Сердце Скал

Это был подлый прием – прием, которым слабый способен победить сильного. Если бы Ариго перерезал Алве сухожилия, тот беспомощно рухнул бы на плиты двора. Тем не менее, удар не считался запрещенным. Манрик рванулся вперед, чтобы остановить поединок на свой страх и риск, но неожиданно споткнулся о Дарави: кавалер давно оставил тело Килеана в карете Феншо и теперь маячил за спинами дуэлянтов, путаясь под ногами у барона Карлиона.

К счастью, Алва обошелся без вмешательства секунданта. Уклонившись в сторону, он вывел свою эспаду из захвата и выполнил фруассе. Его клинок скользнул вдоль клинка противника и сильно толкнул тот острием в гарду. Рука графа на секунду опустилась, и Алва, не мешкая, нанес удар в голову. Лезвие вошло Ариго в левый глаз и на добрую треть утонуло в глазнице.

Ги Ариго осел на плиты двора, даже не вскрикнув. Граф Энтраг, по-бабьи взмахнув руками, подался вперед, безумным взглядом уставившись на стекленеющий правый глаз брата. Эдуард Феншо судорожно вцепился зубами в свои замшевые перчатки. Валме, заметивший этот жест, внезапно вспомнил, что юноша недавно потерял отца. Вероятно, гибель эра оказалась для него последней каплей.

Похоже, барон Карлион подумал о том же самом. Он сочувственно похлопал молодого Феншо по плечу и подал знак слугам помочь ему поднять тело. Серый, как эсператистская ряса, Джон-Люк Тристрам повернулся к Энтрагу, делая приглашающий знак рукой. Тот не сразу понял это движение, но уяснив, что имеется в виду, попятился так, что едва не уперся спиной в стену заднего двора Нохи.

— Нет… Я не могу… Нет… — забормотал он.

Манрик не смог удержаться от злорадства. Энтраг был жалким человеком, не стоящим ненависти, но Манрик на дух не выносил всю эту семейку.

— Что это значит, граф? — поинтересовался он, смакуя каждое слово. — Значит ли это, что вы готовы принести герцогу Алве свои полные и исчерпывающие извинения?

Энтраг затравленно посмотрел на него.

— Я… Да… Нет…

— Деритесь, ваше сиятельство, — грубовато посоветовал ему Дарави. — Деритесь не сомневаясь. Вы же видите: его светлость уже полутруп.

Манрик бросил обеспокоенный взгляд на своего доверителя: Дарави, конечно, щедро преувеличил, но кое-какие основания для подобного заявления у него имелись. Повязка на правой руке Ворона, наспех сооруженная из платков Валме, уже покраснела и набухла; черные волосы Алвы влажно блестели от пота. Он стоял вполне спокойно, но по тому, как поднималась и опускалась его грудь, можно было понять, что дышит он тяжело. Сказывались три схватки и немалая потеря крови. Конечно, Энтраг слабак и трус, но загнанная в угол крыса может стать опасной…

Прикинув все это, Манрик взглянул на Энтрага с оптимизмом голодной цапли при виде лягушки, и улыбнулся во все тридцать два зуба, порядком напугав этим виконта Валме:

— Итак, мы ждем ваших извинений… граф Ариго.

Титул, обладателем которого он стал минуту назад, окончательно добил Энтрага. Он тоненько взвизгнул и кинулся к ближайшему пролому во внешней стене, путаясь в собственной портупее. Дарави едва не плюнул с досады. Алва, стоявший до сих пор совершенно неподвижно, внезапно прыгнул, как тигр, наперерез врагу. Энтраг попытался руками поймать летящее ему в лицо лезвие, но Алва сделал финт и вспорол графу живот. Тот с воплем повалился на землю, корчась в предсмертных судорогах. На лицах всех свидетелей – и секундантов, и зрителей – появилось отвращение, но Манрик не смог бы сказать, к чему оно относилось: к бегству Энтрага или к поведению Алвы.

Впрочем, было одно исключение. Капитан Феншо-Тримейн воспринял произошедшее совершенно равнодушно. Он даже не пожелал тратить время на ожидание, пока граф Энтраг перестанет биться в последних корчах.

— Прошу вас обозначить линию, господа, — обратился он к секундантам, словно не слыша стонов своего предшественника.

Теньент Миквиц, не торопясь, выступил вперед. Он церемонно обнажил оба своих колишемарда и продемонстрировал их Манрику. Тот небрежно кивнул. Миквиц приложил острие одной шпаги к эфесу другой и опустил клинки на землю недалеко от внутренней стены Нохи, подальше от луж крови. Солдат, пришедший вместе с ним, подал открытый ларец. Оба секунданта, взяв специальные деревянные молоточки, вбили между полуразрушенными плитами двора длинные колья, каждый со своей стороны шпаг, отметив тем самым необходимое для поединка расстояние.

Противники одновременно шагнули вперед, ставя ведущую ногу на линию. Глаза Алвы рассеянно блуждали по стенам аббатства, тогда как Феншо-Тримейн в упор смотрел на него с такой ненавистью, что этот взгляд был равносилен смертному приговору. Манрик и Миквиц тем временем опутали ноги противников ремнями, накрепко зафиксировав каждого на своем месте.

— Его светлости конец, — вполголоса сказал Дарави на ухо Валме. Кавалер был доволен: еще бы, он вытащил из колоды своей судьбы козырной туз! Нынешним же вечером все столичные гостиные откроют свои двери для безвестного провинциального дворянчика. Дарави явно предвкушал сенсационный рассказ о гибели храбрых Людей Чести и не менее храброго Первого маршала Талига.

Марсель помрачнел. Феншо-Тримейн был свеж и полон сил, тогда как силы Алвы уходили вместе с кровью. Валме вообще считал линию извращенной формой самоубийства, но ему было ясно: Тримейн явно готов к нему, при условии, что оно будет взаимным. Даже если Алва ударит первым, Ворон все равно останется пришпиленным к земле, как бабочка к обоям, и Феншо-Тримейн, даже умирая, успеет утащить его за собою в Закат.

Секунданты отступили. Дуэлянты, нагнувшись, подняли колишемарды с земли. Манрик, лицо которого заметно посуровело, подал знак начинать.

Феншо-Тримейн не стал «ощупывать» своего противника, как говорят фехтовальщики: сегодня он видел достаточно. Он бросился в атаку с такой яростью, что, не будь Алва привязан, ему пришлось бы отступить. Ненависть удесятерила чутье капитана Кремонского полка, и его защита была такой же безупречной, как нападение. Он сделал ложный выпад, целя Ворону в бедро, сделал финт и со всей силы ударил Алву в грудь тонким, как игла, клинком колишемарда.

Раздался глухой стук, звон и пронзительный человеческий вопль.

— А-а! — вопил кавалер Дарави в ужасе, подняв руку.

Свидетели, подавшиеся было вперед, теперь шарахнулись назад. Манрик едва не разинул рот от изумления. Дарави показывал прямо на медальон Повелителей Ветра, болтавшийся в проделанной шпагой прорехе рубахи.

Фамильный знак только что спас жизнь своему хозяину.

Феншо-Тримейн, покачиваясь, будто он стоял не на земле, а на палубе корабля, в полном недоумении смотрел на обломок колишемарда в своей руке. Валме удивился, почему Алва не атакует, и только тут заметил, что из спины капитана торчит острие клинка. Ворон так и не выпустил эфес, словно не мог держаться на ногах без этой опоры.

В этот момент Феншо-Тримейна качнуло вперед, и он начал падать прямо на своего убийцу. Алва попытался отступить назад, забыв про опутывающие его ноги ремни. Оступившись, он тяжело рухнул на землю, успев при этом только инстинктивно подхватить труп своего противника.

Глава 2. Дуэль. 4

4

Покидая опустевший Новый дворец, кардинал Сильвестр буквально кипел от противоречивых чувств. Надо же было так глупо попасться! Насмешники наверняка назовут сегодняшний день Днем Одураченного кардинала. О, он никогда не был пугливым человеком, напротив: ощущение опасности всегда подстегивало его. Однако сейчас он с трудом удерживался от того, чтобы не пуститься бегом по обезлюдевшим дворцовым коридорам, подхватив полы сутаны. В голове билась единственная мысль: Алву следует отправить в Фельп, как только он протрезвеет!