Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

На следующий день, 7 марта, Ванситтарт по телефону сообщил Майскому об одобрении Кабинетом министров визитов в Москву и Варшаву вне зависимости от визита в Берлин. Едет Иден. Об этом решении сегодня должен будет объявить Саймон в Палате общин. Майский ответил, что запросит инструкций у Москвы, поскольку не уполномочен приглашать одного Идена. Ванситтарт ответил — это максимум, что он мог сделать в данных обстоятельствах. Майский замечает:

«Далее В[анситтарт] стал меня убеждать, что кандидатура Идена со всех точек зрения очень целесообразна и выгодна. Иден — молодой, свежий, гибкий дипломат, прекрасно понимающий международную обстановку и важность коллективной системы мира. Он владеет языками, хорошо знаком с Литвиновым, с интересом относится к СССР. Сверх того, Иден очень влиятелен в Консервативной партии, где на него смотрят как на восходящее светило. Он, В[анситтарт], поэтому думает, что поездка Идена в Мск [Москву], несомненно, явится крупным шагом вперед по пути улучшения англо-советских отношений».

Майского кандидатура Идена вполне устраивала, но, если говорить о внешней стороне дела, Иден был младше Саймона по должности. Майский прямо поинтересовался, мог бы Иден заменить Саймона в Берлине. «Ванситтарт усмехнулся и сказал, что вопрос о берлинском визите сейчас повис в воздухе, и когда у Гитлера поправится голос, вновь будут обсуждены его детали» [801] .

Иден едет в Москву

«Итак, Иден едет! — написал Майский в дневнике, — Очень хорошо» [802] . Он немедленно информировал Москву телеграммой, а Литвинов в ответ дал ему указание немедленно уведомить Ванситтарта об «официальном приглашении» Идена в Москву. «Мы считали бы желательным его немедленный приезд, — отмечал Литвинов, — а если это невозможно, то немедленно после берлинских англо-германских переговоров» [803] .

801

Дискуссия И. М. Майского с Р. Ванситтартом (по телефону). 9 марта 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 106. Д. 18. Л. 23–24.

802

Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. I. С. 85 (запись от 7 марта 1935 г.).

803

М. М. Литвинов — И. М. Майскому. 8 марта 1935 г. // ДВП. Т. XVIII. С. 165–166.

Майский рекомендовал широко осветить визит в советской печати и устроить встречу со Сталиным даже при том, что Ванситтарт или Иден пока не поднимали этой темы. «Вообще визит Идена, даже независимо от своих непосредственных результатов, — полагал Майский, — будет иметь чрезвычайно крупное международнополитическое значение. Это окончательное “признание” СССР великой державой со стороны другой великой державы и при том такой, как Великобритания». Майскому было не занимать пафоса: «Момент несомненно исторический». Британская пресса, добавил он, за исключением «Дейли мейл» и «Дейли экспресс», реагирует положительно.

Были и не только хорошие новости: источником беспокойства оставалась Лейбористская партия. Майский, по всей видимости, внял просьбе Ванситтарта и поговорил со своими знакомыми лейбористами. «Много неприятных разговоров за последнее время я имел с лейбористами, — рассказывал он Литвинову. — Эти люди сейчас совершенно растеряны в области международно-политических дел и делают одну глупость за другой».

«Привыкнув относиться к догитлеровской Германии с сочувствием и симпатией, как к жертве Версаля, они очень часто и до сегодняшнего дня бубнят все ту же старую песню, не замечая или не желая замечать, что в настоящее время приходится иметь дело с совершенно иной Германией. В результате целый ряд выступлений в печати, в парламенте, которые просто льют воду на мельницу Гитлера. Некоторые лейбористские лидеры полны абсолютного пессимизма во всем, что касается внешней политики. Сегодня, например, у меня был [Джордж] Ленсбери. Его общая установка такова: идет бешеная гонка вооружений, остановить ее невозможно. Война в недалеком будущем неизбежна, и нет тех сил, которые могли бы предотвратить надвигающуюся катастрофу. Отсюда легкомысленнонаплевательское отношение ко всякого рода практическим мероприятиям по уменьшению или отдалению опасности войны, вроде Восточного пакта взаимной помощи».

Так что же делать? Майский был намерен бороться дальше. «Само собой разумеется, что я не скрывал и не скрываю своей оценки подобных настроений ни от кого из моих лейбористских знакомых. На некоторых это начинает действовать. Но в общем на данном этапе международно-политического развития Лейбористская партия оказывается застигнутой врасплох и плывущей без руля и без ветрил» [804] .

Тем временем у Гитлера закончился его дипломатический ларингитный карантин. 9 марта нацистское правительство объявило о том, что у него появились военно-воздушные силы, люфтваффе. Неделю спустя, 16 марта, в нарушение обязательств по Версальскому договору Гитлер объявил о восстановлении воинской повинности и о том, что у него теперь имеется 500-тысячная армия. По логике, данные действия должны были спровоцировать дальнейшее укрепление англо-советских отношений. И вроде бы даже Саймон поменял свои взгляды, по крайней мере на время встречи. 13 марта Майский сообщил, что встречался с Саймоном по поводу предстоящего визита: «Визит Идена, по мнению Саймона, имеет историческое значение как видимое свидетельство того, что “Россия вернулась в Европу” и стала интергральной частью европейской политики» [805] .

804

И. М. Майский — М. М. Литвинову. 9 марта 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 106. Д. 18. Л. 25–27.

805

И. М. Майский — М. М. Литвинову. 13 марта 1935 г. (две телеграммы) // ДВП. Т. XVIII. С. 172–173, 625.

«Большая историческая дата, — написал Майский пару дней спустя. — Пройдена крупная ступень на пути к новой мировой войне! Итак, карты на стол. Версальский договор открыто и торжественно изорван в куски. Фашистская Германия превращается в грозную военную державу» [806] . Так оно и было.

Хуже того, британское правительство совершило неосмотрительный шаг. 18 марта в 16:00 МИД отправил в Берлин ноту для уточнения, в силе ли запланированные переговоры. Не ноту протеста — ничего подобного. Три часа спустя германское правительство ответило согласием, о чем в 21:00 было объявлено в Палате общин. Майский предвидел такой исход… «Слабо! — написал он в своем дневнике. — Какой позор! Какое падение!» [807] Не посоветовавшись ни с Францией, ни с СССР, британское правительство объявило, что визит Саймона состоится. «Не предполагал, что правительство Его Величества столь трагическим образом погрузится в суету, — отмечал Ванситтарт. — Всему миру мы казались оплотом уверенности и надежности» [808] . Это было правдой, если не считать того, что днем ранее Ванситтарт уже дал изрядную слабину с Корбеном [809] . И совсем уж безжалостный разбор британской капитуляции устроил Крестинский. Он поделился своими соображениями с Майским, которого уполномочили сопровождать Идена в Москву. Крестинский сообщил, что обстановка стала хуже, чем неделю назад. Немцы объявили о создании люфтваффе и восстановили воинскую повинность в нарушение военных положений Версальского договора. А как отреагировал Лондон? «Английское же правительство, — отметил Крестинский, — не только не реагировало на это резко, не только не потребовало экстренного созыва Совета Лиги Наций, но послало скромненькую ноту и напросилось на то, чтобы немцы не отменили берлинского свидания». Это было похоже на то, как шулер достает туз из рукава, а британцы, вместо того чтобы с негодованием перевернуть карточный стол, просят шулера сдавать дальше.

806

Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. I. С. 92–93 (запись от 17 марта 1935 г.).

807

Там же. С. 94–95 (запись от 19 марта 1935 г.).

808

Vansittart’s minute. 19 March 1935. N524/17/38, TNA FO 371 19450.

809

Corbin. Nos. 321–326, 318. March 1935. DDF, 1^re, IX, 603–605.

«Естественно, что при такой расстановке сил руководящая роль в берлинских переговорах будет принадлежать немцам. Англичанам нечего уже обещать немцам, ибо все английские козыри немцы взяли себе сами за последние дни. В роли просителей будут выступать англичане, напуганные размахом немцев в деле развертывания армии. Англичане будут просить немцев сократить несколько число корпусов и дивизий. Немцы же будут доказывать, что они вынуждены идти на такой рост своей армии, и будут требовать от англичан политической компенсации не за сокращение намеченной численности германской армии, а за недопущение дальнейшего ее увеличения».

«Наша позиция остается, конечно, прежней, — продолжал Крестинский. — Полуторадневная совместная поездка с Иденом даст Вам возможность и подробно выяснить все, о чем англичане говорили и, может быть, договорились в Берлине с немцами, и повлиять на Идена в нужном нам смысле. Одним словом, у Вас будет возможность проделать некоторую подготовительную для Максима Максимовича работу» [810] . Любопытно, что, несмотря на все неприятные сюрпризы, преподнесенные британцами или французами, советская сторона не упускала случая предупредить об опасности гитлеровской Германии. И советское руководство осознавало эту опасность не задним умом, как историки новейшего времени, а как участники событий, которые пока не знают, что ждет впереди (или так и не узнают, как Крестинский, попавший под каток сталинских репрессий), но имеют о будущем весьма однозначное представление.

810

Н. Н. Крестинский — И. М. Майскому. 19 марта 1935 г. // АВПРФ. Ф. 010. Оп. 10. П. 48. Д. 7. Л. 46–47.

В Лондоне Ванситтарт попытался нивелировать ущерб от британской ноты, отправленной Гитлеру. Словно управляющий гостиницы, он прибирал за намусорившим в номерах правительством. 20 марта Ванситтарт пригласил Майского на встречу в МИД. Прежде всего он выразил благодарность Майскому за усилия по улучшению англо-советских отношений и осуществлению запланированной поездки Идена в Москву. Ванситтарт объявил, что возлагает на московский визит большие надежды, и это важный шаг на пути к улучшению отношений. Майский, конечно же, согласился. Встреча прошла в духе взаимного восхищения и подлинного товарищества в деле сохранения мира и безопасности в Европе. Из этих двоих — английского аристократа и русского революционера — получался отличный тандем.

По словам Майского, Ванситтарт также хотел поговорить о событиях предыдущих нескольких дней — в свете визита Саймона в Берлин, который то откладывался, то снова актуализировался. «Говорил он с явным волнением, местами полунамеками, но в общем так, что я мог понять». Приготовления к визиту Идена в Москву шли успешно. Сталин согласился встретиться с Иденом. Власти СССР планировали изысканный прием. Ванситтарт надеялся, что советское правительство не будет разочаровано отсутствием Саймона. Он считал, что это даже к лучшему. Ждали Идена. В британском правительстве, в том числе в МИД, развернулось противоборство между сторонниками «мягкого» и «жесткого» взгляда на Германию. Как читатели уже догадались, «мягким» был Саймон, а «жестким» Ванситтарт. «В самом деле, гитлеровская бомба требовала гораздо более твердой реакции со стороны Великобритании. Всякая слабость только поощрит Гитлера. Он [Ванситтарт] это доказывал, на этом настаивал, но, к сожалению, без успеха. Он даже узнал об отправке ноты 18 марта постфактум. В[анситтарт], однако, думает, что события, в конце концов, его оправдают как оправдывали до сих пор». Он также не сомневался в том, что визит в Берлин окажется бесполезен, и это послужит уроком лейбористам, либеральной оппозиции и даже определенным министрам-консерваторам. «Гитлер своими действиями сильно помогает тем, кто как он, В[анситтарт], давно уже пришли к выводу, что Германия является величайшей опасностью для мира».

Майский справился об указаниях, которые получил Саймон перед поездкой в Берлин. «Я указал при этом на то, — отмечал Майский в своем отчете, — что поведение британского правительства на протяжении последних дней произвело на меня чрезвычайно гнетущее впечатление и что в Москве оно расценивается как полная капитуляция и торжество Гитлера». Что же Саймон собирался говорить и делать в Берлине? Майский хотел это знать. Очень трудно было понять истинную позицию Саймона в важнейших вопросах. Он еще не пересек границу Германии, а уже сделал публичные заявления об уступках в вопросе Восточного пакта. Ванситтарт заверил, что Саймон займет жесткую позицию, а Иден, который едет с ним, за этим проследит. Визит носил исключительно ознакомительный характе. По возвращении в Лондон Саймон и Иден должны были доложить о поездке Кабинету министров и провести консультации с Францией и Италией, а эти две страны, как и многие другие, осуждали поведение Лондона [811] . То, насколько близко Ванситтарт общался с Майским, и то, что он поделился конфиденциальной информацией, свидетельствовало о доверии и убежденности в важности укрепления англо-советских отношений. Очень интересно из отчетов Майского узнавать, как протекала эта замечательная встреча.

811

Консультации И. М. Майского в связи с поездкой Э. Идена. 25 марта 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 106. Д. 18. Л. 29–43; Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. I. С. 95 (запись от 20 марта 1935 г.).