Русская поэзия Китая: Антология

ЖАННА Д'АРК

Подгоняя коня во всю мочь, В Орлеан еще до зари Прискакала крестьянина дочь — Девушка из Домреми. Нигде не встретив участья, Поставила цель одну, — Отдать свою жизнь и счастье, Спасая родную страну. В руке она знамя сжала, Были города стены в огне, Когда в предместье въезжала Жанна Д’Арк на белом коне! Обагрилася кровью трава, Враг коварный устроил засаду. И, ведя атаку сама, С Орлеана сняла осаду! Случайно иль волей Божьей Дофина она нашла В толпе среди сотен вельмож, Прямо к нему подошла! Стрела не пронзила сердце, Но, связав по рукам и ногам, Назавтра Бургундский герцог Предал ее в руки врагам. Безумная или святая? Но всякий так смерть прими, Как девушка эта простая, — Крестьянка из Домреми. Сулили ей бездну ада. Огонь к ней крылья простер… Спокойно… будто так надо, Взошла Жанна Д’Арк на костер! Май 1942

ЛАГУНЫ

Серый песок лагун. В мягком вечернем свете Мачты рыбачьих шхун. Сушатся черные сети. Камбала в плоских жаровнях. Дымный поселок сонный. Маленькая часовня, Свечи перед Мадонной! Серый, туманный вечер, Парусов буреющих пятна… Перед Мадонной свечи За непришедших обратно! Ветер унылый плачет, В дюны сгоняя пески… И на щеках рыбачек Слезы, как брызги морские! Июль 1942

СВЕТЛОЕ КОЛЬЦО

Я видела бесконечность прошлой ночью Великим светлым кольцом… Время было ее сыном, и смерть ее дочерью, И начало было ее концом! Январь 1943

ОСЕНЬ

Будет над голым пляжем Неба линялая просинь, К дюнам прижавшись, ляжет Рыжая кошка — осень! И на песке растает Горько-соленая пена. Ветер перелистает Томик забытый Верлена… Будет все глуше и глуше Море в осеннем свете. Будут туманы слушать То, что поет им ветер… Будет с тех пор неизменно Петь про вечернюю грусть — Ветер стихами Верлена Наизусть! Август 1943

ВЕЧЕР

Прижались деревья ближе: Ушастыми ветками внемлют, Как ветер порывистый лижет Измокшую черную землю. Ресницы печальных огней, Шаги на улицах глуше. Качается блеск фонарей В глубоких и темных лужах. И становятся странно близки В дождливый и пасмурный вечер Все песни великой тоски, Ничтожной тоски человечьей! Июнь 1943

НОЧЬ НА 17 ИЮЛЯ

Ночь, и снова сомненье, А сердце и так устало… Вели большие ступени Сверху и до подвала… Шли со спокойным взглядом. Руку сжимала рука… А позади и рядом Агенты из Чека. Даже казался глуше Голос, отдавший приказ. Нужно уметь так слушать, Не опуская глаз! Перекрестилась дочь, И на момент тишина. Только темнее ночь В темном провале окна. Только бледнее лица, Только сорвалось: «Верьте!» Нужно уметь молиться Так на пороге смерти! Даже приказный лист Вдруг растоптала нога, Даже в углу чекист Крепче зажал наган. Но не безгрешность глаз И не их ясность тоже Строгий из штаба приказ Переменить не может… Первый нажал курок… Выстрел. Еще и еще! В сердце, навылет, в висок, В бледность смертельную щек. Рвется последняя нить! Кроткий молящий взор. «Молишь, так можно добить», К полу прижав, в упор! Жмется к стеклу рассвет, Лампы тусклей горят… За ночь не стало… Нет Больше в России Царя! Июль 1943

Я БОЛЬНА [34]

Ветер ворвался свежий, Раздулась шторка окна, А может быть, просто я брежу… Я больна, я очень больна… Лампа светит так ярко, Что смотреть становится больно! Мне очень душно и жарко… Закрываю глаза невольно! Я была счастлива тоже… На гроб похожа кровать… Прости меня, грешную, Боже! Я так не хочу умирать! Октябрь 1943

34

Предсмертное стихотворение поэтессы, положенное на музыку композитором Н. Н. Иваницким.

ВСЕВОЛОД ИВАНОВ

ПОЭМА ЕДЫ

…Ели прекрасное мясо и сладким винам утешались…

Гомер

Не скоро ели предки наши, Не скоро двигались кругом. Ковши, серебряные чаши, С кипящим пивом и винам. Пушкин

Посвящение

Веревкой крепкой к мачте повит, И ненавидя, и любя, Следи, как моря бездны кроет Бег громозвучный корабля. Мимо пленительного плена Беги, премудрый Одиссей, Да не прельстит тебя Сирена Жемчужной прелестью своей. Как полумертвая Европа, Лети на парусном быке Туда, где скорбна Пенелопа За ткацким станом вдалеке. И катится слеза, быть может, На белизну хламид и стол. Там ждет тебя простое ложе И изобильно-пышный стол. Июль 1921 Владивосток

I

Найдете высокую тему — С высокой темой беда! Давайте напишем поэму, Которой тема — еда. Не все набирать нам двадцатым — Для мелких дел нужен петит; Пасется Пегас некрылатым, Рождает любовь — аппетит. Итак, плодотворней усилья, Столы содвигайте в ряды… Забыв про духовные крылья, Восславим мы эру еды.

II

Фон — скрипок ликующий танец, Мелодий извивный полет. Роскошней пылает румянец, Жующий прилежнее рот. В Эдеме под ангелов пенье Огнем наливались плоды, И ты — меценат вдохновенья, Прекрасное царство еды! Покойтесь, ненужные ноги, Гори, любопытство, огнем! Мы этого царства чертоги На креслах сидя обойдем.

III

Смотрите — вид первого дома: Огромен, тяжел и нелеп. Чернеет черней чернозема Основа и двигатель — хлеб. Забудьте про снежность тарелки, Смотрите — пред вами поля, Где колоса желтые стрелки Без тлена рождает земля. Огонь съединяет с ней воду — Основу могучих стихий. Поймите, какую породу Наш пьяница пекарь месил!

IV

О, сколько гармонии в жизни: Блеск солнца над тишью полей. Почувствуй, возьми его, выжми И в тонкие рюмки налей. Пусть светлая водка кристаллом Сверкнет за пределом стекла… Эй, кто там бормочет, что Дьявол Ее настоял корнем зла? Чиста, безупречна, как слезы, Как сердца любовный пожар, Как весны, как розы, как грезы — Поэтов ходовый товар.

V

Просторы еды не покроет Людской лаконический слог. Селедка пускай успокоит Как молния быстрый ожог. Соль остро резнула по нёбу; Мы видим: воды полоса. Где облако тянется к небу, К зеленой земле — паруса. Ах, море здесь дышит — креветки, Селедка, краб, килька, омар. Так в каждой поэта заметке Сияет пленительный дар.

VI

В закуске, как в деле, нам нужен Серьезный и зрелый расчет. Из рюмок холодных жемчужин Составьте удачный черед… Лавиния — дочь Тициана, Под гомон веселых речей, Уперши край блюда в верх стана, Рубины внесла овощей. Как в хлебе открыта природа — Здесь видны работы века. Видна на плодах огорода Живая чужая рука.

VII

Редиска, салат, и капуста, И хрусткая зель огурца. Усилия не были пусты, Достигли они их лица. Приветствуем вас, огородник! Вы, в фартуке, в шляпе большой, Следите, сухой и холодный, За теплой и влажной землей. Растите, мешайте, учите, Лелейте в корявых руках, А там на базары везите, Продайте в больших городах.

VIII

Но кто притаился, как глыбы Прибрежные, в утренней мгле? Огромные жирные рыбы В дрожащем хрустальном желе. На очень похожем дельфине Когда-то уплыл Арион. Они неподвижны, и ныне Торчит у них в пасти лимон. Они ни о чем не расскажут. Лимон — их молчанья печать… Эй, пусть подойдут и покажут, С которого боку начать!