Счастливого дня смерти 2. Убийственный карнавал

– И все же в том, что преступница – она, нет никаких сомнений. Никто, кроме нее, не мог совершить это преступление. Следуя методу исключения Шерлока Холмса, преступник – Юрири Канасава.

Допросить мы ее не можем, поэтому, сколько бы мы не ломали голову, мотивы ее нам неизвестны. Лишь ей одной ведомо, что она тогда чувствовала. Да и что это за мотивы, которые были бы понятны читателю? Когда один человек убивает другого человека, не может быть таких мотивов.

– В конце концов, люди – непостижимые существа. Чужая душа – «черный ящик». Или – «ящик Пандоры». Все равно ничего хорошего там нет, так что лучше не заглядывать. И именно поэтому душа должна быть запертой комнатой.

– Ваш рассказ больше напоминает не логическое умозаключение, а необоснованный вывод, – сказала она слегка с издевкой. Я принял это и цинично рассмеялся.

– Сама человеческая жизнь похожа на необоснованный вывод, – сказал я. – Как сказал бы Рюноскэ Акутагава: «Истина в чаще» [17] . Как сказал бы Боб Дилан: «Ответ в дуновении ветра» [18] . Как сказал бы Наездник в маске Дэн-О в форме дракона: «Не слышу ответа» [19] .

17

«В чаще» (1921) – произведение, написанное классиком японской литературы Р. Акутагава (1892 – 1927).

18

«Ответ в дуновении ветра» («The answer is blowin’ in the wind») – строчка из песни американского певца и поэта Б. Дилана «Blowin’ in the wind».

19

«Не слышу ответа» – реплика, сказанная главным героем японского сериала «Наездник в маске Дэн-О».

– С первыми двумя я не знакома, но... Я поняла, что вы хотели сказать.

Она поняла самый последний пример, который, как я считал, будет понятен менее всего. Канари, вам бы лучше углубиться в литературу и музыку.

– Вот все и разрешилось.

Преступление №1: убийство Юрары Канасавы, преступник – Ан Мукудори.

Преступление №2: убийство организатора самоубийств Ёмидзи, преступник – Юрири Канасава.

Преступление №3: убийство Юрири Канасавы, преступник – Куруи Асакура.

Доказательства собраны.

– Любопытная история.

Вид у Канари был не совсем довольный, но она все же наградила меня аплодисментами.

– Спасибо. Но это еще не конец.

– Вот как? Значит, у вас есть что-то еще?

Канари наклонила голову в недоумении, а я рассмеялся.

– Я же в самом начале сказал, что преступником будете вы.

Канари изогнула брови. А я продолжил, не обращая на нее внимания:

– Скажем прямо, план Юрири был непродуман. Точнее, та часть, в которой она хотела не свалить вину на кого-то определенного, а чтобы кто-то взял вину на себя.

Наверное, сложно сделать все идеально, когда ты убил человека и впал в панику. Хотя, пожалуй, у меня, не увидевшего истину, нет прав что-либо говорить по этому поводу.

– И все-таки так нельзя. Даже мы с Хайной смогли все выяснить. Если и остальные заинтересуются, то вычислить правду им не составит труда. А в это время слухи о смерти организатора самоубийств Ёмидзи дойдут до ушей наемных убийц, которые, возможно, заявятся в этот особняк.

– Да, это не исключено... И что с того?

Я принял печальное выражение лица и наигранно посетовал:

– Разве вам ее не жалко? Если все оставить как есть, получается, что ее страдания были пережиты зря. Я бы хотел следовать ее воле. Я хочу, чтобы она оставалась хорошим человеком, который никогда и никого не убивал.

– Да вы за нее горой.

– Мне нравилась Юрири. Мне по-своему нравятся горничные, правда, не в такой степени, как Куруи, – теперь злобная ухмылка. – Жаль, что она не носила очки.

– И что с того? – сказала Канари и нарочито поправила очки.

– Канари, пожалуйста, возьмите на себя роль преступницы.

Сделать фальсификацию, исказить реальность. Я действительно никудышный детектив.

– Я не против, – ответила Канари равнодушно. Да. Как я и предполагал.

– И что я должна сделать? Оставить записку: «Я, Канари Морихара, убила организатора самоубийств Ёмидзи»?

– Нет-нет, этого будет недостаточно. Сказать прямо?

Я буду говорить легко и непринужденно, как поют колыбельную:

– Умрите, пожалуйста.

От этих слов Канари широко раскрыла глаза.

– На слово вам никто не поверит. Пожалуйста, умрите без прекословий и постарайтесь как следует сыграть свою роль.

– Ха-ха! Вот оно что, – Канари рассмеялась, но только в глазах не было и следа улыбки. – Вы столько времени здесь нудели, а что в итоге – просто хотите спастись, так? Вы хотите избавиться от меня, той, что пыталась отнять вашу жизнь, той, что мешает вам.

– Вы меня раскусили, – я пожал плечами. – Все верно. Мне абсолютно нет никакого дела до воли Юрири. Я просто хочу, чтобы вы умерли.

С самого начала моей целью было убрать Канари Морихару. А что насчет Юрири – это была просто хохма.

– Хотя она действительно мне нравилась. Юрири была хорошим человеком. Если бы у нее были кошачьи ушки, я бы смог ее защитить, – я продолжал шутить и уставился на убийцу перед собой.

– Вы сами виноваты, Канари. Ведь вы пытались меня убить.

– Я не требую от вас понимания. Мне это не нужно.

«Справедливый убийца» Канари Морихара.

– Сказать по правде, сегодня утром я наговорил лишнего... Я верю в ваши способности.

Это правда.

– Чем больше смотрю на вас, тем больше убеждаюсь в том, что вы настоящий экстрасенс, что вы борец за справедливость. То, что вы делаете, и называют «окончательным правосудием». Ведь полиция, следователи и прочие лишь улаживают свершенное преступление. Они гораздо медлительнее «Справедливого убийцы».

– Канари, которая предотвращает преступления, и есть борец за окончательное правосудие. Пусть общественность не признает вас, но я считаю, что вы ни в чем не ошибаетесь, – расхваливал я ее.

На лице Канари промелькнула радость.

– Однако! – я с силой ударил по столу и громко заявил: – Мне все это безразлично! Плевать на то, борец ли вы за справедливость, настоящие ли у вас способности! Лишь одно имеет значение, только одно! Вы – мой враг! Канари Морихара!

Я возомнил о себе бог весть что и бросался до тошноты своенравными замечаниями. Я даже не лицемерил, а просто забрасывал врага неприглядными суждениями.

– Мне нет никакого дела до мира во всем мире, или до стабильности в обществе! Неинтересно. Канари, вы сказали, что я уничтожу этот мир, но, тем не менее, я хочу жить. Хочу жить с ней, с Хайной. Скольких бы людей она ни съела, пусть я даже великое зло или добро, какие бы неудобства я ни доставлял всему человечеству, я хочу жить! Разве нельзя?