Русалки. Новенькая

Нежась в теплой воде, куда напустила ещё не успевшей разойтись по просторам ванной пены, я с интересом рассматривала хвост. По форме он не сильно отличался от ног, в общем-то: также расширялся от живота к бедрам, потом плавно сужался к коленям, снова чуть расширялся и снова сужался. По ощущениям, примерно на уровне щиколоток плавно переходит в плавники. Сине-серый в бассейне, сейчас он весь был белым. Интересно, это нормально? Надо будет спросить у Алины. Правда, с вопросами придется подождать, пока я не обрету обратно вместо плавников свои ноги.

Кстати говоря, о плавниках. Они и выглядели, и ощущались довольно странно. Согнув ноги, попыталась рассмотреть поближе. Это вышло, но с трудом и вероятной шишкой на макушке (я не рассчитала и стукнулась о бортик). Длинных косточек, делящих плавники на сектора, было десять — по пять на каждом. Как пальцев на ногах. Оно и логично. Не из ниоткуда же они берутся, в самом деле? Между ними была натянута тонкая, но плотная и крепкая перепонка, на которой чешуек почти не было.

Следующим объектом моего интереса стала чешуя. Самая мелкая, едва заметная глазу, покрывала те самые косточки, а самая крупная, едва ли не по нескольку сантиметров длиной, доходила почти до пупка спереди и, кажется, примерно до того же уровня сзади. Потрогала — шершавая только слегка, она даже в воде скользкой не была и на рыбью не походила. А ещё была теплой, как и кожа, и до странного однотонной с перекрывающими друг друга чешуйками. Ковырнула одну ногтем и ойкнула: больно!

Эта боль лучше любых доводов окончательно убедила меня в том, что это не сон. Хотя хвост все ещё вызывал странные чувство чужеродности. А уж то, что я даже не стала русалкой, а была ей всегда, казалась странным, даже страшным, но я была рада, почти что счастлива. Тяжело жить, думая, что магии нет, но мечтая о ней и приключениях; быть обычной девчонкой, одной из многих, учиться, переписываться в соц. сетях, бегать на дискотеки, ходить по магазинам и знать, что, сдав экзамены, поступишь в самый обычный университет на самую обычную специальность, а потом влюбишься и выйдешь замуж, родишь детей и будет у тебя все по схеме «дом, работа, дом, дети», а потом ты состаришься и умрешь. Как и все. И единственной отдушиной в этой серой жизни будут совершенно волшебные, вырывающие из реальности книги. Книги, в которых живут иные миры, где есть магия. Теперь же я сама оказалась одной из героинь таких книг. Надеюсь, с хорошим концом. Но, по крайней мере, теперь-то моя жизнь сложится иначе. И, кроме того, будет куда длиннее. Что не может не радовать.

А четыре года это не так уж много, если разобраться. Особенно, если с вечностью впереди сравнивать. Можно пережить. Жаль только что Вероничке похвастаться нельзя: это я успела уточнить у девчонок. Подруга бы наверно была рада узнать, что магия всё же существует.Но из-за Охотников русалки старательно скрывали свое существование от людей.

Мыться с хвостом было, скорее непривычно, чем неудобно. И если привыкнуть (ну и запастись терпением, потому что сохла я о-очень долго даже с полотенцем) это вполне реально.

Отложив расчесывание на потом, выглянула в комнату:

— Алин, а то, что мой хвост меняет цвет, нормально?

— Ни разу такого не видела. Мой не меняет. У других девочек тоже, — отозвалась она, доплетая косу. — А возможно ли это в принципе, не знаю. Давай у Наташи спросим.

Как оказалось, под «спросим» соседка имела в виду сходим в гости, так что пришлось накинуть на пижаму халатик — в коридорах было свежо — и тащиться следом.

Соседняя, двадцатая комната, оказалась обставлена почти также как наша. Оглядевшись, с порога поинтересовалась:

— Хвост может менять цвет?

— Только у хамелеонов, — ответила Наташа, не отрываясь от книги, которую читала в постели. Левая нога девочки была накрыта отогнутым уголком одеяла в белом пододеяльнике, а вторая лежала поверх него. Потом до неё дошло: — А что, меняет?

И столько надежды, замешанной на любопытство, было в её голосе, что я поспешила подтвердить:

— Меняет.

— Уверена? — Рия вышла из ванной с расческой в руке.

Кивнула и пояснила:

— В бассейне он был почти как камень. Серо-голубой, а в ванной стал белым.

— Покажешь? — жадно заинтересовалась девочка, одетая в пижаму с цветочным рисунком, отложив в сторону фолиант (А как ещё такую толстенную книгу назвать? Уж точно не книжкой!).

Закусив губу, кивнула, и мы отправились обратно в нашу с Алиной комнату: как-то неудобно на чужую кровать садиться, особенно когда она расправлена.

Устроившись поудобнее, окунула указательный палец в притащенный Алина стакан с водой. Ждать пришлось недолго, хотя и дольше чем в ванной, но там и воды больше было. Её количество, как я поняло, на скорость все же влияло. На этот раз хвост, почти наполовину свешивающийся с кровати, был частично под цвет простыни, то есть белый, частично светло-коричневый как пол.

— Ух ты! — воскликнула моя соседка.

— Класс! — подтвердила Рия.

— И в самом деле хамелеон, — потрясенно пробормотала Наташа.

— А теперь расскажите мне, кто такие хамелеоны, — попросила я, заползая повыше. Ощущения от соприкосновения простыни с чешуей были довольно странные.

— Ну, вообще-то про дары я хотела рассказать тебе завтра, но раз уж так получилось… — начала Наташа. И в двух предложениях изложила суть вопроса: — В общем, у нас в дополнении к магии и хвосту есть ещё дары, их ещё иногда способностями называют. Сколько их всего сказать трудно: многие встречались раньше, но сейчас вроде как исчезли и считать ли их непонятно.

Видимо, устав от этого разглагольствования племянница моей крестной перебила:

— Самые редкие — целители. Хамелеоны и повелители воды встречаются чуть чаще, но все равно редко. — Коротко и по существу. Как раз в характере Рии.

— А самые частые поисковики и сирены, — неодобрительно посмотрев на нее, продолжила маленькая всезнайка. И не дожидаясь моих вопросов разъяснила: — Поисковики лучше других находят непревратившихся, да и превратившихся тоже, у сирен очаровывающий голос. Они хоть кого зачаровать могут, если захотят. Именно из-за этой их способности школы раздельные: на противоположный пол это сильнее действует, а дар не все контролируют. Но я сейчас не об этом, — заметив, что Рия снова собирается её перебить, вспомнила о теме девочка. — Хамелеоны могут маскироваться, их хвост подстраивается к окружающей среде по цвету. А после обучения они могут ещё и становиться невидимыми сами. Целители, понятное дело, исцеляют в том числе поле, если ты знаешь, что это. Повелители воды, как следует из названия, управляют водой: могут призвать дождь, могут наоборот его остановить…

— А вы кто? — я обвела их взглядом.

— Мы не знаем, — ответила Алина. — Быстро обнаруживаются только хамелеоны. Мимо меняющего цвет хвоста не пройдешь.

— Это точно, — кивнула, разглядывая уже исчезающий хвост. Исчезал он интересно — вначале начинала пропадать чешуя на животе, затем исчезали плавники, а потом резко возникали ноги, ещё покрытые в некоторых местах чешуйками. Пижама, кстати, тоже оказалась зачарована. На моё счастье.

— Я, по словам тети Лены, поисковик, — призналась Рия. — Но точно сказать сложно. У меня в семье в принципе большинство как раз поисковики: и родители, и Фыв, и Аква, и тетя Лена, и дедушки с обоих сторон, так что это вероятнее всего. Но так-то с дарами это не показатель: у ребенка может вообще какой-то левый вылезти, к примеру сиренский, при том что большинство в семье поисковики.

— Понятно. — Наследование даров мне было не слишком интересно, поэтому задала новый вопрос: — А ещё хамелеоны в школе есть?

Серьезно посмотрев на меня, Наташа сообщила:

— Ты — единственная и первая за много лет. Это редкий дар.

Вот чувствую, что-то тут с этим даром нечисто! Но свои сомнения оставила при себе. Ещё немного повосторгавшись и стребовав с меня обещание завтра же рассказать директрисе, а до этого никому не говорить (как будто мне было кому), девочки ушли.

Алина, в бессчетный раз выдав нечто восхищенное, пошла мыться, а я уснула, едва коснувшись головой подушки: сказывалась бессонная ночь.