Сердце правящего дракона
Шрифт:
Не тратя времени, я дёрнулась к печатям на левой руке, активировала связующую, тут же трансформировала её в портальную, бросила зов Кеалим и с силой вытащила бытовичку к нам, едва она ответила.
Гул портальной печати был не самым хорошим признаком – кто-то попытался вмешаться в структуру перехода и преломить вектор перемещения, но не успел.
Тусклая голубая вспышка, и Кели свалилась на постель рядом со мной, заставляя спружинить на матрасе и подпрыгнуть. Магичка тут же резко села, широко распахнутыми глазами посмотрела на мрачного Нэрена, увидела меня…
А я видела только чёрные
– Кели…
– Ари…
Выдохнули мы одновременно, широко распахнутыми, полными боли не за себя глазами взирая друг на друга.
У Кели побелело лицо, моё было красным от удара и слёз, нас обеих трясло так, словно мы только что едва сумели избежать смерти. Хотя, так оно и было…
– Проклятье, – прошептала я, указывая на её грудь.
Девушка скривилась и с дрожью призналась:
– Он не смог пробиться через твою ментальную защиту…
Недосказанными остались висеть в воздухе слова: и разозлился. И проклял… И тот след на виске – это император пытался заглянуть в голову Кели, что наверняка было ужасно болезненным.
Мне стало за неё в разы больнее и страшнее, чем было за себя.
И тут:
– Позволь, – ровно попросил Нэрен, протягивая бытовичке раскрытую ладонь.
Кели вздрогнула, испуганно посмотрела на него снизу вверх, но не смогла ни ответить, ни дать руку.
– Кели, это Нэрен, – я мягко тронула подругу за плечо.
Не знаю, мои слова на неё подействовали или решительный вид дракона, но через пару мгновений подрагивающие пальчики несмело легко в тут же осторожно сжавшую ладонь мужчины.
Он присел перед ней на одно колено, протянул вторую ладонь, разместив перед грудью, но не касаясь её, прикрыл глаза. А я только сейчас заметила, что на Карам дарт аль-Хаенге была белоснежная военная форма с золотыми знаками отличия над сердцем, на поясе висел длинный тонкий меч в ножнах, как тот, каким он сражал монстров в Этлейке, длинные белые волосы были убраны в низкий хвост на затылке.
– Нэрен, – позвала тише шелеста листвы, и хоть не хотела отвлекать, всё равно не смогла смолчать, – как ты… почему ты вытащил меня?
Скрежет зубов, затанцевавшие на щеках желваки. Он не открыл глаз, но всё равно с прорывающимся порыкиванием в спокойном голосе сказал:
– Почувствовал твою боль.
Нэрен больше ничего не сказал, я не смогла спросить, а Кели и вовсе не считала нужным влезать.
В молчании мы с подругой проследили за тем, как из кончиков длинных пальцев по руке мужчины растеклось золотое сияние. Тусклое вначале, оно пульсацией наращивало мощь и становилось ярче и интенсивнее. Одновременно с этим края чёрных молний на коже бытового мага задрожали и медленно поползли вниз, под ткань, скрываясь там, где находился эпицентр проклятья – в сердце.
Кеалим задышала тяжелее и глубже, сгорбилась и коротко благодарно улыбнулась, когда я оказалась рядом и придержала, позволяя ей опереться на себя.
– Ари, – взгляд подруги опустился на порванные края моего платья, лицо исказилось болью.
– Не надо, – пресекла я все попытки продолжить.
Не хотела,
чтобы Нэрен отвлекался.Через минуту проклятье было уничтожено. Мужчина с хрустом сжал руку, гася сияние, поднялся, очень странно посмотрел на Кели и… не стал говорить того, что рвалось у него с языка. Вместо этого произнёс:
– Вы будете жить.
– Спасибо, – прохрипела обессилевшая девушка, с трудом отодвигаясь от меня и принимая шатающееся сидячее положение.
А Нэрен повернулся ко мне…
Столько эмоций мигом зажглось в его глазах, столько печали и сожаления отразилось на лице. Медленно-медленно, не делая резких движений, он чуть приподнял руки, словно говоря – вот он я, весь, открытый и искренний, перед тобой, я не желаю зла. Я – твой.
– Позволь мне помочь, моё небо, – не попросил – взмолился, с болью ожидая моего испуганного отказа и со злостью не на меня понимая, что после пережитого мне крайне сложно, больно и страшно.
От мысли о его руках мне тут же с накатившей тошнотой вспомнились другие – чужие, грубые, грязные, злые… И даже знание и понимание того, что Нэрен не такой, что он не навредит и не сделает ничего плохого, не смогли облегчить накатывающей в очередной раз панической истерики.
Глотая слёзы, я протянула свою слабую дрожащую ладонь. Мой дракон, почти не дыша, медленно поднял свою навстречу, но касаться не стал, позволил мне самой, помедлив, накрыть подушечками пальцев его горячую кожу.
Он не торопил, не заставлял, не принуждал… и не осуждал за то, что едва не случилось. Я так боялась, что он отвернётся, оставит меня, сочтёт испачканной и испорченной… Но Нэрен был здесь, рядом, и уходить не собирался.
– Как ты почувствовал мою… боль? – прошептала тихо-тихо, медленно накрывая его ладонь своей.
Он помедлил, без дыхания отслеживая каждое моё движение, и негромко ответил:
– Внезапно, вспышкой. Сначала боль, а затем эмоции накатили волной. Дикий страх, отчаяние, – его голос сорвался, горло перехватило, дракон мелко затрясся, рыкнул и вот так, с рычанием в каждом звуке, сказал: – Он сдохнет, моё небо. За всё, что сделал…
Он хотел сказать что-то ещё, у него на уме и языке было очень много слов, но Нэрен оборвал сам себя и замолчал.
А я сглотнула, переплела наши пальцы…
Приближающийся гул огня заставил вздрогнуть меня, но не его.
В шаге за спиной Нэрена прямо посреди спальни вспыхнуло и тут же опало яркое пламя, на белом пушистом ковре появилась массивная фигура разъярённого адмирала Манфреда в чёрной военной форме, и вот он, не замечая нас с Кели, прорычал спине друга:
– Ты что творишь, Нэр?!
Аль-Хаенг не отреагировал, не отводя взгляда от наших переплетённых пальцев.
– Так, – Рдаен нахмурился, заметив Кели, перевёл взгляд на меня и протянул куда напряжённее, – та-а-ак…
В следующую секунду посреди комнаты выросла стена непроницаемого и абсолютно бесшумного чёрно-золотого переливающегося пламени.
– Что происходит? – потребовал дракон из-за неё.
Но ответа не дождался.
Гул энергии, рёв пламени, и рядом с адмиралом появился кто-то ещё, кого мы не видели, кто не видел нас и кто, рвано выдохнув, встревоженным срывающимся голосом доложил: