Счастливого дня смерти 2. Убийственный карнавал

Итак, всех убийц опросил, и у всех нет алиби. Жаль, конечно, что все это в шесть утра произошло... Но давайте мы все уж как-нибудь постараемся – и преступник, и все остальные.

Все отрицают, что убили организатора самоубийств Ёмидзи.

Кто же врет и почему?

Обычно преступники не сознаются, но сейчас другая ситуация. Никто не станет порицать другого за то, что тот убил человека. Есть еще одна загадка – запертая комната. Эту тайну я тоже не могу разгадать.

Хмм. Ну и ладно. В конце концов, я просто убиваю время. Мне это уже надоело. Сейчас чтение манги в приоритете.

– Хайна, где двенадцатый том этой манги?

– А, вот он. Держи.

Третий ужин с тех пор, как мы приехали в особняк.

Мы впятером все это время читали мангу и отправились в столовую прямо из комнаты Канари. За длинным столом собрались все обитатели особняка – восемь человек.

Юрары и Юрири, которые до вчерашнего дня готовили еду, больше с нами нет. Когда встал вопрос о том, кто будет готовить, поваром вызвался стать человек, от которого я этого совсем не ожидал.

Это была Ан.

Говорят, она хорошо готовит. Не суди о книге по обложке.

Кстати, сейчас у нее на лбу огромный влажный компресс. О причинах говорить не стоит, да и вспоминать не хочется.

Мы сели за стол и подождали где-то около получаса. Ан разложила свои блюда на столе. Суп мисо, никудзяга [15] – домашняя еда на восьмерых человек.

По правде говоря, ее еда мне больше по вкусу, чем та высокая кухня, которой нас угощали до вчерашнего дня. Я ведь человек простой.

15

Никудзяга – мясо, картошка и лук, тушеные в подслащенном соевом соусе.

– Ю, вкусно? – спросила Хайна, сидевшая рядом. И сегодня ее ужин – вода.

– Да, вкусно.

– Вот как… Ну и хорошо... – поникла Хайна. – Тебе больше нравятся девушки, которые умеют готовить, да?

Думаю, она это всерьез. Хайна совсем не умеет готовить. С этим ничего не поделаешь, она ведь никогда не ела обычной пищи. И я это знаю лучше кого бы то ни было.

Но все-таки как девушку ее это задело.

– …

Я молча улыбнулся, так как не мог придумать ничего, что мог бы сказать, и погладил ее по голове. Этого хватило, чтобы вернуть ей улыбку.

– Кстати, – начал разговор Сайлент, – что все собираются делать дальше? Я, Ан, Ю и Хайна послезавтра уезжаем... Если кто-то еще желает, транспорт обеспечу.

– Умолкни, – Канари со своим катализатором. – Благодарю, мистер Сайлент. Но я откажусь. Я еще не прочла всю мангу. Транспорт обеспечу себе сама.

– Мне твоя забота тоже не нужна. Я еще побуду здесь, – резко ответил Куруи. Даже когда он ест японскую кухню, в нем присутствует какое-то аристократическое благородство.

– Главное, чтобы был интернет, а где я – неважно. Да и понравился мне этот особняк. Пробуду здесь, пока запасы еды не кончатся.

– Значит, как и Канари, транспорт обеспечишь себе сам?

– Нет, на своих двоих вернусь. Если бежать по прямой, когда-нибудь куда-нибудь да и выберусь.

То ли он домашний, то ли нет, не понятно. Помнится, когда мы ехали сюда, с гор спустилось где-то четыре машины...

С Куруи все будет в порядке. Если повстречает медведя, то завалит без труда.

– Мы тоже здесь еще немного побудем. Да, Мэ?

– Да, О.

Как и вчера, близнецы кормили друг друга с ложечки.

– Раз уж мы выбрались в горы, хотим побольше осмотреть все вокруг. Машину сами вызовем.

– Вот как. Значит, не о чем волноваться.

– Да! – они повернулись лицом друг к другу и улыбнулись. Невинные детки.

– Какие все молодцы. Мои переживания – как беспокойство старой бабки.

Приятный ужин продолжался.

И вдруг «это» произошло. Без какого-либо предупреждения. Что естественно. Ведь «это» – стихийное бедствие.

– Кия! – Ан пыталась одновременно проткнуть палочками сидящих рядом Сайлента и Куруи.

Это было неожиданно, но Сайлент и Куруи уже привыкли и, как обычно, спокойно отразили атаку. В третий раз и я привык. Эти попытки убийства – словно простая обыденность. Ничего особенного.

И все же сегодня все было иначе.

– Аааааааааааа! Достаааалаааа! – вспылил Куруи. – Я больше не могу выносить эту трехмерную сучку! Сколько еще раз ты будешь мешать мне, прежде чем угомонишься?! Все это время я тебя терпел, но это предел! Я тебя уберу, тварь!

Гневный рев раздавался из глубины души. Куруи превратился в монстра.

«Неубивающий убийца» решает проблемы, ни во что не ставя человеческие жизни. Как бы Ан ему не мешала, он до сих пор не убил ее. Это потому, что Ан немножко сильнее. Это потому, что проще стерпеть, чем убить ее.

Однако...

Ан перешла критическую отметку.

– А? Ты так хочешь, чтобы я тебя убила? Ладненько! Начинается веселое убийство! Ах, кровь кипит от предвкушения! Я и твою кровь заставлю кипеть!

– Аааа! Достала! И почему все трехмерные девушки такие мерзкие?! Не смейте сходить с картинки! У вас начинают расти волосы на лице, подмышками и на ногах, грудь свисать, годы брать свое – вы какие-то несуразные! Вам никогда не превзойти двумерных девушек!

– Это отвратительно, отаку! Анимэшные персонажи просто кем-то созданы. И что хорошего в этих фикциях? Люди только тогда могут зваться людьми, когда я убью их своими руками!

– Что? Кем-то созданы? Люди и сами кем-то созданы! Это незавершенные низкосортные изделия. Чем же это отличается от того, что создают сами люди? Да ничем! Все, кроме меня, – «вещи»! Все, кроме меня, – «прочее»! Как печально, а ведь ты даже не человек!

– Что за тупость?! Человек – это человек. Все мы живем, каждый из нас единственный и неповторимый! И поэтому мне так приятно убивать!

Они настолько не разделяют взглядов друг друга, что это даже интересно.

«Неубивающий убийца» и «Наслаждающийся убийца» – Куруи Асакура и Ан Мукудори.

– Скажу сразу, я не злюсь. Я убью тебя потому, что ты – человек. Потому, что я живу, и ты живешь. Других мотивов убивать тебя нет.

– Я не убью тебя. Это слово употребляют по отношению к людям. Поэтому я устраню помеху, тебя.

Убийцы встали друг напротив друга.

Наконец-то я понял. Только сейчас до меня дошло, почему эти двое не ладят. «Парень, который как никто другой не знает ценность жизни» и «Девушка, которая как никто другой знает ценность жизни». Они никак не смогут поладить. Смысл существования одного прямо противоположен смыслу существования другого.