Русская поэзия XIX века. Том 2

<1860>

ИДЕАЛЬНАЯ РЕВИЗИЯ

– Дороги у нас в околотке! Ухабы, озера, бугры! – Пожалуста, рюмочку водки; Пожалуста, свежей икры. – Выходит, что вы не по чину… За это достанется вам… – Пожалуста, кюммелю, джину; Пожалуста, рижский бальзам. – Пословица службы боярской: Бери, да по чину бери. – Пожалуста, честер, швейцарский; Пожалуста, стильтону, бри. – Дороги, положим, безделки; Но был я в остроге у вас… – Пожалуста, старой горелки, Галушек, грибочков, колбас. – Положим, что час адмиральский; Да вот и купцы говорят… – Угодно-с ветчинки вестфальской? Стерлядка-с, дичинка, салат… – Положим, что в вашу защиту Вы факт не один привели… – Угодно-с икемцу, лафиту? Угодно-с рейнвейну, шабли? – Положим, что вы увлекались… Сходило предместнику с рук… – Сигарочку вам-с: имперьялис, Регалия, упман, трабук. – Положим, я строг через меру, И как-нибудь дело сойдет… – Пожалуста… Эй! Редереру! Поставить две дюжины в лед!

<1860>

ВЕСЕННЯЯ СКАЗКА

Здоровый ум дал бог ему, Горячую дал кровь, Да бедность гордую к уму, А к бедности любовь. А ей – подобью своему - Придав земную плоть, Любовь дал, так же как ему, И бедность дал господь. Обманом тайного сродства И лет увлечены, Хоть и бедны до воровства, Но были влюблены. Он видел в ней любви венец И ей сиял лучом, И – наших дней концов конец – Стояли под венцом. Он не согнулся от трудов, Но так упорно шел, Что стал, как истина, суров, Как добродетель, зол. Она – в мороз из теплых стран Заброшенный цветок - Осталась милой – как обман, И доброй – как порок. Что сталось с ним, что с ней могло б Случиться в добрый час – Благополучно ранний гроб Закрыл навек от нас.

<1860>

ГОСПОДИН ИСКАРИОТОВ

Господин Искариотов - Добродушнейший чудак, Патриот из патриотов, Добрый малый, весельчак, Расстилается, как кошка, Выгибается, как змей… Отчего ж таких людей Мы чуждаемся немножко? И коробит нас, чуть-чуть Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Подвернется где-нибудь? Чтец усердный всех журналов, Он способен и готов Самых рьяных либералов Напугать потоком слов. Вскрикнет громко: «Гласность! Гласность! Проводник святых идей!» Но кто ведает людей, Шепчет, чувствуя опасность, Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда. Без порывистых ухваток, Без сжиманья кулаков О всеобщем зле от взяток Он не вымолвит двух слов. Но с подобными речами Чуть он в комнату ногой - Разговор друзей прямой Прекращается словами: Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда. Он поборник просвещенья; Он бы, кажется, пошел Слушать лекции и чтенья Всех возможных видов школ «Хлеб, мол, нужен нам духовный!» Но заметим мы его - Тотчас все до одного, Сговорившиеся ровно: Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда. Чуть с женой у вас неладно, Чуть с детьми у вас разлад - Он уж слушает вас жадно, Замечает каждый взгляд. Очень милым в нашем быте Он является лицом, Но едва вошел в ваш дом, Вы невольно говорите: Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда.

<1861>

СЕМЕЙНАЯ ВСТРЕЧА 1862 ГОДА

Читатели, являясь перед вами В четвертый раз, Чтоб в Новый год и прозой и стихами Поздравить вас, Хотел бы вам торжественно воспеть я, Да и пора б, Российского весь блеск тысячелетья – Но голос слаб… Читатели, серьезной русской прессе Оставим мы Все важное, все толки о прогрессе И «царстве тьмы». Довольствуясь лишь неизбежно сущим И близким нам, Поклонимся во здравии живущим Родным отцам. Пусть юноши к преданиям спесивы, Не чтут родных, Но бабушки и дедушки все живы, Назло для них. Не изменив себе ни на полслова, Как соль земли, Все фазисы развитья векового Они прошли. Понятья их живучи и упруги, И Новый год По-прежнему в семейном тесном круге Их застает. Привет мой вам, старушка Простакова! Вы всех добрей. Зачем же вы глядите так сурово На сыновей? Порадуйтесь – здесь много Митрофанов,- Их бог хранит; Их никаким составом химик Жданов Не истребит. Их детский сон и крепок и невинен По старине. Поклон тебе, мой друг Тарас Скотинин, Дай руку мне! Свинюшник твой далек, брат, до упадка; В нем тьма свиней. Почтенный друг! В них нету недостатка Для наших дней. По-прежнему породисты и крупны, А как едят! Нажрутся так, что, братец, недоступны Для поросят. От поросят переходя к Ноздреву, Мы узнаем, Что подобру живет он, поздорову В селе своем. Все так же он, как был, наездник ражий Киргизских орд, И чубуки его опасны даже Для держиморд. Берет в обмен щенков и рукоделья, И жрет, и врет, Но уж кричит, особенно с похмелья: «Прогресс! Вперед!» Прогресс! Прогресс! Ты всем нам задал дело! Никто не спит. Коробочка заметно отупела, Но все скрипит. Уж Чичиков с тобой запанибрата. На вечерах Он говорит гуманно, кудревато Об мужичках, Про грамотность во всех посадах, селах, По деревням, И, наконец,- детей в воскресных школах Он учит сам. Замыслил он с отвагою бывалой, Трудясь как вол, Народный банк, газету, два журнала И общий стол. Об нем кричит публично Репетилов; Его вознес До облаков чувствительный Манилов В потоках слез: Мол, Чичиков гуманен! Идеален! Ведет вперед! С Петрушкою знакомится Молчалин, На чай дает. Все бегают, все веселы, здоровы, Движенье, шум,- Особенно заметны Хлестаковы, Где нужен ум. На раутах, на чтениях, по клубам Свои стихи Тряпичкины читают Скалозубам За их грехи. Абдулины усердно бьют поклоны Своим властям. Пошлепкины и слесарские жены - Все по местам. Как человек вполне великосветский, Мильоном глаз Везде Антон Антоныч Загорецкий Глядит на нас. От Шпекиных усердьем в службе пышет И болтовней,- И Фамусов, как прежде, все подпишет И с плеч долой!

<1861-1862>

* * *

Юмористическим чутьем Под вашей докторскою тогой, Под вашим мудрым париком, В изгибах речи вашей строгой Нагайку чуем казака, Хоть видим в выпушках, петличках И в полемических привычках, Что вы не нашего полка.

<1862>

ТИК-ТАК! ТИК-ТАК!

Тик-так! Тик-так! Спокойно, ровно Свершает маятник свой круг. Тоска томит меня, и словно Меня пугает этот стук. Как будто с явною насмешкой, Связав мне ноги, лютый враг Мне говорит: «Иди! Не мешкай!» Тик-так! Тик-так! Увы! по-прежнему исправно Кружась, как белки в колесе, Вдруг слышать явственно недавно Тик-так, тик-так мы стали все. Мы маршируем, пляшем, пишем, Дни коротаем кое-как, А ночью все с тоскою слышим: Тик-так! Тик-так! Звук, с детства каждому знакомый - Тик-так, тик-так,- известный звук. Не знаем сами, отчего мы Его пугаться стали вдруг. То страх возьмет, то вспыхнет злоба… Ты будто слышишь в нем, земляк, Стук молотка о крышку гроба – Тик-так! Тик-так! Чертог твой вижу изукрашен, Делами предков гордый муж! Ты вчуже для меня был страшен, Владея тысячами душ. Ты грезишь в сумраке со страхом, Что всех людей твоих, собак Уносит время с каждым взмахом – Тик-так! Тик-так! Чертог твой вижу либеральный, Нинон Ланкло из русских дам, И разговор патриархальный Об мужичках я слышу там. Но вам неловко… Вслед за спором Вдруг смолкнет весь ареопаг, И простучит для всех укором; Тик-так! Тик-так! Я вижу, канцелярский гений, Твой кабинет, и труд ночной, И ряд твоих соображений, Где распустить, где крикнуть: «Стой!» Но тщетны мудрые уловки! Ты стал бледней своих бумаг, Услышав стук, без остановки; Тик-так! Тик-так! Смотри: усердный твой поклонник – Медоточивый публицист, Трудясь над составленьем хроник, Не кончив, вдруг бросает лист. Он вдруг почуял, в страшной муке, Всех этих гимнов ложь и мрак В победоносно-ровном стуке; Тик-так! Тик-так! Тик-так, тик-так – в спокойной силе Волнует сердце, гонит сон… Что ж это? Скука просто – или «Глагол времен, металла звон»? Мы слышим в ровном этом ходе За звуком – звук, за шагом – шаг; Движенье вечное в природе; Тик-так! Тик-так! Мы слышим в звуках всем понятных Закон явлений мировых: В природе нет шагов попятных, Нет остановок никаких! Мужайся, молодое племя! В сиянье дня исчезнет мрак. Тебе подсказывает время: Тик-так! Тик-так!

<1863>

ПРИРОДА, ВИНО И ЛЮБОВЬ

(Из былых времен)

Трагедия в трех действиях, без соблюдения трех единств, так как происходит в разное время, в разных комнатах и под влиянием различных страстей и побуждений.

ЛИЦА:

Поэт, Редактор, Цензор.

ДЕЙСТВИЕ I. ПРИРОДА

Комната Поэта.

Поэт

(пишет и читает)

Пришла весна. Увы! Любовь Не манит в тихие дубравы. Нет! негодующая кровь Зовет меня на бой кровавый!

Кабинет Редактора.

Редактор

(поправляет написанное Поэтом и читает)

Пришла весна. Опять любовь Раскрыла тысячу объятий, И я бы, кажется, готов Расцеловать всех меньших братий.

Кабинет Цензора.

Цензор

(поправляет написанное Поэтом и поправленное Редактором

и читает)

Пришла весна. Но не любовь Меня влечет под сень дубравы, Не плоть, а дух! Я вижу вновь Творца во всем величье славы.

(Подписывает:«Одобрено цензурою».)

ДЕЙСТВИЕ II. ВИНО

Поэт

Люблю вино. В нем не топлю, Подобно слабеньким натурам, Скорбь гражданина, а коплю Вражду к проклятым самодурам!

Редактор

(поправляет)

Люблю вино. Я в нем топлю Свои гражданские стремленья, И видит бог, как я терплю И как тяжел мой крест терпенья!

Цензор

(поправляет)

Люблю вино. Но как люблю? Как сладкий мед, как скромный танец. Пью рюмку в день – и не терплю Косматых нигилистов-пьяниц.

(Подписывает.)

ДЕЙСТВИЕ III. ЛЮБОВЬ

Поэт

Люблю тебя. Любовь одна Дает мне бодрость, дух и силу, Чтоб, чашу зла испив до дна, Непобежденным лечь в могилу.