с любовью, Смерть

"Я так понимаю, не только ваше решение здесь играет роль".

"Все верно. Коллеги со мной солидарны".

"Я могу услышать мнение коллег на этот счет?"

"Все будет в официальном отказе".

"Где гарантия, что этот официальный отказ действительно будет официален?"

"Вы ставите под сомнение нашу честность?"

"Я ставлю под сомнение Вашу честность".

"…"

Здесь, видимо, Ада и заметили. Не сказать, что переписка что-то объяснила, потому как различных фанатиков с "гениальными" идеями в Совет лезет сотни, а то и тысячи, но, по крайней мере, позабавила.

— А ведь кто-то реально хочет возобновить эксперименты, наподобие… моего, — нахмурился Ран, откладывая бумаги в сторону. — Совет категорически против. Но раз Совет против, значит… Черт. Ведь если сейчас попытаться припереть отца к стенке, мы можем все только испортить.

— Лир?

— Вариант, но…

Вместо возражений заиграла мелодия сотового. Номер был незнакомый, и я, посомневавшись несколько мгновений, все же ответила.

— Добрый вечер, простите, что беспокою. Ваш номер дал мне Лиам…

Поперхнувшись воздухом, я едва не заглушила кашлем дальнейшую речь собеседника.

— …не могли бы мы с вами встретиться? Скажем, через полтора часа, у западных ворот Графитового сквера?

— Не могли бы, — машинально отрезала я, лицом подавая Рану какие-то странные сигналы. Немудрено, что Ран ничего не понял, поскольку мне и самой было неясно, что же я пыталась ими донести. Видимо, намекала, чтобы он помог мне правильно отреагировать.

Номер дал Лиам. Вероятно, когда-то давно. Странно, что этот некто звонит именно сейчас, именно сегодня.

— Мне нужна помощь. Прошу, приходите.

И звонок прервался.

— Вот сейчас я вообще ничего не поняла, — честно призналась я. И, пересказав услышанное в трубке, повторно набрала номер в надежде, что мне ответят что-нибудь более подробное. Но нет. Телефон уже был отключен.

— Значит, надо ехать, — констатировал Ран. — Совпадения всякие бывают, но здесь явно что-то интересное. Если тебе будет проще, я притаюсь в кустах с косой, а потом ка-ак выпрыгну…

— И добьешь нашего таинственного незнакомца… инфарктом.

— Для разнообразия, — пожал плечами напарник. — Вообще есть подозрение, что это может быть Вигельсон — вдруг решил побеседовать с нами с глазу на глаз, без супруги.

— Мне в любом случае не по себе. Куда мы влезли?

— Рано паниковать. Может, это Ад вообще? Или кому ты там номерок свой вчера дала.

— Голос не его. Я бы сказала, он больше на Эрна похож, но тоже нет…

— Значит, Графитовый сквер, западные ворота. Могу сходить один, если ты так боишься.

За "боишься" напарник едва не поймал упаковку скрепок в голову. Знал чем зацепить.

— Один ты точно никуда не пойдешь. Вместе так вместе.

Спустя сорок минут мы, уже довольно беспечно болтая, вывалились из кабинета, понервничали возле застрявшего где-то лифта, плюнув, отправились по ступенькам пешком… и на площадке третьего этажа наткнулись на Тиан.

На очень бледную Тиан.

— Я как раз за вами. Арислана, Ран…

Планшет выскользнул из ее рук и хлопнулся экраном на пол, но, кажется, она даже не заметила.

— Пойдемте, вы должны это сами увидеть…

Ран любезно придержал начальницу под локоть, опасаясь, как бы она в обморок не хлопнулась, а я, подобрав планшет, мдамкнула, изучив росчерки трещин на экране, и направилась следом.

— Что за загадочность? Почему сразу-то не сказать?..

— Посмотри. Вон же, у окна. — Женщина кивнула в сторону подоконника.

Рядом с вазой красовалась знакомая до боли статуэтка.

— Т'амниир, — выдохнула я. — "Вечная ночь".

— Что это значит? — Тиан пыталась заглушить страх в голосе, но получалось плохо. — Девочка моя, ты ведь знаешь, что это значит?..

— Что ты тоже теперь одна из нас, вот что это значит.

"Авадис шан'ст диенне нимое, риесер т'амниер".

— …как только погаснут звезды, начнется вечная ночь.

Виски снова вспыхнули болью. Это начинало надоедать. То ли Хранителям пожаловаться?.. Отправят на обследования ведь по цепочке, а это время. Которого у меня, быть может, и вовсе уже не осталось.

— О чем ты? — вздрогнула Тиан.

Ран посерьезнел.

— Это… из песни какой-то. Наверное. — Вопрос поставил меня в тупик. — Но сейчас меня беспокоит другое. Как она вообще в твой кабинет попала? Сюда ведь только сотрудники могут зайти, да и то — ты ведь, уходя, все запираешь? Дверь же не была взломана?

— Не была. Но я не знаю. Даже понятия не имею, кто и как. И… И почему? За что мне-то? — вдруг взорвалась начальница.

— А мне за что? — излишне холодно отрезала я. — Нас кто-то выкосить хочет, вот и все. И кому наш Департамент дорогу перейти мог, я не представляю.

— Ой ли не представляешь, — прокомментировал Ран, выискивая какие-нибудь намеки, откуда статуэтка здесь взялась. — Сама подумай, кому мог перейти дорогу "Департамент, забирающий души".

— Проблемные души, — поправила его я.

И вздохнула. Людям нет разницы, из каких побуждений забирают их близких, верно? Когда это происходит с чужими — все хорошо и правильно. Едва касается их лично, напрямую — "мир несправедлив". И почему-то не те уроды, что убили человека, а те, кто душу пришли забирать. Вот эта логика одновременно и объясняла все, и заставляла негодовать, почему так?

Начальница с мольбой взглянула мне в глаза:

— И что мне теперь делать?

— Собраться, что. Не быть тряпкой.

Отчего-то ее расклеенность меня злила. Будто бы только у нее мир рушился. Будто бы она ежедневно не видела людей, которые носят на себе свое проклятие, как рабочую униформу, продолжая жить так, словно ничего не случилось.

Поэтому мы и понимали, что сейчас все зависело от Искателей и Менталистов. А нас, в случае чего, уже никакой бункер не спасет.

И это обреченное "что мне теперь делать?"…

Не вести себя так, словно твоя беда страшнее наших, для начала. Не вынуждать людей с тем же "диагнозом" подбирать слова утешения для тебя, в то время как им самим оно может быть необходимо.

Я, вероятно, только потому и держусь, что не задумываюсь, как же быть. Потому как ответ на этот вопрос я никогда не найду, а время потрачено будет впустую.