Роман
Шрифт:
– Поля! Неси водку мою лимонную! Давай наливки! Бочонок рома тащи из погреба, пунша подожжем! – выкрикивал Адам Ильич, прохаживаясь по гостиной. – Несите все, ничего не жаль!
И крепкотелые пухлорукие Поля с Гашей ничего не жалели, снуя челноками между кухней, погребом и гостиной. Роман и Татьяна стояли, взявшись за руки и радостно глядя на происходящее. Молодые лица их дышали любовью ко всему окружающему, а глаза сияли так, как уготовано им сиять лишь накануне свадьбы.
Вдруг в раскрытую дверь, ко всеобщему удивлению, шагнул Гаврила и, как всегда оробев, доложил, что Воспенниковы уже здесь.
Весть эта привела всех в еще большее удивление.
– Так
Из сбивчивого бурчания Гаврилы стало ясно, что едва он отправился в Крутой Яр, как встретил экипаж Воспенниковых, ехавший к лесничему в поисках Романа, так внезапно исчезнувшего из дома о. Агафона. В экипаже находились тетушка, дядя и Красновский.
Через минуту все трое вошли в ярко освещенную, празднично убранную гостиную и остановились в изумлении.
– Здравствуйте, друзья моя! – взволнованно произнес Куницын, подходя к ним. – Здравствуйте и радуйтесь!
– Здравствуйте, – осторожно ответила тетушка, глядя на парадно одетого Куницына и машинально подавая ему руку.
– Мы, кажется, не вовремя, Адам Ильич? – пробормотал Антон Петрович, щурясь на свет.
– Вовремя! Как нельзя вовремя! – Куницын поцеловал тетушкину руку. – Как хорошо, что вы здесь! Сейчас вам предстоит многое, очень многое!
В этот момент дядюшка и тетушка одновременно заметили Романа и Татьяну, стоящих у стены и держащихся за руки. Красновский, с вожделением озиравший накрытый стол, тоже перевел взгляд на молодых.
– Рома… Танечка… – пролепетала тетушка и замерла, онемев.
Антон Петрович и Красновский молча переглянулись.
Общее замешательство подействовало и на Куницына. Полуобернувшись и сжав руками свои белые перчатки, он смотрел на молодых. Посреди всеобщего оцепенения Роман взял Татьяну за руку и спокойно двинулся навстречу вошедшим. Татьяна последовала за ним. Подойдя, они остановились. Лицо Романа было спокойным и радостным, в Татьяниных чертах наряду с радостью чувствовалось и волнение.
– Тетушка, дядя, Петр Игнатьевич, – заговорил Роман. – Мы с Татьяной Александровной любим друг друга, любим сильно, любим так, что не можем больше жить друг без друга. Мы решили пожениться. Только что я попросил у Адама Ильича Таниной руки. Он благословил нас.
Роман замолчал. Все стояли молча. Знакомым жестом тетушка поднесла руки к щекам, и глаза ее заблестели от слез.
Роман шагнул к ней и, взяв ее руку, сжал своими пальцами:
– Тетушка, милая моя тетушка Лидия! У меня нет никого ближе вас и дяди, никто не знает меня лучше вас, я люблю вас, как мать и отца, ваше слово, ваше понимание… Тетушка, отчего же вы плачете? – прижав ее руку к груди, Роман смотрел в ее полные слез глаза. – Неужели вы огорчены? Так ли это? Неужели вам не по сердцу мой выбор? Вы не любите Татьяну? Я не поверю, никогда не поверю! Тетушка! Ради всего святого, скажите… согласны ли вы? Дядя Антон, скажите нам?! Что же вы молчите? Неужели вам не видно, что мы с Таней должны быть вместе?
Едва Роман произнес это, как тетушка со слезами бросилась обнимать и целовать Татьяну, после обняла их обоих и заплакала. Антон Петрович в свою очередь с осторожной угловатостью опустил свои огромные руки на вздрагивающие тетушкины плечи, по щекам его текли слезы.
Плакала и Татьяна, дрожали седые усы у Адама Ильича, слезы блестели в маленьких глазках Красновского. Только один Роман по-детски радостно и самозабвенно улыбался, прижавшись своей щекой к тетушкиной.
– Господи… – произнесла наконец тетушка, поднимая свое
лицо. – Ромушка… Танечка… простите меня, милые вы мои… – вытащив платочек из рукава темно-зеленого старомодного платья, она вытерла слезы и, помолчав, сказала: – Милые мои дети. Будьте счастливы. Я… я люблю вас. Мы все любим вас и желаем вам счастья. Все, все!Она быстро взяла Татьяну за плечи и поцеловала в обе щеки:
– Танечка… славная моя, добрая, чистая Танечка. Ты любишь его? Но – нет, молчи! Вижу по глазам, что любишь! Нет, нет, скажи все-таки! Скажи, милая, любишь?
– Люблю, – произнесла Татьяна.
Это вызвало новую волную объятий и поцелуев.
– Господи, как все сразу! Как все неожиданно! – восклицала тетушка.
– Радость всегда внове, всегда! – повторял Куницын, в возбуждении беря за руки то Антона Петровича, то Красновского. – Друзья мои, я сегодня так счастлив, мне так хорошо, вы представить не можете! Антон Петрович, дорогой, как славно, что вы здесь! Поздравьте, поздравьте их скорее! Поздравьте наших детей!
– Лидочка, дай же и мне наконец! – с укоризненным нетерпением заговорил Антон Петрович, пытаясь добраться до молодых.
– Милые, милые мои дети! – повторяла Лидия Константиновна, прижимаясь щеками к лицам Татьяны и Романа. – Как вы напугали меня! Как хорошо вы меня напугали!
– Чудеса просто! Как обухом по темечку! – бормотал Красновский, протискиваясь к молодым. – Татьяна Александровна, прелесть вы наша, дайте же мне расцеловать вас!
– Петр Игнатьевич, брат, погоди! – Антон Петрович, слегка отстранив Лидию Константиновну, трижды громко расцеловал пунцовые щеки Татьяны, повторяя: – Поздравляю… поздравляю… поздравляю, дитя мое.
Затем, несколько театрально-торжественно держа Татьяну за плечи, произнес:
– Знай, дитя! Теперь ты уже не одна. Ты с ним и с нами навек. Твоя радость – наша радость, твоя печаль – наша печаль, твое горе – наше горе.
– Антон Петрович, ну что ты про горе да про печаль! – воскликнул Красновский, целуя Танину руку. – Татьяна Александровна, голубушка, как я рад за вас! Поздравляю от всей души, от всего сердца!
Поцеловав ее руку, он приблизился и стал целовать ее в щеки.
– Роман! – прерывистым от волнения голосом произнес Антон Петрович и крепко обнял жениха. – Эх… Гамлет ты наш! Поздравляю тебя…
Они поцеловались.
– Почти до апоплексии довел, ах ты, разбойник! – бормотал дядя, обнимая Романа. – Рад, рад, рад за тебя! Тыщу раз согласен! Она – чудо, чудо… Она…
Он взял руки Татьяны и Романа и, соединив их, крепко сжал:
– Вот так теперь!
– Слава Богу, слава Богу! – повторял Куницын, в свою очередь сжимая соединенные руки жениха и невесты. – Они вместе – и мы вместе! Будем вместе свою старость пестовать да на них радоваться!
– Да, но как резко, как по-суворовски резко и быстро! – качал головой Красновский. – Раз – и на тебе! Жених и невеста! У нас, здесь, под боком, в нашем лесу!
– Все верно, все правильно! – загремел Антон Петрович, отерев платком слезы и обретя былую уверенность в голосе. – Молодец, Рома! Я сам Лидочку в церковь повел, едва завидел! Как можно сдерживать любовь! Сей зверь клеток не терпит!
– Теперь все мы вместе, все вместе, – повторял Куницын.
– Адам Ильич, дорогой Адам Ильич! Представляю, как вы счастливы! – приблизилась к нему Лидия Константиновна.
– Нет, не можете представить! – он порывисто поцеловал ее руку. – Я теперь словно родился заново! Я сегодня праздную их помолвку и мое второе рождение!