Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Еще одним, даже более значимым, признаком потепления в отношениях стала резолюция по Ленским золотым приискам. Этот вопрос Ванситтарт поднимал на первой же встрече с Майским 3 июля. 4 ноября затянувшийся спор был, наконец, разрешен, и Литвинову этого хотелось не меньше, чем Ванситтарту. Советское правительство согласилось выплатить скромную сумму — 3 млн фунтов за 20 лет [752] . «Слава небу», — записал Майский в дневнике [753] . Более того, Майский, возвратившись после отъезда, возобновил свою кампанию по нормализации англо-советских отношений. 6 ноября он встретился с парламентарием-консерватором Бутби и пересказал ему все те пожелания, которые высказывал на летних встречах с Ванситтартом.

752

М. М. Литвинов — И. М. Майскому. 26 октября 1934 г. // ДВП. Т. XVII. С. 651; М. М. Литвинов — И. М. Майскому. 4 ноября 1934 г. // Там же. С. 664. См. также: Veeder V. V. The Lena Goldfields Arbitration: The Historical Roots of Three Ideas // International and Comparative Law Quarterly. Vol. 47. No. 4 (1998). P. 747–792.

753

Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. I. С. 18–19 (запись от 5 ноября 1934 г.).

Реакция МИД была неоднозначной: часть дипломатов приветствовала идеи Майского, часть выступила против. Помощник постоянного заместителя министра иностранных дел Виктор Уэллсли был не слишком впечатлен. По словам Бутби, конечно же, Майский был прав, говоря о том, что «для нас и России наибольшую угрозу представляют амбиции Германии и Японии», и в этом своего рода основа для сотрудничества; но, к сожалению, СССР показал себя как весьма ненадежный партнер. Как бы то ни было, следует приветствовать прогресс в этом направлении, но «я слишком не склонен верить в то, что мы на протяжении какого-либо срока сможем проводить общую политику, однако готов воспользоваться этими успехами для решения спорных вопросов» [754] .

754

Boothby to Eden. 6 Nov. 1934. N6328/16/38, TNA FO 371 18305; Wellesley’s minute. 14 Nov. 1934, ibid.

Во время приема в персидском посольстве Майский вновь пересказал свои мысли Саймону. Саймон вел себя дружелюбнее, чем обычно, и пригласил Майского на переговоры в МИД. Это было 9 ноября. У полпреда об этой беседе осталось столько впечатлений, что он изложил их устно и в 12-страничной депеше, в своей телеграмме и в журнале. Следует сделать оговорку, что, беседуя с Саймоном, Майский действовал не по собственной инициативе, а по указанию Литвинова. С февраля 1934 года, когда было заключено торговое соглашение, было положено отличное начало в деле улучшения отношений. Майский передал эту информацию Саймону, повторив свой довод «реалиста»: о том, что различия в идеологии не должны препятствовать улучшению отношений, отношения должны определяться интересами. После этого Майский выложил на стол весь список советских интересов, дабы продемонстрировать, что они никак не противоречат британским. Он сбивался на штампованные фразы. Говорил, что у СССР вызывают беспокойство нацистская Германия и Япония. В британском МИД это отлично понимали, но, как следует из депеши Майского, Саймону было сложнее, чем Ванситтарту, уловить, куда он клонит.

Советское правительство желает мира и нуждается в нем, говорил Майский, ведя ту же линию, что недавно в разговоре с Бутби. СССР перестаивает и развивает экономику, меньше всего нуждаясь в войнах, которые помешают внутреннему развитию. Затем он спросил: а что вы скажете о политике Великобритании? «И мы, мы тоже хотим мира и только мира, — ответил Саймон — Война была бы безрассудством». В ответ Майский, как он это проделывал с Ванситтартом, поинтересовался о вероятности «маленькой войны» между СССР и Японией на Дальнем Востоке. Саймон ответил, что у его правительства иной политический курс. Затем Майский поднял тему безопасности в Европе. «Советские интересы можно объяснить одной основной заботой: необходимо возможными средствами предотвратить нарушение мира на германском направлении». А как, поинтересовался Майский, видит свой основной интерес Великобритания? Саймон продолжил: «Мне кажется, британские интересы формулируются схожим образом». Здесь, в отличие от Ванситтарта, Саймон не нашелся, что ответить. Майский отметил в отчете, что со стороны Саймона по поводу общности интересов стран возражений не прозвучало. Под конец начали обсуждать Дальний Восток, а именно Японию. И вновь Майский высказал мысль о совпадении советских и британских интересов. И здесь Саймон сделался еще более молчалив. «Саймон, однако, молчал, не выражая ни согласия, ни возражений. Вероятно, о чем-то задумался». Когда Майский окончил свою длинную тираду о пересечении англо-советских интересов (или по крайней мере об отсутствии серьезных столкновений), Саймон вступил в разговор. В целом он, конечно же, согласился со словами Майского. Саймон подчеркнул, что хорошие отношения британского правительства с другими странами не должны быть нацелены против третьей стороны: Великобритания стремится к хорошим отношениям со всеми.

Затем Саймон поднял тему «пропаганды», видимо, занимавшую его больше, чем германская и японская угроза. Англо-советские интересы, написал он в своем конспекте, «будут в наилучшей кондиции, если удастся заметно снизить градус коммунистической пропаганды, поддерживаемой либо вдохновляемой Советской Россией в других странах» [755] . Началось обсуждение комментария, опубликованного в газетах у каждого на родине. Майский заметил, что советская пресса понемногу исправляется, а вот британским газетам, похоже, понравилось очернять СССР. Из кармана Майский достал вырезки с наглядными примерами, которые захватил с собой, чтобы показать главе МИД. «С[аймон] был явно смущен. Он быстро пробежал переданные ему мной цитаты, и сразу же вернул мне бумажки с таким жестом, точно боялся о них обжечься». Выглядело так, будто Саймон принимает от советского посла какую-то официальную ноту, и его это смущало.

755

Simon’s note on the interview with Maiskii. 9 Nov. 1934. N6462/16/38, TNA FO 371 18305.

Они ненадолго вернулись к этому разговору тем же вечером на ежегодном обеде, который давал в лондонском Гилдхолле лорд-мэр. В ходе этой непродолжительной беседы у Майского сложилось впечатление, что в отношении Японии он и Саймон вовсе не на одной волне. Он запросил краткую встречу в МИД с целью прояснить, что СССР стремится к улучшению отношений без задней мысли «создать окружение» кому-либо, в частности Японии. Хорошие англо-советские отношения, добавил Майский, сами по себе будут сдерживающим фактором для агрессивных сил, таких как Германия и Япония. Саймон согласился, подтвердив, что именно так и понял Майского днем ранее. Саймон дал понять, что намерен вынести вопрос о будущем англо-советских отношений на обсуждение в Кабинете министров. Майский записал в свой дневник, что у него все еще остались сомнения; вполне возможно, это было связано со сдержанным поведением Саймона. Был ли это «мыльный пузырь» или «серьезное историческое событие»? Все зависело от британского кабинета. «Сижу сейчас за машинкой, — пишет Майский в своем дневнике, — и гадаю, какая из этих двух возможностей осуществится. Поживем — увидим» [756] . Читая отчеты Майского о беседах с Ванситтартом и Саймоном, Литвинов не мог не заметить разницу между энтузиазмом Ванситтарта и сдержанностью Саймона. Возможно, именно к этому клонила леди Ванситтарт, говоря о том, что между ее мужем и министром иностранных дел имеются определенные разногласия.

756

Дискуссия И. М. Майского с Дж. Саймоном. 9/10 ноября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 97. Д. 19. Л. 96-107; И. М. Майский — М. М. Литвинову. 9 ноября 1934 г. // ДВП. Т. XVII. С. 667–668; Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. I. С. 22–24 (запись от 9 ноября 1934 г.).

После встречи с Саймоном в МИД Майский, руководствуясь желанием лишний раз поддержать контакт, заглянул пообщаться к Кольеру. Кольер был в хорошем расположении духа, довольный, в частности, разрешением спора вокруг Ленских приисков. Северный департамент молчит, как сообщил Кольер Майскому, «сейчас тихо и нет почти никаких дел, ибо англо-советские отношения, которые раньше доставляли ему больше всего работы, вошли в стадию спокойного и нормального развития». Теперь вся работа свалилась на Центральный департамент, который занимался Германией. «Я с улыбкой ответил, — заметил Майский, — что, к счастью, департамент К[ольера] освободился в области англо-советских отношений от “плохих дел”, но почему бы ему не загрузить себя “хорошими делами” по дальнейшему улучшению и развитию этих отношений». Более того, как не уставал твердить Майский, между Великобританией и СССР нет существенных разногласий. «К[ольер] вполне согласился с моим мнением и упомянул при этом мою вчерашнюю беседу с Саймоном, о которой он уже слышал от своего шефа. К[ольер] прибавил, что, по его мнению, в плоскости международной политики СССР и Англия все больше оказываются “по одну и ту же сторону забора”». Для Европы это утверждение было справедливо, но что насчет Дальнего Востока?

«К[ольер] на мгновение поперхнулся и затем ответил: “Мое личное мнение сводится к тому, что мы и на Дальнем Востоке находимся по одну и ту же сторону забора”. Но не все так думают». В конце концов оба согласились, что и на Дальнем Востоке у стран более-менее одни и те же интересы. Но что означает эта оговорка «более-менее»?

«Наш интерес на Дальнем Востоке, — сообщил Майский, — мир, целостность и независимость Китая, а также предотвращение нарушения мира Японией». «А наш интерес — поддержание статус-кво на Дальнем Востоке и сохранение дверей для торговли в Китае», — отвечал ему Кольер. — Это, примерно то же самое, чего желаете и Вы» [757] .

757

Дискуссия И. М. Майского с П. Кольером. 10 ноября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 97. Д. 19. Л. 108–109.

Этой неофициальной беседой Майский рассчитывал поддержать дружеские отношения с Кольером, но получилось все не так радужно, и сомнения Майского относительно британской политики на Дальнем Востоке лишь усугубились. «В английских правительственных кругах идет сейчас борьба двух тенденций, — сообщает он Литвинову. — Одна за сближение с СССР и, стало быть, за некоторое охлаждение отношений (но не разрыв) с Японией, и другая — за укрепление несколько расшатанных отношений с Японией и за охлаждение отношений или по крайней мере за приостановку дальнейшего процесса сближения с СССР». И возможен был поворот и в ту, и в иную сторону. Беседы с Саймоном и Кольером лишь обнажили борьбу этих двух тенденций. Саймон по-прежнему был настроен прояпонски, в отличие от Ванситтарта, «который поддерживает линию сближения с нами». Майский рекомендовал в отношениях с Лондоном действовать на упреждение: «Предоставить дело самотеку очень опасно» [758] . Майский был прав насчет двух тенденций в британской политике: летом и осенью 1934 года в британском МИД шли горячие дискуссии об улучшении англо-японских отношений и о том, как оно может повлиять на ход англо-советского сближения. В октябре Невилл Чемберлен, в то время канцлер Казначейства, и Саймон подписали совместный меморандум для кабинета с предложением англо-японского сближения. На самом деле в ноябре Майский слишком бурно реагировал на все эти перестраховки со стороны Саймона, поскольку сам Саймон уже в начале октября написал премьер-министру, что сближение с Японией спровоцирует недружественную реакцию Соединенных Штатов и СССР. В британском посольстве в Токио также было немало противников сближения с Японией; Токио никогда бы не согласился на серьезные уступки британским интересам. Итак, в конце октября кабинет взвесил варианты и решил пока оставить все как есть [759] .

758

И. М. Майский — М. М. Литвинову. 10 ноября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 010. Оп. 9. П. 35. Д. 7. Л. 124–127.

759

Nielson K. Britain, Soviet Russia and the Collapse of the Versailles Order, 1919–1939. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 111–114.

Майский продолжал неутомимо выступать за нормализацию англо-советских отношений. Через несколько дней он встретился с лордом-хранителем печати Иденом. Тема Японии не поднималась, зато говорили о Германии. По словам Майского, Иден считал, что события в Германии ведут к войне, что бы там Гитлер ни говорил о своем стремлении к миру. Летом Иден хотя и выражал сомнения в преимуществах англо-советского сближения, он, казалось, был близок к позиции Ванситарта. Рассуждения Майского об отсутствии серьезных конфликтов интересов между Великобританией и СССР Иден принял благосклонно [760] .

760

Дискуссия И. М. Майского с Э. Иденом. 16 ноября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 97. Д. 19. Л. 151–153, опубл.: ДВП. Т. XVII. С. 678–680.

Три недели спустя Майский в качестве своего следующего собеседника выбрал Уолтера Эллиота, министра сельского хозяйства Великобритании. Разговор шел в обычном ключе. Эллиот заметил, что вера в то, что Россия враг, — это старая мысль, взращенная веками. Россия-друг — мысль новая, всего нескольких месяцев от роду, и, чтобы она укоренилась, требуется время «и подходящие обстоятельства». «Но я думаю, — продолжал Эллиот, — что новая идея о России как друге Великобритании постепенно завоюет Англию». Майский поинтересовался, мол, а что же Германия? Эллиот пожал плечами: «Германия делает опасность войны чрезвычайно актуальной проблемой. Наше сближение с СССР отчасти задерживается опасением, как бы Германия не заподозрила нас в стремлении к ее “окружению”». Франко-советское сближение уже породило в Германии страх, что, мол, это первый шаг к окружению, и Великобритании, продолжал Эллиот, теперь приходилось действовать более осторожно, поскольку англо-советское сближение может быть воспринято в том же ключе. Майский ответил, что Восточный пакт не предполагает окружения, ведь планируется, что Германия будет среди подписантов. Эллиот согласился и отметил, что британское правительство идею поддерживает. Разговоры об окружении, которые ведет Германия, — пустая болтовня, имеющая целью сковать британцев и французов. Литвинов уже негласно сформулировал политику сдерживания Германии, а в случае если сдерживание провалится, — политику воссоздания Антанты времен Первой мировой войны. Конечно, он не мог заявить подобного открыто: представьте, какой разгорелся бы скандал и как ловко бы им воспользовалась нацистская Германия. По традиции Майский поднял и японский вопрос и получил от Эллиота столь же осторожный ответ, какие уже получал от других британских официальных лиц [761] .

761

Дискуссия И. М. Майского с У. Эллиотом. 7 декабря 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 97. Д. 19. Л. 164–167.