Саня Дырочкин — человек общественный
Шрифт:
Зинаида Сергеевна буквально засияла.
— Замечательно! — воскликнула она. — Уверена, что все непременно придут послушать Тату. Тем более что теперь новоселье — наш общий праздник!
А я внезапно вспомнил нашу вожатую Лену. Вот кого бы пригласить на Таткин концерт! Это она заявляла, что Татка занимается для себя, что от Татки нет никакой пользы людям! Теперь станет ясно, что мы не зря носили Таткину виолончель в музыкальную школу!
— А я, как повар, берусь спечь такие пирожки на новоселье, что ребята языки проглотят! — сказала Полина Герасимовна.
— Между прочим, —
— Скучных уроков не бывает! — возмутилась Галина Ивановна. — Бывают только нелюбопытные и ленивые дети!
Севка смутился.
Родители говорили коротко, по-деловому.
— А я берусь на каникулах организовать культпоход в цирк, — предложил дедушка Фешин. — Но не на спектакль, а на репетицию. Пусть ребята посмотрят, какой адский труд настоящее искусство! Недавно в Ленинград приехал мой друг, заслуженный артист Пулеметов…
— Дрессированные медведи и тигры?! — застонал от восторга Байкин, который обожал читать все городские афиши на стенах и тумбах и был всегда в курсе событий.
Екатерина Константиновна всплеснула руками:
— Сходить на репетицию в цирк не откажется даже наш дедушка-профессор!
Но Севка опять не удержался:
— Если дедушку отвлекают от работы, он бывает опаснее всех тигров!
— Сева, ну какой же ты болтун! — нахмурилась бабушка, но всё-таки улыбнулась.
Папа вдруг повернулся к Василию Иванычу:
— А вы… ничего не хотели бы предложить детям?
Василий Иванович закивал:
— Я очень хотел бы пригласить мальчишек в нашу образцовую баню.
Никто, как оказалось, не был подготовлен к такому полезному делу. Видимо, все забыли, что Василий Иванович — банщик.
— Но у наших ребят в квартирах есть ванны, — сказала моя мама.
— Баня повышает жизненный тонус, — возразил Василий Иваныч, — отодвигает преждевременную старость.
— Старость, как я понимаю, третьему «а» не угрожает, — усомнился дедушка Фешин.
— Старость надвигается незаметно! — напомнил Василий Иванович. И дедушка с этим согласился.
И тогда Поликарпов-старший воскликнул:
— Товарищи, предлагаю мыться в бане!
Никто не решился отказать Василию Иванычу: в конце-то концов, почему бы нам не помыться?!
— А мы?! Чем мы хуже?! — возмущалась Люська. — Я тоже за баню!
Но ни Татка, ни Майка Удалиху не поддержали.
— Разрешите? — напомнил о себе Пётр Петрович Удалов. — Предлагаю на каникулах показать детям настоящее производство, современный завод. Это всегда полезно и никогда не рано. Особенно ребятам будет интересно побывать в нашем цехе, поговорить с рабочими, осмотреть музей.
Предложение приняли единогласно.
На улицу мы с Байкиным выскочили первыми. Севка был по-настоящему счастлив.
— Дырочкин! — воскликнул он. — Готов спорить, это будут самые мировецкие каникулы в нашей жизни!
Чего же нам было спорить, если и я думал так же?!
Родители расходились. Шёл к автобусу дедушка Фешин.
Появились вместе Бойцовы, бабушка и внучка, обе спокойные
и важные, будто и теперь они несли виолончель.Перед уходом мама передала Поликарповым Феньку.
Федя подошёл к нам с Севкой. Постоял, словно бы разглядывая свой ботинок, сказал тихо:
— Отец дал всем… честное слово, как думаете?..
— Уверены! — воскликнули мы.
Федя дёрнул поводок и побежал с Фенькой через дорогу, догонять взрослых.
Он обернулся. Мы помахали ему вслед. Федя ответил.
Потом мама прощалась с Галиной Ивановной и Зинаидой Сергеевной, пожимала руку Юрию Петровичу и Севкиной бабушке Екатерине Константиновне. И глядя на их прощание, Севка вздохнул:
— А бабушка у меня мировая!
— Бабушка у тебя что надо! — поддержал я.
— Пойду помогу донести ей сумку, — сказал Байкин, хотя сумка у бабушки была совершенно пустая. — Что ни говори, Дырочкин, а бабушке моя помощь всегда приятна!
Люська, конечно, тут же подлетела к Севке.
— Севочка, — непривычно ласково произнесла она, — ты не дал бы мне поносить бабушкин орден?!
Мы возмутились.
— Орден нужно заслужить, Люся!
Удалова скривилась.
— Подумаешь, уже зазнались! — крикнула она. — Мне от вас и вообще ничего не нужно!
Галина Ивановна постукивала каблучками по паркету, на ней было синее платье в белый горошек, на шее новые бусы.
Сегодня последний день третьей четверти, последний урок русского языка, последний день последней недели!
Завтра — каникулы!
Галина Ивановна проходит вдоль колонок, кладёт каждому на угол парты листок чистой бумаги. Мы будем писать сочинение, но вот о чём, никто не знает.
Месяц назад мы писали: «Кого бы я взял с собой на необитаемый остров?»
Мне нравятся такие темы — фантазируй сколько угодно!
Я сразу назвал — Севку.
Галина Ивановна попросила отложить ручки, послушать.
— «Что бы я сделал хорошего людям, если бы стал взрослым?» — называет она. — Подумайте и напишите, а потом мы послушаем…
В этот раз я начал сразу. Мне всё ясно. Слова будто бы просятся на бумагу, сегодня я переполнен словами, их сколько угодно!
Рядом постукивают шариковые ручки. Но смотреть по сторонам некогда, я сочиняю!
Совершенно понятно, что каждому нужно сделать, когда он станет взрослым.
Во-первых, обязательно прекратить войну! Воевать глупо. Неужели трудно понять, мир куда лучше!
Во-вторых, я бы обязательно накормил всех, хлеба напёк бы целую гору — в Африке люди ещё голодают!
Я бы засеял землю пшеницей, все пустыри бы засеял, даже пустырь около нашей школы. Конечно, чуть-чуть для дорожек можно оставить.
Ракеты я бы обязательно переплавил: на ножи и вилки.
Военные самолёты я бы переделал в гражданские, а багажники, где лежат бомбы, я бы загрузил ананасами, арбузами, дынями. Какой-нибудь сумасшедший лётчик захотел бы бомбить землю — а у него вместо бомб дыни.