Шакал

— Ты там живой? — ко мне подошёл Тон.

— Всё нормально. Поплавать решил.

— Поднимайся. Пора возвращаться, а то костёр прогорит.

Про костёр я как-то позабыл. Без него опять превратимся в пещерных людей. Тогда придётся есть солёное мясо и забыть о табаке. В последнее время я к куреву сильно пристрастился. Без него будет тяжело.

— Пустая была сегодня вылазка, — заметил Тон, когда мы зашли в пещеру. На улице разговаривать из-за ливня было тяжело. Он глушил все слова, порывался попасть в рот, поэтому мы на улице больше молчали, чем разговаривали.

— Отчасти это так, — ответил я. — Сегодня я думал, что мы в наши ряды ещё кого-то приведём. Но не судьба. Похоже страх перед шакалами у людей слишком сильный. Мы с тобой какие-то аномальные, раз его не испытываем.

— Может потому, что готовы к смерти? Нам нечего терять, поэтому мы готовы принять любую судьбу.

— Нет. Мне есть что терять. Как ни странно — я не готов сейчас умереть. Но и страха перед неизбежным у меня нет. Это как знаешь, что наступит ночь, а после ночи придёт рассвет. Этого нам не избежать. Горевать и отчаиваться по этому поводу глупо. Хотя я всё чаще ловлю себя на мысли, что наша жизнь состоит именно из глупостей, которые нанизаны на наш жизненный путь как бусы на нитку.

— Глупости можно заменить на случайность. В жизнь случайности имеет не последнюю роль. Что будем делать дальше? Попробуем ещё раз сгонять на помойку? — разжигая костёр, спросил Тон.

— А смысл? Смотреть, как помирает в дерьме очередной бедолага? На самом деле всё зависит от твоей ноги. Мы можем убраться отсюда, не дожидаясь лета.

— Нет, Вань. Нам надо дождаться именно лета. Шакалы — это хорошо, но нам нужно оружие. Без него будет сложно доказать свою силу. Человек, обвешанный оружием, намного больше вызывает уважения, чем тот, у кого есть невидимые друзья. Путешествовать мы с тобой собираемся днём. А это значит надо будет сопровождать перламутровые, которые при свете дня невидимы.

— Думаешь они нас подведут?

— Я уверен больше всего в стволе и пулях, а не в шакалах. Они хорошее подспорье. Тут спорить смысла нет. Но нам нужно в первую очередь рассчитывать на себя, а не на них. Люди будут в первую очередь видеть нас.

— Но чувствовать их клыки и когти, — усмехнулся я.

— Мы должны быть на уровне шакалов, чтоб нас банально не продырявили при первой встрече.

— Предлагаешь пойти на каторгу и отобрать оружие? — я покосился в сторону Тона.

— Летом начнут возить заключённых. Можно воспользоваться этим моментом. Времени у нас предостаточно чтобы придумать план. Можно будет напасть на конвой и отобрать оружие.

Наверное, меня замучила хандра. Надоел дождь. Я привыкла проводить с большим комфортом. Можете соскучился по женскому телу. План Тона мне не понравился. Ждать до лета было слишком долго, но пришлось с этим планом согласиться, так как здравые мысли в нём были. Мне же оставалось лишь набраться терпения. А терпения становилось всё меньше.

Безделье убивало. Валяться целыми днями покуривая табак или болтаться по холмам в поисках чего-то съедобного из травы и диких овощей, которые несмотря на прохладную погоду продолжали расти — это всё было скучно. Движения и нормальной жизни — этого мне не хватало всё больше.

Уходил по утрам и болтался по холмам, меся грязь дырявыми ботинками до тех пор, пока не промокал насквозь, пока дождь не начинал струиться по отросшим волосам и бороде. Я забирался на вершины холмов и наблюдал, как вода стекает в сторону озера, которое словно бурлило под дождём. До низких облаков, казалось, можно было дотянуться руками. Только сколько ни тянись, они всё равно ускользали миражами. Шанс. Второй шанс. Я бы его не упустил. Стал бы жить иначе. Целенаправленнее, без дурости и глупой самопожертвенности. Нашёл бы смысл.

Под холодным дождём жажды тепла было всё сильнее. Нервы напоминали канаты, которые натянули до предела. Нужно было уходить. Я это чувствовал. Уходить в дождь, не дожидаясь лета. Не протягивая руку помощи. Но это были ощущения. Логика говорила, что надо остаться. Здесь был налаженный быт. Здесь был огонь. А там была сырость и дождь. Неизвестно сколько до ближайшего жилья. Мы не знали, где здесь обитают ставкой бандиты. Надо ждать лета, когда можно насушить мяса, найти бутыли для воды. Пока же оставалось ждать, а ждать уже не было сил.

Я не знаю, сколько прошло дождливых и однотипных дней. Когда один день напоминает другой, а понятие зимы — это относительная величина, которая зависит от капризов местной погоды, то особо за этими днями не следишь. Я просто проснулся и решил, что хватит ждать.

— Пора уходить, — сказал я Тону.

— Мы же договаривались дождаться солнца. Разложим на дороге шипы. Они проткнут колеса. Машина перевернётся. Мы натравим тварей на пассажиров. После этого захватим оружие и уйдём, — напомнил Тон.

— Я помню.

— Тогда в чём дело?

— Нужно уходить.

Я не мог объяснить, что стены стали давить, а шакалы вышли из глубины пещеры и спали теперь около входа. Я не мог объяснить, что мне всё время казался какой-то гул, который настораживал, но объяснению этому гулу не было. В последнее время охота для шакалов стала сложнее. Они перестали приносить свежее мясо и явно питались падалью с оврага. Всё это были отдельные кусочки пазла, которые не складывался в отдельную картину, но вызывали тревогу и желание убраться подальше от этих мест.

— Уходить, — повторил Тон. — Предлагаешь сорваться с места?

— Да. Если хочешь, то оставайся, а я ухожу.

— Угу. Так тут меня и бросишь?

— А я тебе в няньки не нанимался. Сам с шакалами хорошо управляешься, — ответил я, решительно садясь. Нужно было собираться.

— Не горячись. Вместе выплывать сподручней будет.

— Тогда и поплыли.

Я посмотрел на Тона. Тот думал. Покидать пещеру явно в его планы не входило, но и оставаться один здесь он не собирался.

— Ладно. Пошли. Но грязь месить под дождём — это первый шаг свалиться с простудой.

— Не свалимся. Давай собираться.

На сборы ушло не так уж много времени. Мясо, соль, последнее сигарета перед тем как отправиться в дорогу — всё это заняло не больше часа.

— Мы уходим. Вы с нами? — спросил я тварей. Они словно этого только и ждали. Пулей вылетели из пещеры и растворились в стене дождя.

Мы последовали следом. Куда идти? А это было неважно. Лишь бы подальше отсюда. Обойти холмы и оставить за спиной каторгу и завод по производству доспеха. Я верил в удачу, судьбу, счастливый жребий, который обязательно должен был наступить после всех испытаний. Тон ворчал, что мы совершаем ошибку.