Сессия в условиях Талига

– Но Рокэ Алвы нет в столице. Кстати, можешь даже не освобождать его дом…

– Он приедет, а до тех пор – Рудольф Ноймаринен станет регентом.

– Ты собрался поменять всю систему королевства? – уточнила Катарина со смешком.

– Всего лишь короля. А он пусть сам решает, кому доверять. Вы… – я помедлил, – вы лгали мне про Ворона. Ему будет интересно об этом узнать.

– Он и так знает. Но править будут Оллары.

– Это не Оллары, – я покачал головой. – Простите, но я никогда не был уверен, что ваши дети от покойного Фердинада, что бы он не кричал на суде.

– Откуда тебе знать наверняка, отравитель? – удачная попытка задеть меня.

– Да, я хотел отравить вас. Вас и Штанцлера, хотя знал, что меня ждет.

– Тебя ждали лошадь, деньги и свобода, – женщина возвела к потолку глаза. – Неужели ты считаешь, что это настолько страшно?

– Выбор между ядом и сталью, но я ничего не знал о гальтарских обычаях! А герцог Алва знал и приказал мне умереть. Это доказывает, что он…

– Лучшее, что может ждать Алву – это регентство, – перебила меня Катарина. – Не рассчитывай, что я соглашусь.

– Не заговаривайте мне зубы, Ваше Величество. Мне нужны от вас отречение, подпись и печать. У вас есть письменные принадлежности или мы пройдем в кабинет?

– Хватит!

Чего-то подобного следовало ожидать, но только я не собирался отступаться от своих намерений. Несколько шагов в сторону и я запер изнутри входную дверь, великодушно пообещав открыть его, когда Катарина согласится пройти в кабинет. И она пошла… Надо же!.. Я направился следом и прикрыл дверь. Эта коронованная гадина книжки читать собралась! Стихи Вененна. Замечательно.

– Катарина! – позвал я ее решительно. – Послушайте!

– Вы еще здесь?

– Ага. Если вы не напишете отречение, то я убью себя. Это станет знаком для Рокслея, что надо действовать, и он донесет порочащие вас сведения кардиналу. Если меня убьют другие люди, случится то же самое. У нас есть улики того, как вы изменяли Фердинанду. Не с Алвой, но с Феншо и Приддом… старшим… Вы будете отправлены в монастырь, а ваши дети опозорены. Тогда Талиг ждет хаос.

За неимением этих самых улик мне приходилось безбожно врать, но иного выхода я не видел. Мы с Рокслеями сочиняли эту сказку довольно-таки долго, и все равно, скорее всего, она казалась неправдоподобной для истинного политика. Считать ли Катарину таковы или нет – вопрос сложный. Но она смотрела на меня сейчас задумчиво, забыв про книгу. Поверила или притворяется? Я вытащил кинжал из ножен и полоснул себя по лицу – быстро, резко, не задумываясь, а потом зашипел от острой боли. На розовые ворсинки ковра упало несколько алых капель. Но так надо, чтобы Катарина поверила.

– Что же за улики? – наконец спросила она.

– Письма. Некоторые люди, настроенные против вас, перехватили вашу почту, но сейчас они мертвы. Сами письма я тоже не могу показать, потому что вы от них избавитесь. Вам придется верить мне на слово.

Новая пауза. Может, имеет смысл сыграть на моей мнимой наивности? Или она и без этого не решится рисковать? Если уж Штанцлер не смог ее ни в чем убедить. Но он-то изначально хитер, а я с виду глуп и наивен, в этом и преимущество. Нужно затаить дыхание и ждать ответа.

– Ваше Величество? – потревожил меня голос вошедшей фрейлины.

Дрюс-Карлион. Вот, блин, как же не повезло-то… Но, может она ничего не поймет, а когда королева напишет отречение, попрошу ничего никому не рассказывать. Вот и прекрасно, неплохой вариант выбраться из создавшейся ситуации. Девушка присела в реверансе. Катарина подняла голову, положив книгу на колени.

– Можете идти, сударь, я подумаю над вашим предложением. Розалин, проводите герцога Окделла и позовите брата Анджело.

– Нет, – отрезал я, тут же мысленно взвыв от очередного предстоящего ожидания. – Пока вы не напишете отречение, отсюда никто не выйдет!

Несколько быстрых и широких шагов к двери, ведушей в Весенний садик. Я закрыл дверь поплотнее и прислонился к ней спиной, приняв самый невозмутимый вид. Розалин, словно ничего не поняв, приблизилась к двери. Слишком близко. Попыталась дотянуться до дверной ручки, но я сначала прислонился к двери сильнее, а потом попытался отстранить девицу. Дальше время разделилось на “до” и “после”.

Ковер застилал не весь пол в покоях, во всяком случае возле дверей розового мха не было, лишь мраморные. Розалин глухо вскрикнула и отшатнулась, но на ногах почему-то удержаться не смогла – то ли из-за неловкости, то ли просто отступилась. Попытавшись удержать ее, я потерпел неудачу, и девушка упала на пол, опять вскрикнув. Кажется, подвернула ногу, иначе как объяснить тот факт, что после падения Розалин не вставала?

Присев рядом с ней, я попытался растормошить фрейлину, однако та не реагировала. Уснула? Ага, хренушки… Меня словно окатило ледяной водой, когда я перевернул ее на спину и поверил в то, что кровь, растекшаяся по мрамору, это не обман сознания. Неудачно упав, фрейлина разбила насмерть голову, однако в этом была и моя вина.

– Ой… – нелепо изрек я, слушая стук часов и поднимаясь с колен.

– Бедная Розалин, – спокойно произнесла Катарина, сидя в кресле. – Ты хотел запретить ей покидать покои, чтобы добиться желаемого?

– Я… не…

– Ты меня убедил, – дернула плечиком Катарина. – Эта девица давно раздражала меня, еще с тех пор, как… Неважно. Я напишу тебе отречение, Окделл.

Ничего не говоря в ответ, я смотрел на мертвое тело возле ковра, слушал это страшное тиканье часов, и думал, думал… Катарина шелестела бумагой и шуршала пером, но я больше не хотел ничего. Цена, которую пришлось заплатить за трон для Алвы, оказалась такой страшной. Сначала сам Рокэ, потом Удо, теперь Розалин – все они пострадали от моих рук, когда я совсем не хотел им зла… Теперь меня мучил стыд.

– Возьмите, – Катарина бросила на стол белый лист, исписанный чернилами и присыпанный песком. – И уходите, куда пожелаете, меня это не волнует. Я даю вам полчаса.

Машинально я взял бумагу, вчитался в слова. Буквы не смазались, стояли дата, подпись и печать, бюрократию Катарина соблюла прекрасно. За короля Карла и его потомков женщина отрекалась от права на трон и передавала это право Рокэ Алве-Ракану. Только почему же все так просто и быстро? Я не верил, что смерть фрейлины так впечатлила королеву, потому что ее не впечатлит ничто. Катарина Оллар слишком жестка…

– В чем подвох? – поинтересовался я, уже собравшись уходить. – Вы так просто и быстро выполнили мою просьбу…

– О, это же очень просто, – смех Катарины прозвучал, как перезвон колокольчиков, – скоро я рожу второго сына, а он – наследник Карла. Про него и его потомков в документе не сказано ни слова. Неужели вы думаете, – она заметила мое замешательство, – что я обреку своих детей на позор? Я – не Эрнани… А приказ о том, что в случае непоправимого происшествия с Карлом, трон переходит его младшему брату, находится у генерала Карваля. Попробуйте-ка отобрать…