Счастливого дня смерти 2. Убийственный карнавал

– Чтобы простой человек смог убить его... Впрочем... Если подумать, то все логично...

Похоже, Канари все поняла. Сообразительная. Ну, а я раз начал, то и продолжу играть в детектива.

– Вы правы, та комната не была заперта изнутри. Юрири соврала нам. Вот и все.

– ...

– По правде говоря, это я выдвинул идею про запертую комнату. Это сразу же пришло мне в голову, когда вчера утром я увидел ту комнату. Скорей всего, Юрири хотела утаить все от убийц, но даже и не думала выдавать все за убийство в запертой комнате.

В общем, само волнение по поводу «запертой комнаты» было ошибочным.

Я продолжил свое уничижение:

– Я перечитал детективов. В реальности такого быть не может. Совершить убийство в запертой изнутри комнате и исчезнуть кажется невозможным, да и скрыть убийство таким способом не получится. Уровень сложности высокий, а выгоды почти никакой. Я совсем никуда не гожусь... Произошел инцидент, и я сразу же начал говорить о запертых комнатах, алиби, уловках... Вроде и не столь значительное происшествие, но я все же вылез на сцену...

Уловка состоит в том, что никакой уловки и не было.

Ни грязных уловок, ни дешевых уловок – вообще никаких уловок.

И тайны здесь никакой не было, и необходимости в дедукции тоже не было, это было убийство без капли мистики.

«Ю, ты слишком много думаешь. Только Юрири могла открыть комнату. Значит, она и преступница. И выяснение алиби не было напрасным. Все убийцы сказали, что не убивали его, значит, никто из них этого не делал. Только Юрири не говорила, что не убивала его, значит, она и виновна».

Черт. Ты права, Хайна. Ты, поверившая другим, победила. А детектив, который сомневался во всех, тебе и в подметки не годится.

– Предположительное время смерти тоже многое объясняет, – сказала Канари. – Шесть часов – время, когда те сестры приносили господину Ёмидзи завтрак. К тому же я обратила внимание на то, что Юрири слишком быстро оправилась от смерти сестры.

– Для нас это было очень кстати, вот мы и не стали придавать этому значения. Хотя если задуматься, то это очень странно.

Родная сестра умерла, а она в тот же день вернулась к своим обязанностям, как ни в чем не бывало. Убийце своей сестры, тем, кто смеялся над убийством ее сестры, тем, кто был безразличен к убийству ее сестры – всем она прислуживала, как и прежде.

– Получается, ей пришлось вернуться к своей работе, чтобы иметь возможность проникнуть в комнату господина Ёмидзи.

– Иными словами, Ю, вы хотите сказать, что Юрири не оправилась от трагедии, а взяла себя в руки ради мести?

«Да», – я кивнул и вспомнил о том, как ходил вчера к Юрири в комнату. Тогда она уже поняла. Поняла, что они с сестрой – жертвы, корм. Что смерть сестры произошла с согласия хозяина. Я хотел ее обмануть, но обманутым оказался я сам.

Юрири приняла решение. Она заполнила свое полное отчаяния сердце новой надеждой и продолжила вести себя как обычно. Надеждой по имени «жажда расправы».

– Но это лишь мое предположение, – я сделал оговорку и продолжил.

– Вчера утром Юрири, как и всегда, в шесть утра принесла господину Ёмидзи завтрак. Господин Ёмидзи, как обычно, тут же открыл ей дверь. Он не был с ней настороже, поскольку она не была убийцей.

Я продолжал.

– Вероятно, его голова была забита мыслями о предстоящем развлечении.

– Развлечении?.. Что же он планировал сделать?

– Кто знает.

Этого уже никто не узнает. И мертвый ничего не скажет.

– Вернемся к нашему разговору. Проникнув в комнату, Юрири нанесла ему смертельный удар. И потом, думаю, она пришла в себя. Уровень адреналина упал, и она подумала: «Что же я наделала?!».

Возможно, затем она вернулась к себе в комнату и задумалась над ситуацией. И вот, к чему пришла: переложить всю вину на другого убийцу.

– Поэтому она позвала всех нас и подняла такой шум?

– Да. Это была игра. Она обвела нас вокруг пальца. Из-за этой игры ее никто ни в чем не заподозрил.

Все шло так, как она и задумывала. Она руководствовалась тем, что никто из убийц не станет возражать, если его обвинят в убийстве.

– Однако какой в этом смысл? Стало известно, что это Юрири убила господина Ёмидзи, но никто в этом особняке не стал бы ее порицать за это.

– Канари, это наше, тех, кто на стороне убийц, мнение.

Я тихо сам себе сказал:

– Вы знаете, что нельзя убивать людей?

Это настолько очевидная истина, что ее даже не помещают в учебники для младших классов по нравственному воспитанию.

– Проблема не в том, стали бы ее порицать, или нет. Думаю, она не хотела, чтобы ее считали человеком, способным на убийство.

Она прислуживала убийцам, и именно поэтому не хотела становиться одной из них. Обычному человеку трудно переступить границу – «мне все равно, что обо мне подумают другие» – или наступить на горло своим убеждениям.

– Хочу оставаться человеком, и не важно, каким. Она не смогла принять чувство вины.

– И это причина, по которой она сокрыла свое преступление?

Канари опечалилась. Она была убийцей и добрым человеком, который жил ради счастья других. В отличие от Ан и Куруи, она может понять.

Понять тяжесть от греха убийства.

Понять свою греховность.

– Почему же она набросилась на Куруи? Я могу понять, если это было спонтанное действие, но если это была игра, то зачем она добровольно пошла на смерть?

– Я могу дать несколько версий.

1. Убив человека и преспокойно изображая невинную овечку, она стала себе противна, и ей захотелось умереть.

2. Она слишком увлеклась игрой и напрочь забыла о том, что из себя представляет «Неубивающий убийца».

3. Она была не в себе.

4. Совершив самоубийственный акт, она хотела, чтобы наши сомнения относительно нее окончательно развеялись, и она могла бы умереть обычным человеком.

– И так далее, и тому подобное. Лично я могу заключить следующее: четвертый вариант романтичный, но маловероятный.

– Как несерьезно.

– Реальность это не детектив. Здесь нет понятных читателю мотивов, – сказал я как бы в шутку и вздохнул.