Развод. Он влюбился

— Не переживайте. Мы вас защитим и дамочку эту быстро отыщем.

— Очень на вас рассчитываем.

— Но вы все равно держите ушки на макушке. И сообщайте обо всех подозрительных случаях.

— Непременно, — заверила я, очень надеясь, что больше никаких случаев не будет.

Что-то подсказывало, что Марина далеко не так смела, как сама о себе думала. И теперь, когда все знали о том, какая она на самом деле, понимала, что в покое ее не оставят, и попытается где-то затеряться.

Глава 19

Жданов

Никогда еще Алексей не чувствовал себя настолько одиноким и несчастным.

Все в его жизни было не так.

Он лежал на неудобной больничной койке, на растяжке, боясь сделать лишнее движение, потому что боль тут же напоминала о себе. Ходил в судно, краснея каждый раз, когда приходилось просить медсестру о помощи. Вяло хлебал невкусную больничную еду.

А за окном кружил снег и отражались новогодние огни елки, стоявшей во дворе.

Семейный, мать его праздник.

Только где эта семья?

Он все ждал, когда же позвонит Марина. Хотел выслушать ее оправдания и…послать к чертовой матери. Сказать, что она никто, самая большая и никчемная ошибка в его жизни.

Только она не звонила. Просто подала заявление на развод через госсервис и на этом все. Кажется, она не собиралась ни извиняться, ни раскаиваться, ни что-то исправлять. Не узнавала, как его самочувствие после того, как отправила его с полет с лестницы. Не искала встреч.

Ей было плевать.

И мерзкий внутренний голос, насмешливо и зло спрашивал: а нужен ли он был ей хоть когда-нибудь? Он сам, а не его дом, квартира или деньги? Или он просто служил не слишком приятным источником финансирования, который приходилось терпеть, чтобы вкусно кушать и ходить по магазинам? Просто нелюбимый папик, с которым нельзя было лечь в постель, предварительно не прогрев себя фантазиями о страстных мачо?

Эти мысли терзали. И как бы он ни пытался убедить себя, что он еще ого-го-го, что стоит ему только щелкнуть пальцами и любая поскачет, теряя тапки от восторга, что стоит ему только захотеть и он тут же отыщет любовь, искреннюю и беззаветную, но здравый смысл раз за разом опускал его на грешную землю. Не о-го-го. Не поскачут. Никакого восторга он не вызывает в принципе. А тех, кто беззаветно его любил – он уже просрал, в погоне за эфемерным счастьем.

Сложнее всего было выносить присутствие соседа по палате.

Виктор был примерно на три года старше его, работал на рейсовом автобусе и оказался в больнице после серьезной аварии, в которой чудом никто не погиб, лишь благодаря его реакции и самоотверженности.

Совершенно обычный мужик, не хватающий звезд с неба. С залысинами и внушительным животом. И тем не менее к нему, в отличие от самого Жданова, приходили каждый день. Жена, сын, две дочери – одна еще молоденькая совсем, старшеклассница, а вторая уже с ребенком.

Они приходили то по одному, то все вместе. Приносили гостинцы, трогательно поправляли подушки, поддерживали. Болтали обо всем на свете, искренне ждали, когда его выпишут, чтобы забрать домой.

Когда они появлялись, Жданов неизменно притворялся спящим, потому что до тошноты бесило это заботливое кудахтанье.

Но больше всего в эти моменты мучила горькая зависть, потому что к нему никто не приходил, и уж точно никто не ждал его возвращения

Да, заезжала сестра. Но у нее была своя жизнь и своя семья, и она не могла кататься в другой город каждый день. Да, наведывались родители – отец хмуро качал головой, а мать украдкой смахивала слезы с ресниц.

Приятели заезжали…

Только это все было не то и не помогало справиться с сосущим чувством одиночества, все сильнее и сильнее расползающемся в груди.

Ночами, когда он таращится в темный потолок, потому что никак не мог уснуть, ему отчаянно хотелось перемотать все назад.

Откатить до того момента, как получил первое письмо с фотографиями Марины.

Надо было просто нажать «удалить». Не отрывать, не говорить себе «одним глазком гляну и все», не ждать очередных посланий с трепетом восторженного юнца, ни разу в жизни, не видевшего женской груди.

Надо было делать правильный выбор еще тогда. И все сложилось бы иначе.

Была бы семья. Хорошая, дружная, где все друг друга любили, поддерживали и были по-настоящему близки.

Был бы дом, который до сих пор был настолько сердцу, что даже спустя столько времени являлся во сне и мучал невозможностью вернуться.

Рядом была бы ироничная, надежная Ленка и Даша с ее задорным смехом и звонким «папочка». Да много чего было бы.

Теперь же все.

Он остался один, никому не нужный. Вместо семьи – пустота, вместо родного гнезда – квартира на четвертом этаже, в доме, где постоянно ломался лифт. Из поддержки – только костыли, с которыми ему придется ходить чуть ли не год.

Жданов искренне сожалел о том, что натворил, поддавшись плотским желаниям и иллюзиям о том, что он все так же молод и крут, как двадцать лет назад. И как и все, кого мучило жгучее чувство вины и разочарования, мечтал о прощении.

Молниеносном и относительно безболезненном. Пусть с надрывом и через слезы, но прямо здесь и сейчас. И малодушно уповал на то, что его физическое состояние ему в этом поможет.

Он надеялся, что когда бывшая жена увидит, как он жалок и слаб, как ему плохо, как сильно он раскаивается и как жестоко наказан за свою глупость, то ее сердце растает. Она вернется, пусть поначалу только из жалости и чувства долга — ведь Елена из тех ответственных женщин, которые ни за что не оставят отца своей дочери в беде, чтобы между ними не произошло в прошлом. А потом потихоньку все наладится. Он исправится и будет самым хорошим мужем на свете, а она забудет об обидах. И заживут они, как и прежде.

Однако в этом прекрасном, простом и таком понятном плане оказался один крайне внушительный изъян.

Лена и не думала к нему приезжать, да и звонками не баловала, хотя он писал ей каждый день, присылал фотографии унылой больничной обстановки и посиневших пальцев, сиротливо выглядывающих из недр гипса.

Первый раз позвонила через пару дней после операции, чтобы уточнить какие-то вопросы по заявлениям на Марину. И скупо пожелав ему выздоровления, даже слушать не стала о его проблемах.

Второй раз позвонила к Рождеству. И снова не потому, что соскучилась и переживала насчет его самочувствия. Кажется, его первая жена всерьез взялась за Марину. Там уже все в ход пошло – и письма в университет, и розыск, и личная информация.

Жданов не сомневался, что Лена превратит жизнь подлой обманщицы в ад. Марина это заслуживала, как никто другой.

Однако у него самого для войны и разборок не было сил, хотелось только спокойствия и понимания.

Улучив момент, когда разговор почти завершился, и Лена явно собиралась распрощаться, Алексей печально поведал о том, как ему непросто на больничной койке и как сильно он пострадал по вине этой малолетней твари.