Русский романтизм

парной рифмой. В противоположность этому, для романтиче-

ского стиля характерно преобладание стихии эмоциональной

и напевной, желание воздействовать на слушателя скорее

звуком, чем смыслом слов, вызвать „настроение", т. е. смутные;

точнее неопределимые лирические переживания в эмоционально

взволнованной душе воспринимающего. Логический или ве-

щественный смысл слов может быть затемнен; слова лишь

намекают на некоторое общее и неопределенное значение;

целая группа слов имеет одинаковый смысл, определяемый

общей эмоциальной окраской всего выражения..* Эмоциональ-

ный синтаксис характеризируется лирическими восклицаниями,

вопросами и многоточиями. Основной художественный прин-

цип это — повторение отдельных звуков и слов или целых

стихов, создающее впечатление эмоционального нагнетания,

лирического сгущения впечатления. Параллелизм и повторение

простейших синтаксических единиц определяют собой постро-

ение синтаксического целого. Общая композиция художе-

ственного произведения всегда окрашена лирически и обнару-

живает эмоциональное участие автора в изображаемом им

повествовании и действии" 1).

Приношу извинение читателю за столь длинную цитату,

но это одна из лучших характеристик романтического стиля,

какой мы располагаем, а вместе с тем сколько спорного

заключается и в ней. Неточность ее обобщений объясняется,

между прочим, основным положением книги, отожествляющей

романтизм XVIII — XIX в. в. с символизмом конца XIX века

и считающей русских символистов „типичными представите-

лями романтической поэтики". Это положение представляется

мне сомнительным, но к нему я вернусь ниже. Пока отметим,

что. например, повторение, которое считается в цитате

основным художественным принципом романтического стиля—

характерно, во первых, далеко не для всех романтиков, а во

вторых, что оно наблюдается ведь в лирической и лиро-эпи-

ческой поэзии всякий раз, как в ней сказывается влияние

устного творчества народной песни; повторения мы найдем

в изобилии у Гете, у Шиллера, которых к типичным роман-

тикам мы не причислим; мы найдем их у Кольцова, Никитина,

Некрасова и других стилизаторов народной песни, наконец,

в самой этой песне, которую едва ли мы отнесем к про-

дуктам романтического .стиля. Другое возражение приходится

сделать относительно „полноты смысла слова". Если автор

здесь прав в части утверждения, касающейся логического

смысла, то едва ли можно с ним согласиться там, где он

говорит о вещественном смысле. Между прочим, именно при-

страстие к метонимическим обобщениям, к перифразам и уво-

дило классиков в сторону от вещественного смысла. Он не

нужен был для разрешения художественно-идеологической

задачи классического стиля в литературе: передавать посто-

янную, непреходящую „идеальную" суть видимых вещей,

обобщать разрозненные временем и местом явления. В наклон-

ности к перифразам, с одной стороны, крылась для класси-

цизма опасность сбиться с пути к слову — как точному понятию

в словесную темноту и путаницу; здесь то классицизм и

нашел для себя гибель, подобно тому, как позже романтизм

нашел ее в гипертрофированном метафоризме (вспомним

В. Гюго в его последних стихотворных сборниках и под.).

Вызывают недоумения также, например, слова об эпитете,

который у классиков вносит будто бы „существенно-новую

художественную черту в определение предмета", тогда как

1) В. М. Жирмунский, „В. Брюсов и наследие Пушкина", Пб.

1922 г. стр. 86 - 87.

на самом деле роль эпитета (чаще всего отвлеченного) у клас-

сиков лишь украшать речь, так же, как, например, у эпигонов

„пушкинизма" в русской поэзии 40 — 50 г. в роде антоло-

гического поэта Ап. Майкова. Совершенно верно, что клас-

сикам свойственно „обилие сентенций в эпиграмматически

законченной форме"; но оно отмечается, например, исследова-

телем и в юношеских стихах Лермонтова 1), которого к клас-

сикам отнести, конечно, никак нельзя, да его мы отметили бы

и у ряда других поэтов, еще более далеких от классицизма.

Упомянем, наконец, и о том, что черты эмоционального син-

таксиса, указываемые автором у романтиков, — восклицания,

вопросы, многоточия — весьма свойственны и стилю клас-

сиков (в лирике, в драме), со времен которых даже учебники

школьной поэтики отведут этим „фигурам" вопрошения, воскли-

цания, умолчания прочное место.

Остается характеристика романтического стиля, как „на-

певного, эмоционально - взволнованного" — характеристика,

пожалуй, недостаточная и расплывчатая, имеющая ввиду,

прежде всего, стихотворную речь романтиков — и все же

применимая далеко не ко всем романтическим стихотворцам.

Не указанной прямо осталась та основная черта романтиче-

ского стиля, которую современники обозначили словом „р i tt

o r e s q u e " (искание живописности) и ради которой слово —

точное понятие, слово, подобное математической формуле,

они заменили словом образным, обозначением представления,

метафорой. Естественно, что эта метафора уводит нас от пер-

вичного значения слова, но вовсе не обязательно, чтобы она

затемняла логический смысл речи. Классик вычерчивает, ро-

мантик живописует. Для картинности понадобилась романтику