Рюрикович 5

Поэтому неудивительно, что Борис Иванович задал такой вопрос. Ему как никому другому известно про слухи и сплетни, а также заговоры и хитросплетения интриг. Слухи они на то и слухи, что правды в них не так уж много, а чаще всего случаются преувеличения.

Горбатый спросил уверенно, хотя я и услышал небольшое дрожание в конце. Сам боярин не из робкого десятка — характер имел непростой, острый, иногда резкий. Однако смелости и честности ему было не занимать.

— Князь Борис Иванович, — начал я спокойно, стараясь держать голос ровным, несмотря на раздражение, вызванное сомнениями некоторых придворных. — Ты знаешь, что означают сегодняшние времена для нашей державы. Татары угрожают границам нашего Отечества, междоусобицы раскалывают страну изнутри, и даже приближённые начинают сомневаться в законности и правильности действий верховной власти. Разве возможно терпеть такое положение вещей? Может быть, твои опасения связаны с недостаточной осведомлённостью обо всём происходящем?

Борис Горбатый ответил мгновенно, чуть склонив голову вперёд:

— Государь мой батюшка, конечно, согласен с вами в главном — спокойствие и единство необходимы. Но как определить меру наказания? И кто вправе решать, виновен тот или иной человек? Может случиться так, что наказаны окажутся невиновные, а настоящие преступники останутся безнаказанными. Ведь известны случаи ложных обвинений и клеветы. Не будем забывать, что честь и достоинство любого человека важны для процветания государства.

Елена Васильевна внимательно смотрела на меня, ожидая решения. Глазами она словно пыталась передать мне свою осторожность и осмотрительность. Однако я понимал, что компромисса здесь быть не могло. Только строгость и беспощадность могли удержать сейчас государство от распада.

— Послушайте меня, князь Борис Иванович, — громко произнёс я, возвысив голос, чтобы услышать могли все собравшиеся. — Во-первых, никого не осуждают без доказательств вины. Те, кто нарушают законы и наносят ущерб государству, заслуживают справедливого суда и наказания. А во-вторых, поверьте моему слову, что всякий достойный сын своей родины будет уважаем и любим мною. Но пусть знают, что зло, проявленное против государства и народа, непременно получит возмездие! Пусть пример Юрия Дмитровского и Андрея Шуйского станет уроком для каждого, кто посмеет задуматься о возможности нарушения закона ради личной выгоды.

Толпа дворян вроде бы даже перестала дышать, прислушиваясь к моим словам. Кто-то одобряюще кивнул головой, кто-то отвернулся в сторону, предпочитая скрыть лицо и не выдать своего недовольства ничем. Да, не все были довольны новым порядком вещей, однако видели, что сопротивление бесполезно.

— Итак, решение принято окончательно и бесповоротно, — заключил я твёрдым голосом. — Каждый нарушивший закон подвергнется строгому суду и наказанию согласно установленным правилам. Предатели и злоумышленники получат должное воздаяние, неважно кто они — будь то простой крестьянин или знатный князь.

Вздох облегчения пробежал по залу. Видно было, что большинство поддержало моё решение. Правда, отдельные голоса протеста слышались кое-где, но их быстро заглушило общее согласие большинства.

— Всем спасибо за внимание, можете расходиться, — объявил я коротко, вставая со своего места. — Надеюсь, теперь все понимают важность соблюдения законов и уважения к государственной власти?

Люди стали покидать помещение, продолжая обсуждать услышанное. Елена Васильевна подошла ближе, улыбнулась ободряющей улыбкой:

— Молодец, Ванечка, хорошо выступил, — сказала она мягко. — Главное, будь твёрже и уверенней в себе. Не бойся действовать решительно, иначе рискуешь потерять власть совсем.

Я склонил голову, принимая её совет с благодарностью. Хотя сердце стучало сильно, я чувствовал удовлетворение от выполненной задачи. Время покажет, правильно ли я поступил, показывая себя с жёсткой стороны.

* * *

Ночью я услышал сквозь сон едва различимую мелодию. Она звучала откуда-то издалека и в то же время никогда не была такой близкой. И этого было достаточно, чтобы я проснулся и аккуратно вылез из кровати, стараясь не потревожить спящую Марфу.

Я мог поклясться всем, чем угодно — я знал эту мелодию и слышал её не раз… в детстве!

Это была колыбельная!

Та самая колыбельная, которую напевала мне матушка! Не Елена Васильевна, матушка-царица, а моя настоящая, которую в своё время сжило со свету боярское племя!

Негромкий женский голос выводил мелодию в тиши:

— Баю-баю, баю-бай! И у ночи будет край. А покуда детвора. Спит в кроватках до утра…

Я вышел из спальни, аккуратно притворил дверь и взглянул на моментально выпрямившихся стрельцов:

— Ребят, откуда мелодия?

— Какая мелодия, Ваше Величество? — зыркнули на меня охранники.

— Ну вот же звучит! — я поднял палец, давая знак прислушаться.

Для меня вполне явственно прозвучало далёкое:

— Спит корова, спит бычок, в огороде спит жучок. И котенок рядом с кошкой спит за печкою в лукошке…

Стрельцы старательно выставили уши, а после покачали головами:

— Никак нет, Ваше Величество. Никакой мелодии не слышим.

Я нахмурился. Неужели переутомился и теперь слышу то, чего нет? Или это специально для меня исполняется тем, кто знает, что ведарский слух гораздо тоньше человеческого.

Продолжая слышать негромкую, манящую мелодию, я быстро двинулся по длинному коридору Кремля. Голос становился отчётливее, будто приближался. Каждые несколько шагов эхо перекатывалось по стенам старинного здания, отражаясь от мраморных плит пола и сводчатых потолков.

Коридор вел дальше, изгибаясь плавно вправо. Сердце забилось быстрее, когда песня зазвучала громче, заполняя пространство таинственным теплом. Лёгкая дымка усталости отступила, уступив место странному ощущению покоя и безопасности, которого я не испытывал с самого детства.

Голос продолжал петь знакомую детскую песню:

— На лужайке спит трава. На деревьях спит листва. Спит осока у реки. Спят сомы и окуньки.

Теперь стало понятно, куда идти. Следуя ритму музыки, я миновал широкий зал с расписными колоннами и спустился по небольшой лестнице вниз. За поворотом оказалась тяжелая деревянная дверь, ведущая в неизвестность.

Странно, почему я никогда раньше её тут не замечал? Может быть на её месте что-то было?

Я наморщил мозг и вспомнил, что на этом самом месте стоял ростовой портрет одного из предков, князя Олега по прозвищу Вещий. А теперь его не было, зато появилась неказистая по сравнению с дворцовым стилем дверь.

Толкнул её рукой, медленно открывая, ожидая увидеть нечто необычное. Вместо роскошных палат открылся освещённый круглый колодец, ведущий вниз по крутой винтовой лестнице.

«Почему колыбельная зовёт туда?» — мелькнула мысль, но любопытство победило.

Медленно спустившись по ступеням, освещённым тусклым светом запыленных ламп, я очутился в подвале Кремля. Тут были свалены разные предметы сломанной мебели, нашелся даже старый рояль. Что-то было упаковано в ящики, а что-то стояло во всей своей древней красоте.