Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

Шофер открыл дверцу, и я сел в машину.

– Куда, мистер Корд? – поинтересовался шофер. – В отель?

Я обернулся и посмотрел в заднее стекло. Машина как раз преодолевала подъем, и я увидел Элен, сидящую возле могилы, закрывшую лицо руками, – жалкую, сгорбившуюся фигурку в черном. Дорога пошла под уклон, и она исчезла из виду.

– В отель, мистер Корд? – снова спросил шофер.

Я выпрямился и достал сигарету.

– Нет, – ответил я, прикуривая. – В аэропорт.

Я глубоко затянулся. Внезапно мне захотелось побыстрее уехать отсюда. Бостон и смерть, Рина и сны. Слишком много воспоминаний.

* * *

В уши ворвался грохот, и я начал карабкаться по длинной черной лестнице, ведущей в темноту. Чем выше я забирался, тем сильнее становился грохот. Я открыл глаза.

За окном виднелась станция железной дороги на Третьей авеню. Я увидел людей, толпящихся на узкой открытой платформе. Поезд прошел, и в комнате внезапно наступила тишина. Я огляделся.

Это была маленькая темная комната с пожелтевшими обоями. Рядом с окном стоял небольшой столик, над которым висело распятье. Я лежал на старой железной кровати. Медленно опустив ноги на пол, я сел. Казалось, голова сейчас отвалится.

– Наконец-то ты проснулся.

Я начал поворачивать голову, но женщина сама подошла ко мне. В ее лице было что-то знакомое, но я никак не мог вспомнить, где видел ее. Я потрогал рукой щеку, щетина была как наждачная бумага.

– Сколько времени я здесь? – спросил я.

Она усмехнулась.

– Почти неделю. Я начала думать, что твоя жажда никогда не пройдет.

– Я много пил?

– Порядочно, – ответила она.

Я посмотрел на пол. Там стояло три коробки, заполненных пустыми бутылками из-под виски. Я почесал затылок – немудрено, что голова так болела.

– А как я попал сюда?

– Ты что, не помнишь?

Я покачал головой.

– Ты подошел ко мне возле магазина на Шестой улице, взял за руку и сказал, что готов брать у меня уроки. Потом мы пошли в «Белую розу», выпили, а затем ты затеял драку с барменом и я утащила тебя к себе.

Я потер глаза. Теперь я начал кое-что припоминать. Я приехал из аэропорта и шел по улице в направлении конторы Нормана, как вдруг мне захотелось выпить. Потом около магазина радиотоваров я стал разыскивать проститутку, которая обещала научить меня вещам, которых я не проходил в школе.

– Так это ты? – спросил я.

– Нет, не я, – рассмеялась она. – Тебе в то время нужна была не женщина, а сочувствие.

Поднявшись, я обнаружил, что стою в трусах, и вопросительно посмотрел на женщину.

– Ты был мертвецки пьян, и я отнесла твою одежду вниз, чтобы ее почистили. Пока будешь мыться, я принесу ее.

– А где ванная?

Она показала на дверь.

– Душа нет, но горячей воды достаточно. Бритва на полке.

Когда я вышел из ванной, она уже принесла вычищенную одежду.

– Твои деньги на столике, – сказала она, когда я закончил застегивать рубашку и надел пиджак. Я подошел к столику и взял деньги.

– Здесь все, кроме того, что я брала на выпивку.

Зажав в руке банкноты, я посмотрел на нее. – Почему ты привела меня сюда?

Она пожала плечами.

– Из нас, ирландок, получаются плохие проститутки, мы слишком сентиментальны и жалеем пьяных.

Я взглянул на пачку банкнот в руке, там было примерно двести долларов. Вынув бумажку в пять долларов, я сунул ее в карман, а остальные положил обратно на столик.

Она молча взяла деньги и проводила меня до двери.

– Ты ведь знаешь, что она умерла, и все виски мира не смогут воскресить ее, – сказала она.

Мы некоторое время смотрели друг на друга, потом я закрыл дверь, спустился по темной лестнице и вышел на улицу. Зайдя в аптеку, я позвонил Макаллистеру.

– Где ты был, черт возьми? – спросил он.

– Пил, – коротко ответил я. – У тебя есть копия завещания Рины?

– Да, есть. Мы обшарили весь город в поисках тебя. Ты знаешь, что происходит с компанией? Они тычутся в разные стороны, словно слепые котята.

– Где завещание?

– На столике в твоем номере, там, где ты и велел мне его оставить. Если мы в самое ближайшее время не проведем собрание на студии, то тебе уже не придется беспокоиться о своих деньгах. Их просто не будет.

– Хорошо, назначай собрание, – ответил я и повесил трубку, не дожидаясь ответа Макаллистера.

* * *

Я расплатился с таксистом и подошел к группе играющих ребятишек.

– Кого вы ищете, мистер? – спросил один из них.

– Монику Уинтроп.

– У нее маленькая девочка лет пяти?

– Думаю, что так.

– Дом номер четыре.

Я поблагодарил мальчугана и двинулся вниз по улице. У входа в дом номер четыре я увидел кнопку звонка и под ней табличку «Уинтроп». Я позвонил, но никто не открыл. Я позвонил еще раз.

– Она еще не пришла с работы, – крикнул мне мужчина от соседнего дома. – Ей надо зайти в детский сад за ребенком.

– А во сколько она обычно возвращается?

– Должна быть с минуты на минуту.

Я взглянул на часы, было четверть седьмого. Солнце уже начинало садиться, унося с собой дневное тепло. Я присел на ступеньки и закурил. Во рту появился неприятный привкус, начала болеть голова. Сигарета почти закончилась, когда из-за угла показалась Моника. Впереди нее бежала маленькая девочка. Я поднялся. Девочка остановилась и засопела, с прищуром глядя на меня.

– Мамочка, – крикнула она звонким голоском, – на наших ступеньках какой-то дядя.

Некоторое время мы с Моникой стояли молча, глядя друг на друга. Что-то в ней изменилось. Может быть, из-за прически или простого делового костюма. Нет, изменились глаза. В них появились спокойствие и уверенность, которых я не замечал раньше. Она взяла девочку за руку и притянула к себе.

– Все в порядке, Джо-Энн, – сказала она, – это мамин друг.

Девочка улыбнулась.

– Здравствуйте, – улыбнулась девочка.

– Здравствуй, – ответил я и посмотрел на Монику. – Привет, Моника.

– Привет, Джонас. Как поживаешь?

– Все в порядке. Мне надо поговорить с тобой.

– Так все давно решено.

– Не о нас, – быстро сказал я, – о ребенке.

Моника инстинктивно прижала девочку к себе, в глазах ее промелькнул страх.

– А в чем дело?

– Пожалуйста, не беспокойся.

– Тогда лучше пройти в дом.

Она открыла дверь, и я оказался в небольшой гостиной.

– Иди к себе поиграй с куклами, – сказала Моника дочери.