Рождённая на стыке веков

– Халида? Ты откуда? Мне сказали, что ты в свой кишлак вернулась?

– Долго рассказывать. Нам бы поговорить. Но Вы же до шести на работе, – сказала я, невольно заплакав.

– Дядя Миша, пропусти, а? Я хоть накормлю их. А это кто такой? Не бойся, малыш, иди ко мне, – сказал Мирза, протягивая руки к Абдулле.

То ли ласковый голос, то ли доброе лицо расположили сына, но он спокойно подошёл к Мирзе.

– Это мой сын, Абдулла, – сказала я.

– Мирза, ты же знаешь, я без разрешения начальства не могу пропускать посторонних на территорию завода, да ещё с детьми, – сказал дядя Миша.

– Тут недалеко, есть общественная столовая, пошли туда, – сказал Мирза, проходя через проходную на улицу.

Он крепко держал Абдуллу за руку и тот послушно шёл за ним. Попрощавшись со сторожем, я пошла за ними. Мы прошли с километр и за углом здания, я увидела столовую, куда быстро шёл Мирза. Войдя в помещение, он усадил меня и сына за стол.

– Я сам всё принесу, посидите, – сказал он и быстро пошёл к стойке.

Он заметно изменился, волосы поседели, появились морщины на лбу, осанка стала твёрже, но особенно, меня поразил взгляд Мирзы. Взгляд стал более жёсткий, прямой, даже дерзкий. Конечно, он воевал, видел смерть рядом, думал, вернётся к любимой жене, но ни жены, ни дома.

– Как же жизнь жестока, – подумала я.

Мирза пришёл с подносом в руках и переложил на стол тарелки, рисовый суп с овощами, гречка с котлетой, нарезанные огурцы и помидоры, компот в граненных стаканах и три кусочка хлеба. Царский обед, по тем временам, я почувствовала голод.

– Можно было только суп взять, Мирза. Или второе. Зачем столько? Нам с Абдуллой бы хватило тарелку на двоих, – смущаясь, сказала я.

– Парень расти должен, а значит, много есть. Верно, Абдулла? – спросил Мирза, погладив сына по голове.

Тот деловито кивнул и взял в ручку ложку.

– Ешьте. Я поднос отнесу, – сказал Мирза.

Вернувшись, он сел за стол и принялся за еду.

– Сейчас нам поговорить не удастся, времени мало, а разговор, как я понял, будет долгим. Где тебя найти можно? Я бы после работы зашёл, – спросил Мирза, с аппетитом отправляя в рот ложку с супом.

– Где найти? Может встретимся… ну хотя бы тут, недалеко, во сколько Вы с работы выйдете? – спросила я, помогая сыну есть.

– В шесть. Ладно, напротив завода небольшой магазин, подходи туда к шести. Ты прости, но мне пора, сама понимаешь, опаздывать нельзя. Да… меня же начальником цеха назначили, – как бы между прочим, сказал Мирза.

– Здорово! Поздравляю. Я буду ждать Вас, – сказала я.

– Спасибо. Да, договорились, – доедая второе и допивая компот, ответил Мирза.

Потом он поднялся и сложив свою уже пустую посуду, отнёс к стойке.

– За обед я заплатил. До встречи. Вы не торопитесь, отдохните. Я пошёл. – сказал Мирза, намереваясь уйти.

– Мирза? – окликнула я его.

Он повернулся и посмотрел на меня.

– Я очень рада, что Вы живым вернулись с войны, – сказала я, с грустью улыбнувшись.

– Я тоже, – тихо ответил он и тут же ушёл.

Мы с сыном поели, я собрала посуду и отнесла к стойке. Взяв сумку с продуктами, которые мне дала Хадича, взяв сына за руку, мы пошли к выходу. Я всё же решила найти участкового и отметиться, чтобы потом не было недоразумений. Пройдя пешком, благо дело, участковый, как оказалось, находился недалеко от дома, где я раньше проживала, я дошла до соседнего дома, в котором находился кабинет участкового. Он оказался на месте. Постучавшись, я вошла.

– Здравствуйте. Можно? – спросила я.

За столом сидел тучный мужчина, узбек. С круглым, серьёзным, даже сосредоточенным лицом. Я оробела, не смея подойти к столу. Мужчина был в форме и от жары, постоянно вытирал лицо и шею платком.

– Входи, дочка, что у тебя? Ты садись, говори, – спросил участковый на узбекском языке.

Я подала свой паспорт, который приготовила заранее.

– Меня освободили. Вот, пришла к Вам, сказали, так полагается, – голос мой дрожал.

Мужчина внимательно посмотрел на меня, просмотрел данные паспорта. Потом взглянул на Абдуллу, который просто засыпал, прислонившись ко мне. Мужчина вдруг встал из-за стола и подняв ребёнка, положил на диван.

– Что же ты, дочка, с ребёнком по жаре ходишь? Заболеет ещё. Да и обувку ему нужно, кто же сейчас ботинки носит? – говорил он, поглаживая ребёнка по голове.

– Я знаю, надо купить. Вот на работу устроюсь и конечно куплю, – сказала я.

– Знаешь что? Пошли. А ребёнок пусть тут поспит. Я скажу помощнику, он присмотрит за твоим сыном, – вдруг сказал участковый, напугав меня этим.

Видимо, он увидел мой испуг в глазах.

– Не бойся, дочка, я живу тут недалеко, в махалле. У меня младший сынишка вырос из своих вещей, а твоему, в самый раз будет. Вещи-то ещё хорошие. Пошли. Гайрат? – крикнул он, открыв дверь.

На зов прибежал молодой парень.

– Слушаю, товарищ майор! – отдавая честь, громко сказал парень.

– Слушай, сержант, я отойду ненадолго, а ты за мальцом присмотри. Проснётся, займи его, чтобы не испугался. Я быстро. Пошли, дочка, – сказал участковый.

Я была поражена. При таком суровом лице, этот человек проявлял доброту по отношению ко мне. Что ж, я пошла за ним. Мы вышли на улицу и перешли дорогу. Потом завернули в переулок и вышли к махалле, которую за домами не было видно. Пройдя до конца улицы, мы подошли к дому. Видимо, дом был построен давно, но добротно. Войдя в открытые ворота, мужчина остановился и огляделся.

– Мухаббат? Нигора? Где вы? – крикнул он.

Из дома тут же вышли две женщины, одна постарше, видимо жена участкового, вторая или дочь, или невестка. Молодая была с длинными косами, в узбекском широком платье и каушах.

– Что-то Вы сегодня рано, отец? Случилось что? – поправляя платок, покосившийся на голове и подбегая к мужу, спросила женщина постарше.

– Что может случиться, жена? Нигора? Дочка? Вынеси вещи Акбара, из которых он вырос. Ты их ещё в узел сложила и за сундук убрала, чтобы в область родственникам отдать, – сказал участковый, обращаясь к молодой девушке.