовали мы с дочерью и Максим.

Он наконец узнал причину, по которой Даша была такой замкнутой и недоверчивой, а я поведала о том, что произошло со Ждановым.

Все, обсудив, мы отправились в полицию, писать заявление о преследовании.

Следователь, который работал с нами, принял его без лишних вопросов:

— Вы не представляете, какие вещи творят некоторые по злому умыслу, дурости или из-за уверенности в собственной безнаказанности. И на машинах сбивают, и всяких отморозков нанимают и кислотой балуются…

— Спасибо, Павел Михайлович, вы очень поддержали, — сквозь зубы процедила я, с укором глядя на мужчину в погонах.

Дашка и так зеленая сидела, а он ей еще про кислоту.

Он смутился и совсем по-мальчишески улыбнулся:

— Простите, профдеформация. Всегда кажется, что если предупрежден, то вооружен.

— Спасибо, но хотелось бы не самим вооружаться, а положиться на крепкое мужское плечо и профессионализм.

Он как-то странно, именно по-мужски глянул на меня и сказал: