Секретный дневник Кэмерон Баум

"Очень жаль. А у меня вся родня там будет. Даже мои бабушка и дедушка. Они приходят на каждую игру. Они очень хотят, что бы я получила футбольный кубок школы и боролась за университетский кубок Южной Калифорнии. Если это произойдет, то я буду первым человеком в своей семье, который будет учиться в университете". Она немного застенчиво улыбается. "Это будет грандиозное событие".

"Может быть, я приду посмотреть игру" - говорит Джон. "В конце концов, теперь это и моя школа".

"Здорово! Мы играем во всем белом, как Реал Мадрид. Ну это на случай если ты захочешь взять шарфик или что-то в этом роде".

"Понял, учту".

Рамона спешит в класс. Джон говорит: "Мне она нравится".

"Больше чем я?"

"Не в этом смысле. Я веду себя так, как будто возвращение в школу - это пустая трата времени, но забываю, что для кого-то вроде неё образование действительно имеет значение. Это - шанс улучшить свою жизнь".

"До тех пор пока бомбы не сбросят".

"Хотелось бы верить, что войны не будет".

НАУКА

Первый урок - наука. В классе осталось только одно свободное место. Учительница, мисс Вумак - крупная дружелюбная темнокожая женщина, подводит меня к нему.

"Здесь у нас сидит Элеонора" - указывает она на девочку сидящую за партой. "Вот тебе сосед. Новая девочка. Постарайся не кусать её, дорогая. Помни, что здесь нет никого похожего на вампиров".

Я сажусь рядом с Элеонор Райан. "Безумная Элли. Вся в вампирах. И в дерьме". Я надеюсь, что она не принесла с собой ни того, ни другого.

Задание: 20 Вопросов по Периодической таблице Менделеева.

В1. Какой наиболее распространенный элемент?

Я пишу: водород.

В2. Какой самый редкий элемент?

Я пишу: астат.

Через пять минут я заканчиваю отвечать на все 20 вопросов. Это то, что называется "надрать задницу науке". Это было "проще пареной репы". Или тут нужно было употребить морковку? Да, по-моему, так и есть. "Проще пареной морковки". Важно правильно разобраться в этих выражениях, а то я могу показаться глупой.

Я бросаю взгляд на Элеонор Райан. Она что-то отвлечённо рисует в своём блокноте. Маленькие переплетённые рисунки черепов, распятия, ножей, острых клыков, капающей крови, лиц, искаженных от боли...

"Может тебе помочь?" - спрашиваю я.

Тишина. И после: "Ты ведь - та девочка".

"Какая девочка?"

"Та девочка, из-за которой вчера дрались парни".

Я говорю ей, что она права.

"Это было чертовски круто! Парни, которые дерутся за тебя. Ради меня парни не дерутся. Они даже не замечают меня".

"Это не была вина Джона. Его спровоцировали".

"Однажды я устроила небольшое шоу для Майкла Карвера" - продолжает она тихим шёпотом. "Он вон там". Она указывает на мальчика с короткими каштановыми волосами, сидящего на несколько рядов впереди нас.

"Зачем ты это сделала?"

"Он попросил меня".

"И ты делаешь то, о чём тебя просят парни?"

"Ну, это способ понравиться им".

"Скорее это способ причинить себе боль".

"Он хотел меня сфоткать камерой своего телефона, но я сказала нет. Я не дура. Я знаю, что он потом выложил бы всё в сеть, что бы другие люди смотрели и ржали надо мной. Они всегда так поступают: смеются надо мной и называют меня всякими именами".

"Безумная Элли?"

"Ага..."

"В моей последней школе меня называли "шизанутая", "шоу уродцев" и "чокнутый профессор"".

"Чокнутый профессор - это ещё не плохо. Это означает, что ты умная. Жаль, что я не умная. Моя мама говорит, что если мои оценки не улучшатся, то мне придётся учиться дома".

Рукав ее куртки съехал. Я вижу крошечные красные шрамы, вертикальные линии, пересекающие её бледную кожу. Раны, которые недавно зажили. Я видела подобные прежде на Луизе Вандервельт.

Элеонор Райан - из тех, кто любит повреждать себя самостоятельно.

"Зачем ты себя режешь?" - спрашиваю я, стаскивая рукав её куртки и обнажая большее количество шрамов.

"Эй, не делай этого!" - она визжит, торопливо засовывая руку обратно. "Если кто-то заметит, у меня снова будут проблемы".

"Тогда, зачем ты это делаешь?"

Она пожимает плечами. "Это наказание".

"Для кого?"

"Быть мной - уже наказание".

Это кажется любопытным преступлением. Одним из тех, которое никогда не заканчивается. Я указываю на ее iPod на столе.

"Ты слушаешь мертвых рок-звёзд?"

"Что?"

Я объясняю ей теорию Ванды.

"Поют из могилы? Нет! Я слушаю Мэрлин Мэнсона. Он ещё жив".

Он? Мэрелин - похоже на женское имя, но я не делаю на этом акцента.

"А ты слушаешь музыку?" - спрашивает она.

"Я слушаю белый шум".

"Не слышала их раньше. Классно звучат?"

"На любителя".

Я беру ее тестовый бланк, заполняю ответы и возвращаю его.

"Зачем ты это сделала?"

"Мне хотелось".

"Но я ведь тебя об этом не просила".

"Мне просто захотелось".

"Ну, это несколько грубовато с твоей стороны, конечно, но... ладно... мм... спасибо".

"Пожалуйста".

ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА

В конце школьного дня, Джон и я направляемся на автостоянку. На этот раз его рука обвита вокруг моей талии - это усовершенствованная версия варианта "держаться за руки". Поскольку мы находимся в достаточно тесном контакте, я ощущаю напряжение Джона. Пабло по-прежнему у него на уме, и он все еще полагает, что латиноамериканский мальчик примет ответные меры с учётом событий предыдущего дня.