Рождённая на стыке веков

– Поверьте, это обязательно произойдёт. Не знаю когда, но однажды мы сюда приедем, – ответила Даша.

Абдулла тут же схватил игрушку и прижал к себе, вызывая наши улыбки. Мы вышли из дома и пройдя через двор, вышли на улицу. Вокзал находился в двух километрах от дома Пелагеи, мы пошли пешком по протоптанной дороге.

Вечерело, когда мы дошли до платформы, Дарья обнялась с Пелагеей и они, поцеловавшись, попрощались.

– Дай знать, как только Чижик вернётся, – сказала Пелагея.

– Вместе с ним к тебе приедем. Обещаю. А так… не серчай, если что, – ответила Дарья.

Мы с Дашей тоже обнялись с Пелагеей, потом она подняла с земли Аблуллу и прижала к себе.

– Ну, Сашенька, вот ты и нашёл свою мамку и уезжаешь с ней в тёплые края. Не забудешь бабку Пелагею, а? Ну-ка, обними меня, – целуя малыша в щёчки, говорила женщина.

Абдулла маленькими ручками обвил шею Пелагеи.

– Счастливого Вам пути, – сказала Пелагея, опуская Абдуллу на землю.

– Мне ещё ждать своего поезда, а ваш скоро подъедет. Так что, давайте и мы прощаться, – сказала Дарья, подходя к Даше.

Они крепко обнялись, затем и я обняла Дарью.

– Спасибо, Дарья, спасибо, что мимо не прошла. От всей души желаю, чтобы и ты своего сына дождалась, – искренне сказала я.

Минут через десять, подошёл наш поезд, Пелагея помогла нам войти в вагон, мы помахали руками и ей, и Дарье.

Поезд, простояв пятнадцать минут, пыхтя, поехал дальше, а мы долго выглядывали в окно, где остались стоять Пелагея и Дарья. Потом, Пелагея ещё раз обняла Дарью и быстро зашагала в сторону своего дома.

Я знала их всего два дня, не считая дороги, когда мы ехали вместе с Дарьей из лагеря в Архангельск. Всего два дня, которые перевернули мою жизнь. Всего два дня и роднее людей у меня как-будто не было. Я прослезилась, сев на свободное место и посадив рядом с собой Абдуллу.

– Ты что это плачешь? – удивилась Даша.

– Столько доброты в этих людях. Увидимся ли мы с ними ещё? – ответила я.

За окном мелькали пейзажи, сменяя один на другой. Мы думали, что доедем до Ташкента за семь-восемь дней и одним поездом. Но через пять дней, нам пришлось пересаживаться на другой, этот ехал в другую сторону. Другого поезда мы ждали почти сутки. Не зная, куда идти, прижавшись к другу, закутав в телогрейку Абдуллу, мы с Дашей сидели на вокзале, окна которого во многих местах были с разбитыми стёклами и помещение продувалось насквозь. Увидев мужчину в железнодорожной форме, как оказалось, просто рабочего, Даша спросила у него, когда подойдёт поезд на Ташкент.

– Ещё утром должен был подойти, может сломался в пути. Шут их знает. А вы ждите, вон… все ждут и вы ждите. Значит скоро подойдёт, – ответил мужчина и пошёл к выходу.

Поезд подошёл поздней ночью, мы едва успели зайти в вагон, как он тут же тронулся и набирая скорость, поехал дальше. Ехали ещё трое суток, всё что приготовила нам в дорогу Пелагея, понемногу таяло. Я старалась есть меньше, чтобы больше оставалось сыну. Даша делала то же самое и я с благодарностью ей улыбалась. На полках не было матрасов, но в вагоне было жарко, поэтому, сняв телогрейки, мы спали на них. Я, прижав к себе сына, спала с ним на одной полке, Даша спала напротив. Через трое суток, вдали показались поля и растущие вдоль них тополя.

– Ну наконец-то. Кажется, мы приехали, – сказала Даша, посматривая в окно.

– Ташкент! Мы подъезжаем! – кричала проводница, проходя мимо нас.

Поезд замедлил ход и минут через пятнадцать, наконец остановился. Взяв пустую уже корзину, куда Даша положила вещи Абдуллы, она первая вышла из вагона. Подняв сына на руки, я вышла следом, Даша помогла мне спуститься. Свою деревянную лошадку, Абдулла не выпускал из рук. В Ташкенте стояло солнечное утро. Погода резко отличалась от той, в Архангельске, с холодным северным ветром и снегом, ещё лежащем на земле.

Мы с Дашей вышли из поезда и остановились. Я держала на руках сына и невольно растерявшись, опустила его на землю, но крепко держала за руку.

– И что теперь? Куда идти? – спросила я.

– Ко мне на квартиру попробуем поехать. Может она ещё свободна, если так, будем вместе жить. А там видно будет, – сказала Даша и пошла вперёд.

– Спасибо дорогая. Но… – я не могла сделать шаг, Абдулла с удивлением смотрел на меня, подняв голову.

Вспомнив, что ребёнок тепло одет, я присела на корточки и быстро сняла с него шапку и пальто. Даша обернулась на нас.

– Ты чего, Халида? Что но? Пошли уже, я очень проголодалась, да и вы с Абдуллой тоже. Если мне не изменяет память… недалеко от моего дома была общественная столовая, а у нас деньги есть, которые Пелагея нам дала, поедим хоть чего-нибудь горячего, пусть даже это будет просто овощной суп. Пошли давай, – сказала она.

– Дай сына раздеть, вспотел весь, смотри, жара какая, – не поднимаясь и снимая с Абдуллы фланелевую рубашку, сказала я, лишь мельком взглянув на Дашу.

Она нетерпеливо подошла к нам.

– Давай вещи, я подержу, – сказала Даша, взяв с моих колен шапку и пальто.

– Надо бы ему летние сандалики купить. Кроме ботинок, ничего ведь нет, – сказала я, сняв с ребёнка и рубашку, оставив его в ситцевой рубашонке, больше похожей на пижаму.

Абдулла выглядел потешно. На ногах тёплые ботиночки, вельветовые штанишки и эта цветная рубашка. Черноволосый, черноглазый и чернобровый, с серьёзным лицом, он, недоумевая, смотрел на нас. Видимо не понимал, почему его раздевают прямо на улице.

– Абдулла? Сыночек, жарко же очень. Завтра мы тебе летние штанишки и сандалики купим, хорошо? – ласково целуя сына в щёчки, говорила я.

– Я Саша, – пролепетал малыш, вызывая улыбку на лице Даши.

– Прости, я забыла. Конечно Саша. Ну вот и всё. Пошли теперь, – поправляя густые волосы ребёнку и поднимаясь, сказала я, взяв сына за руку.

– Слышала, что сказал вон тот мужчина своему товарищу, вон там, видишь? – обернувшись на мужчин, мимо которых мы прошли, спросила Даша.

– Не обратила внимание. А что он сказал? – спросила я, тоже посмотрев на мужчин.

– Ташкент стал столицей нашей республики, – многозначительно ответила Даша.

– Так… Самарканд же был? – удивилась я.

– Ну да. Я тоже удивилась. Ладно, пошли на трамвай, до моего дома доедем, – сказала Даша.

Пешком мы прошли пару километров и перейдя дорогу, стали дожидаться трамвая.

– Как-то не приходилось мне ездить на трамвае. Дом и работа рядом, только пешком и на арбе, – сказала я.