Русалки. Выбор

— Но такое ведь уже было? В прошлом году?

— Меня тогда не было на планете, но, насколько знаю, в прошлый раз прорвавшихся внутрь достаточно быстро смяли. Сейчас ситуация сложнее: с ними древние, вместе с Огненной богиней пришедшие в Атлантиду, а это отборные воины, так что итог предсказать сложно.

— Паршиво.

— Так что в этой ситуации твой Поиск даже нам на пользу — в осаждаемом кармане сидеть удовольствие ниже среднего. — Я вылупилась на неё. — Что ты так смотришь? Думаешь, я сразу не поняла? Освейн дал мне координаты «Лабиринта Тринадцати». Поэтому иди буди подружку, закинем её в Вейнир — там сейчас поспокойней будет чем тут — и пойдем, пока из кармана ещё можно спокойно перенестись.

Глава 7

Света

Серые стены. Бесчисленные повороты. Капающая с потолка вода, собирающаяся в лужицы. Место, названное Эржебет Лабиринтом Тринадцати, явно давно находилось в запустении. Иногда на пути нам попадались комнаты, в некоторых даже сохранились остатки мебели, но в большинстве была только пыль, скопившаяся за века. Пару раз впереди смазанными тенями мелькали непонятные, похожие на крыс зверьки. Утверждать, что это были именно крысы, я бы не рискнула. В одном месте пришлось распутывать завязанное хитрым узлом заклятье. Учитывая, что руками его, как и всякого чужого заклятья, было не коснуться, приходилось осторожно, ювелирными касаниями специального заклятья-иглы расплетать магией.

С Эржебет было… спокойно. Телохранительница держала вокруг нас щит, следила за тем, чтобы я не забывала есть, и вообще вела себя так, словно мы просто выбрались на природу. Её не смущали ни мрачноватая красота комнат, ни жуткая тишина коридоров, ни темнота, ни завывания ветра где-то под потолком.

— Остановимся здесь, — безапелляционно заявила она в очередной комнате.

— Может, на ходу перекусим? — мне хотелось побыстрее выбраться из Лабиринта.

— Спать ты тоже на ходу собираешься? Устраивайся. Времени уже много, а тебе нужно отдыхать.

Спорить с ней было бесполезно, так что пришлось устраиваться на вытащенной телохранительницей туристической «пенке». Сама она устроилась на второй, ближе к коридору, отрезая меня от опасности. Рядом сел ставший видимым Ирильо. Высший нереид явно собирался караулить.

Помимо коврика, явно магического производства, предусмотрительная подводноветренница захватила спальники, фонарик, спички и кучу самых разных мелочей, отсутствие которых легко компенсировалось магией. На мой закономерный вопрос о необходимости всего этого, Эржебет только усмехнулась: «Чтобы компенсировать отсутствие чего-то магией, нужна магия». Тогда я восприняла это как намек на плачевное состояние моего резерва.

Я тонула в синих как сапфиры глазах Андре. Тритон обнимал меня за талию, вел в танце, моё тело на автомате двигалось, но я сама могла смотреть только ему в глаза.

«Я люблю тебя, Андре», — прошептала я. Он улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Может, я только подумала об этом?

Музыка закончилась, и танцор остановился, склонился, поцеловал мне тыльную сторону ладони и отступил. Шаг за шагом он отступал от меня, а я стояла и смотрела. Вдруг он оступился и начал падать. Я рванулась к нему, стараясь схватить, удержать, не дать упасть. В этот момент я забыла, что владею магией. Но прежде чем я успела схватить Андре, а он — упасть, я проснулась.

Глупый и странный сон. Да, я была влюблена в танцора, но именно влюблена. Прошлым летом. А сейчас была к нему привязана, и искренне за него волновалась, да, но воспринимала исключительно как троюродного брата. Старалась, по крайней мере, хотя выкинуть из головы лагерь и наши взаимоотношения, пока он был под приворотом, а я впервые по-настоящему влюбилась и, видимо, попала ещё и под сиренское очарование, было порой сложно.

Поёжилась. Спать на полу было непривычно и холодно. Чужая теплая рука тут же прижала меня к не менее теплому телу, заодно накрывая вторым слоем спальника. Слабый запах духов и сонное: «Не дергайся, я это», свидетельствовали о том, что замерзшую меня пожалела телохранительница.

В следующий раз Эржебет сразу сдвинула коврики и состегнула спальники в один общий.

— Еще простудишься, — пояснила она с некоторым смущением. — Ирильо, если ты снова заберешься ко мне, я за себя не отвечаю. И без тебя холодно!

Стоило закрыть глаза, как мне снова привиделся Андре. И снова я призналась ему в любви. Но в этот раз он услышал. Остановившись, тритон покачал головой:

— Мы не можем быть вместе, ты же знаешь.

— Знаю, — я потупилась. Сразу вспомнился Анхель. — Я помолвлена.

— Дело не в тебе. Я люблю другую.

Слова резанули по сердцу. Не помня себя, я спросила то, что спрашивать не стоило:

— Кого?

— Это не имеет значения. Не тебя. Это был лишь приворот, ничего больше. Чтобы я остался, тебе пришлось бы снова его наложить.

И стал исчезать. Я моргнула, пытаясь прогнать слезы, а на месте Андре уже возникла тётя Лена:

— Что случилась? — бросилась она ко мне. Обняла, прижала: — Маленькая моя, я с тобой. Все что угодно сделаю, только не плачь.

— Андре… — всхлипнула я. — Он меня не любит! Сказал, что это был приворот и ничего больше! И что, чтобы он остался со мной, мне нужно его снова приворожить!

— А ты хотела бы этого?

— Чего?

— Приворожить Андре?

— Как ты можешь предлагать такое?! — возопила я.

— Я смогла бы наложить приворот, — как о чем-то обыденном сообщила крестная.

— Даже не думай! Я не хочу вызванных чувств! Это иллюзия! — стоило с моих губ сорваться этому слову, как я поняла кое-что ещё. — Ты — иллюзия. Настоящая тётя Лена никогда бы не предложила такое решение! Это вообще не решение! Как можно вмешиваться в чувства кого-то?!

— А как можно удерживать родного тебе человека в заточении?

— Подъём! — едва ли не прокричала мне в ухо телохранительница.

— Уже утро?

— Оно самое. Вставай, пора завтракать! Давай, соня!!! Подъём!

Коридоры и комнатки были всё так же однообразны. Впрочем, я обращала на них мало внимания, выбирая путь наудачу и размышляя больше о странном сне, чем о суровой реальности в виде Лабиринта Тринадцати. Было ли это очередное испытание или же всего лишь сон? Что означали последние перед пробуждением слова крестной?

Сначала я думала, что речь о маме и дедушке. Но потом вспомнила фразу как-то оброненную Первым Лордом, когда разговор коснулся их. Был в его словах «Посмотрим на тебя лет через пятьсот» какой-то второй смысл, и чем дальше я думала, тем больше склонялась к мысли, что он касался папы и Вероники. В большей степени Веронички. Ведь если задуматься, я ведь действительно удерживаю её против воли. Ну, предположим, не я сама, а Лорды, но я ничего не сделала и даже не подумала сделать для того, чтобы её освободить. Так не то же ли это самое, что удерживать самой? Не делаю ли я того же, что и дед в случае с мамой?