Шакал

— Они правы. Я позор для семьи, — она подняла спокойные глаза, в которых была не обречённость, а смирение. — Когда-то давно надо было принять решение. Я его приняла. Знала, что будет дальше. Знала с чем столкнусь, но и отступить не смогла.

— Жанну д’Арк на костре сожгли.

— Кого?

— Такую же умную, как и ты. Она считала, что воюет за благо страны, а ей за героизм отплатили костром.

— Жестоко. Но, возможно, это и было правильным решением, — ответила она. После её слов я остановился. Сел на кровать напротив неё. Я смотрел в её спокойные глаза и невозмутимое лицо, не веря, что она сейчас сказала такие слова.

— Почему ты так считаешь?

— Она нарушила правила местного общества. Ведь так?

— Допустим, — согласился я.

— Если бы они её не остановили, то её поступком стали бы восхищаться и появились последовательницы. Тогда нарушился бы привычный строй, правила, по которым жило общество. А резкие и вынужденные перемены проходят болезненно. Любое нововведение вначале встречает бурю негодования среди тех, кто привык жить по старым правилам. Первые люди, которые начинают диктовать новые правила жизни, они получают больше негатива, чем поддержки. Это нормально. Я знала на что шла, когда пошла защищать город. Но и поступить иначе я не могла. Тогда бы не выжили дорогие мне люди. Я же виновна в том, что принесла в город беду. Пусть и косвенно, но я была виновата в случившемся. Они вправе на меня злиться, а я должна просить прощения. Но это не значит, что я изменю своему решению. Оно уже было принято. Я могу сейчас перестать нести службу. У меня есть ты. Я могу работать в городе. У нас могут появиться дети. Трое. Два мальчика и девочка. Девочка должна быть обязательно, хотя и говорят, что городу нужны воины. Но если будут рождаться воины, то где им потом брать невест? Так вот, я могу это. Но тогда на долгое время, пока я буду занята детьми, город ослабнет на одну единицу. И кто бы что ни говорил, но я сильная единица для этого места. Поэтому пока в городе не перестанет быть нужда во мне, как в солдате, то я не могу вернуться к мирной жизни. Я не могу выполнить тот долг, который требует от меня общество, потому что я хочу, чтоб его смогли выполнить другие. Чтоб у них была на это возможность. В этом плане из меня плохая жена, — закончила она.

— Во всём ты плохая. Как ты с таким критическим отношением к жизни ещё живёшь?

— Я всего лишь говорю объективную правду. В некоторых вещах я всё же неплохая: хороший стрелок, неплохо готовлю и в близости ты не жалуешься, — она улыбнулась. Вот тебе и дурёха. Я смотрел на неё и словно только сейчас начал узнавать. Похоже, можно прожить с человеком долгое время и постоянно открывать в нём что-то новое. Неожиданное. Я пересел к ней. Обнял за плечи.

— Всё у нас с тобой будет. И мирная жизнь, и дети. Насчёт троих не знаю. По мне, так многовато. Но двое — подумать можно.

— Нет. Трое, — она покачала головой, словно это помогло бы ей победить в споре.

— Посмотрим. Но позже. Как ты и говоришь. Только давай договоримся, что больше никаких представлений щёк. Я не хочу, чтоб они тебя забивали.

— Я не могу им ответить.

— Это мне за тебя отвечать надо?

— Наверное. Тут всё зависит от тебя. Вань, меня порой удивляет твоя непонятливость. Вся жизнь зависит лишь от тебя. Почему-то ты этого не понимаешь. Отношения, работа, обстановка — всё это сосредоточено в твоих руках. А ты всё равно отказываешься это видеть, — горячо сказала Алиса, при этом положила голову мне на плечо. Расслабилась. Её слова и поза совсем не вязались вместе.

— Я не могу влиять на других людей.

— Очень легко можешь, если захочешь. Люди всегда влияют друг на друга, независимо от того хотят ли они этого или нет. А вот степень влияния зависит от ситуации и желания человека на эту ситуацию отреагировать. Ты можешь пройти мимо, а можешь подойти и встать единицей в собравшейся толпе. Можешь первым кинуть камень, а можешь попытаться остановить избиение. Всё зависит от твоего настроения и смелости. Но ты этого не понимаешь. Думаешь, что обстоятельства превыше нас.

— Так и есть. Мы не можем влиять на выпущенную пулю. И не можем её остановить, когда она уже летит по своей траектории. И ничего нельзя сделать, когда пуля нашла цель.

— Мы можем эту пулю остановить собой. Можем уклониться. А если пуля нашла цель, то можем остановить кровь и попытаться оказать помощь. А можно пойти дальше и не обернуться в сторону раненого.

— Ты его не добила. Так ведь? — я зацепился за её фразу. — Этого Кардинала.

— Не смогла. Думала сдохнет в степи.

— Поэтому ты и не удивилась, что он жив.

— Удивилась. Но такой исход был возможен, хотя и мало вероятен. Я не смогла сделать решающий выстрел. Когда-то я его любила. А когда любишь, то появляется слабость в отношение человека. Появляются мысли, воспоминания. Они мешают сделать последний решающий выстрел. Хотя бы из памяти о прошлом. Пусть это и глупо звучит. Я вернулась сюда и сказала, что его больше нет. Если правда раскроется, то меня выгонят из города.

— Тогда уйдём вместе. Думаю, что не пропадём, — приободрил я Алису. Она притихла.

— Ты пока не готов уходить из города. Тебе здесь нравится.

— Сегодня нравится, а завтра нет. Я довольно непостоянный человек.

— Которому внутренний комфорт важнее, чем всё остальное. А пока я ещё вхожу в зону этого комфорта. Когда тебе надоест играть в семью, тогда ты уйдёшь. Возможно, в другую комнату или район, а может в другой город.

— Такого обо мне мнения?

— Да. Так ты показываешь себя.

— А вот возьму и назло с тобой останусь, — сказал я. Хотел пошутить, развеять её слова, но в ответ наткнулся на серьёзный взгляд.

— Я не буду против. Мне с тобой комфортно, — ответила она. К этому я готов не был.

Раздался вой сирены. Тревога. Комната окрасилась красным. Из динамиков пришёл призыв встать к оружию. Мы с Алисой тут же оказались на ногах. Оружие было в комнате. Оставалось лишь надеть бронежилеты и выскочить наружу. Уже в коридорах, которые вели к выходам из города на землю, мы узнали, что к городу едет караван из двух десятков машин. С ними пытались связаться, но они игнорировали призыв назвать себя.

В кровь ударил адреналин. Я не любил драки и бои. Мне не нравилось стрелять, но сейчас предстоящий бой показался чем-то вроде праздничного угощения среди серых будней.

— Мы сами делаем свою жизнь. Не забывай об этом, — быстро сказала Алиса, проверяя оружие.

— Только попробуй уйти воевать в одиночку.

— Что? — Невинный взгляд. Зараза. Так и хотела ведь поступить, если бы узнала, что там её личная месть.

— Что слышала. Прошлое теперь не только твоя проблема.

— Как скажешь, — она хищно оскалилась. Мы выбрались на улицу. — Тогда спина к спине во время любого боя?

— А чего? Можно и так. Раз ты хочешь быть валькирией, то я не буду тебе мешать.

— Не знаю кто это, но мне нравится название, — ответила она.

В этот момент раздалась очередь. Пулемёты. Подняли защитный экран, но произошёл сбой в электросети и экран упал. Машины подъезжали в закатном солнце. Они хорошо подготовились. Явно рассчитывали, что бой займёт несколько часов и они управятся до пробуждения тварей. Шакалы. Оружие. А какого я их не использую?

— Алиса, ты боишься умереть?