Роман… С Ольгой

— Неважно, — отвечаю со странно появившейся в голосе пикантной хрипотцой.

— Вы не против, если я угадаю?

— Уходите, — почти молитвенно заклинаю.

— Итак, она звалась Татьяна?

Теперь таращусь злобной тварью, при этом стискиваю зубы, растягивая в линию свой рот.

— В самом деле! Что это я так глупо начал. Вероятно, Бэлла, за которой убивался мелкий Казбич?

— Нет.

— Marie, втихаря от Гришки мечтающая о Грушницком?

— Что? — подпираю щёку кулаком.

— Мария, если без французского прононса? МашА?

— Нет.

— Возможно, Дульсинея?

— Это не смешно.

— Простите, — он добродушно улыбается. — Неужели Ольга?

Угадал? Знал? Наобум сказал? Перечислив героинь классических произведений, он остановился на глуповатом пушкинском создании?

— Мне неприятно Ваше общество, Александр. Это…

— Оленька, значит?

Он, видимо, не знает русский язык. Странно! А почему всё, что говорит этот хам, прекрасно понимаю я?

— Я Вас пугаю?

Признаться — да! Его настойчивость, если честно, сродни Ромкиному устремлению. Помню, как точно так же абсолютно незнакомый Юрьев подкатил ко мне и стал нагло приставать с какими-то не очень умными вопросами, а на финал позволил себе взять меня на руки и покружить перед толпой выпускников правоохранительного института. Ух, как же я хотела в тот день форменному наглецу тёмную задать!

— Не бойтесь. Я, в сущности, безобидный малый.

— Я не боюсь, — обиженно гундошу в нос.

— Тишина вот только сильно угнетает. Это как-то противоестественно, когда в офисе, пусть и небольшом, в рабочее время, намеренно молчат, — опять обводит взглядом и руками окружающее нас пространство. — Тут же с ума можно сойти: ни тела, ни души. Не скучно?

А мне нормально! Я не затворница и не отшельница, но предпочитаю сосредоточенно работать, а не испытывать терпение окружающих недалёкой болтовней о какой-то морали в баснях великих мудрецов.

— Если серьёзно, Оля, то я хотел бы присоединиться к вам, вернее, к делу, которым занят Красов. Что-нибудь скажете, поддержите разговор?

«Лёль, я освободился. Появилось окно в час с небольшим. Андрюха сможет прикрыть. Что там насчёт свежей рубашки? Подарок мужу всё ещё мелькает первым пунктом на повестке дня?» — в открытом на рабочем месте чате с Юрьевым хлюпает тяжелой каплей уведомление с пометкой «требует скорейшего прочтения».

— Дела? — подмигивает Саша.

— Это муж, от него личное сообщение, — направив один глаз в компьютер, вторым по-прежнему слежу за ним.

— Муж? — а кто-то сильно изумлён.

— Да.

— Зачем же так сразу обрубать? — он снова наклоняется над столом, но руки, свернув тугим узлом, укладывает на груди, тяжёлый подбородок помещает на верхний край изогнутого дисплея. — Вы так прекрасны, юная леди. Не укладывается в голове, что уже с золотым кольцом на безымянном пальце. А покажите! Вернее, докажите, что место рядом больше не вакантно. Неужели это неумелый развод, и кто-то хочет над Фроловым пошутить?

— Муж служит в полиции, — я выставляю руку, постукивая со своей стороны большим пальцем по тоненькому ободку, при этом гордо задираю нос и почти показываю язык. — Старший лейтенант! Я бы на вашем месте поостереглась.

— Даже так? А чего стеречься? Я вроде ничего противозаконного не совершал, кстати, приводов за весь недолгий срок своей жизни не имел. Зашёл, оглянулся, приметил в уголке миловидную девушку, решил познакомиться, поэтому плавно подкатил, но тут же получил от ворот поворот, был вынужден признать ложность первоначального намерения и предложил профессиональное знакомство оставить на ступеньке «вынужденные отношения по рабочим непростым моментам» и перевести их в ранг «очень тесное, не по велению сердца, а корысти ради сотрудничество». И чего, спрашивается, мне бояться?

— Не заинтересована.

— В чём?

— В подобном сотрудничестве.

Тем более тесном, и ради чьей-то корысти:

«Боже мой, какой нахал!».

— Да понял я, что шутки плохи: и с тобой, и с ним. Но это никак не скажется на моей общительности, если что. А этот муж сейчас на службе?

То ли он не верит, то ли грубо издевается надо мной?

— Да.

— По-видимому, можно смело выдыхать. То-то я смотрю с преступностью у нас в городке наладилось. Вернее, подонков случается на порядок меньше, да и ночи как-то ярче стали. Светло, как днём. Ещё бы, когда такая девушка гуляет по бульвару, местная шпана должна молчать, слушать и не дышать, тщательно пропукивая свежий воздух через тощий зад. Пардон, мадам.

— Иногда находит? — искривляю пренебрежением лицо.

— Я раздавлен, — глупо хлопает длинными ресницами, изображая ребёнка, обидевшегося на недостаток ласки, — и почти убит.

— Отчего же?

— Ты несвободна, Оля. Хотя…

Когда мы, чёрт возьми, успели перейти на «ты»?

«Лёль?» — прилетает улыбающийся смайл вдогонку к имени. — «Ответь, пожалуйста. Мне ехать, будешь ждать?».

— Надо подать стражу знак, что жизнь потихоньку теплится и кое-кто не угодил в жёсткий переплёт, а то старлей что-то заподозрит и поднимет на уши район. Потом начнутся обыски, травли, страшные охоты на ведьм, спускание собак и следственные эксперименты, а я ведь всего лишь попросил кофе и спокойный разговор. Девушки-девушки, что же вы так? Никто не верит в искренность мужских намерений? Разве я был груб, позволил что-то лишнее или неприятное?

— Отодвиньтесь, — вцепившись пальцами в дисплей, пытаюсь отвернуть его от любопытного мужского взгляда, но вместо этого усиленно натягиваю черный пластик вместе с наглой рожей на себя.

— А как мужа-то зовут?

— Роман. Отпустите, — шиплю и сильнее дёргаю навороченный экран.

— М-м-м, романтичная, видимо, натура. Имя странное, конечно. Видимо, и мальчик с большими отклонениями. Вы ровесники или у моего собрата по несчастью был последний шанс жениться на такой красавице? То, что брак не по расчёту, это и так понятно. Какой уж тут расчёт? Прости. Тем более с женской стороны. Дырявые портянки, кожаная кобура, да фраза:

«Граждане бандиты, попрошу на выход. Не забудьте про Шарапова с Горбатым»? Ах, да! Еще начищенное до блеска табельное оружие, ксива в красной книжке и облегчение, когда вторая половина ходит по гражданке. Там всё очень строго, а романтика, по-видимому, только на экране в каком-нибудь сериале про задуренного Ната Пинкертона. Кстати, твой Рома — налоговик, специалист по уголовке, ЭсКа или…

— Это некультурно! — убрав резко руки, мгновенно прячу их под стол.

— Ладно-ладно, Лялечка, не кипятись.