Семейный портрет с колдуном

Граф выглядел… пристыженным, и это удивило и смутило меня ещё больше, чем когда он умолял меня о поцелуях и любви. Но я не позволила себе проявить слабость. Нельзя быть мотыльком, летящим на огонь. Конечно, пламя манит – оно загадочно, красиво и опасно. Но мотылькам надо думать о собственных крылышках, а не о загадочной красоте.

– У вас был выбор, - сказала я жестко – Вы могли бы рассказать мне все сразу, а не унижаться до уровня животного. Если бы вы сказали правду, я бы тут же уехала. Я бы не посмела бросить на вашу семью такое пятно – брак с незаконнорожденной.

Сейчас у него тоже был выбор. Сейчас он мог признаться во лжи и рассказать правду.

Но колдун нахмурился и спросил:

– Зачем вы говорите такое? Клянусь, я никогда не упрекну вас в этом.

Неверные слова, господин граф. Я ни в чем не виновата, чтобы вы упрекали меня. Поборов жгучее желание назвать его лжецом, я ответила:

– Не упрекнули вы, упрекнули бы другие. А вы называли меня мошенницей, если помните. Прекрасно зная, что моей вины нет.

– И вы не можете мне этого простить и мстите.

Он казался огорченным, но я не испытала из-за этого умиления. Лжет мне в лицо, а потом разыгрывает вселенскую печаль.

– В чем вы видите мою месть, милорд? – я постаралась небрежно усмехнуться, но смешок получился немного нервный.
– Но вы правы, мне трудно простить это. И забыть. Думаю, в чем-то моя мама была права. Иногда забвение – лучшее, что может с нами произойти.

– Вы хотели бы забыть нашу с вами встречу? – спросил колдун глухо.

– Да, - твердо сказала я, и это, действительно, было моей маленькой местью. – Хотела бы. Но и не хочу одновременно. Я хотела бы избавиться от той мерзости, что вы выплеснули на меня, но не хочу об этом забывать. Чтобы не изменить моего к вам отношения.

– И как вы ко мне относитесь, Эмили?

Короткий вопрос – и я растеряла всю свою воинственность.

Мы с графом стояли в душистых зарослях жимолости, и он смотрел на меня, а я смотрела под ноги, изредка поднимая и сразу же опуская глаза.

– Можете ответить? – повторил он.

– Сейчас – нейтрально, - сказала я, по прежнему изучая травку под ногами.
– Когда стану свободной – буду думать о вас даже с благодарностью. Но не просите большего, милорд. Вы застали меня врасплох, и я…

– Я понял, не продолжайте, - произнес он угрюмо. – Вернемся к королеве, чтобы опять нас не обвинили в нескромности.

Когда мы вернулись, королева сразу это заметила и подозвала нас, поманив пальцем.

– Скоро начнется фейерверк, - сказала она с улыбкой, - будьте рядом со мной, миледи Майсгрейв. Мне хотелось бы с вами поболтать.

Не успела я поклониться в знак согласия, как придворные отступили на несколько шагов. Вирджиль поколебался, но тоже отошел, и вид у него был крайне недовольный.

– Я хотела поговорить с вами наедине, - сказала королева, поглаживая по голове собачку, которая бестолково таращила на меня глаза и испуганно дергала острыми ушами. – Конечно, наедине – это практически невозможно для королевы, но мы попытаемся.

Она взяла меня под руку и повела к фонтану, который серебристо журчал, разбиваясь о мраморные камни. Раздались грохот и треск, и небо окрасилось разноцветными сполохами.

– Красиво, - заметила королева, не глядя на великолепные узоры в черном небе. – Мне надо извиниться перед вами за резкость.

Я скосила глаза, украдкой посматривая на её величество. Признаться, мне не очень верилось, что королева решила искренне извиниться перед вчерашней провинциальной девицей.

– Да, извиниться, - королева держала меня крепко, и я вдруг подумала, что она ни за что не отпустит меня, даже если я сейчас начну вырываться, чтобы убежать. – Простите меня и не сердитесь, не ожесточайтесь, и тем более – не злитесь на Вирджиля. Он меньше всех виноват в этой истории.

– В самом деле? – не очень вежливо спросила я.

Новый взрыв – и по облакам потекли огненные струи. Фонтан в их свете казался полным крови.

– Совершенно точно, - засмеялась королева, а потом вздохнула. – Ах, Эмилия. Вы смотрите на Вирджиля, но не видите его. Я надеюсь, что со временем вы его полюбите. Он лучше, чем кажется на первый взгляд.

– Ваше величество, вы несправедливы к графу Майсгрейву, - сказала я. – Он прекрасно выглядит, и первым впечатлением раскрывает свою сущность как нельзя лучше.

– Ну почему вы такая злючка? – поругала она меня. – Он хороший, уверяю вас!

Это прозвучало так по-детски, что я покосилась на неё уже с беспокойством, подозревая очередную непонятную игру. Светлое платье королевы казалось в темноте почти белым, словно подвенечный наряд, и каждый залп фейерверка придавал платью новый оттенок – розовый, голубой, нежно-зеленый. На шее у её величества было простое ожерелье из бирюзовых и жемчужных бусин. Камешки были собраны в форме незабудок, и это простое украшение как нельзя лучше подходило светлой и нежной красоте королевы. Только я уже знала, что эта нежность была всего лишь видимостью.

– Вам кажется, что вас предали, - продолжала королева, - и ваше разочарование и ваша обида переходят на Вирджиля. Но признайтесь себе, Эмилия, он вам нравится. Более того, я уверена, что он вызывает в вас и кое-какие другие чувства. Глубокие, сильные, необыкновенные…

– Это не так, - ответила я тихо и упрямо.

– Едва ли, - она покачала головой, и на губах ее появилась грустная улыбка. – Мне много лет, моя дорогая, но это не значит, что я забыла о переживаниях юности. Когда-то был человек, которого я любила. И он меня любил. Но мне предстояло выйти замуж за короля. Я обязана думать прежде всего об этой стране. Мой муж был… не очень хорошим королем, - она усмехнулась. – И не очень приятным человеком. Он не принимал меня всерьез, а сам совершенно не умел править. Да, моя дорогая, мужчины – не венец этой природы. Когда-то давно дева Тирония поняла это и взяла власть в свои руки. Жаль, я не родилась дочерью короля, иначе мне не пришлось бы идти к короне через замужество. Но теперь я ни о чем не жалею. Всё случилось так, как суждено было случиться. Я не состою в родстве с королевским домом, но мне кажется, что во мне воплотился дух девы Тиронии. И вы тоже должны быть тверды духом, Эмили. Знайте, что только вы сможете сделать Майсгрейва счастливым. Он влюблен в вас, по-настоящему влюблен.

Она попыталась улыбнуться, но только печально и немного жалобно покривила губы. Собачка на её руках заскулила.

– Вы ошибаетесь, - мне был не по душе этот разговор, раздражала глупая собачка, которая скулила всё громче и громче, да так противно, что хотелось щелкнуть её по носу.

– Я живу больше, чем полвека, - заявила королева насмешливо. – И уж могу понять, когда мужчина страдает от любви.

От любви!.. Наверное, тут мне следовало бы посмеяться, но в это время собачка взвизгнула и укусила королеву за палец. Её величество вскрикнула, разжала руки, и собачка, шлепнувшись в траву, помчалась куда-то в глубь сада. Фрейлины бросились к своей госпоже и захлопотали вокруг, поднося бинты, лекарства, доставая флакончики с нюхательными солями, хотя королева падать в обморок не собиралась и уверяла, что ей ничуть не больно, и можно не беспокоиться.