Шумерские ночи. Том 3

А тысяча… да весь Шахшанор стоит примерно тысячу сиклей.

Но остальные альрауны тоже сразу принялись орать на своего собрата и обзывать жадиной… а потом стало понятно, что они его не обзывают, что это его имя.

— За потраву и хищение с вас двадцать сиклей, — заявил наконец самый маленький и скрюченный альраун с долгой бородой. — Или же…

И он произнес еще какую-то длинную тираду, которую Креол не понял. Альрауны говорили на каджвархвали, а этот язык маг знал плохо. Общий смысл разбирал и сам мог ответить, но только пока речь шла о чем-то простом.

— Что он сказал? — спросил Креол у спутников.

— Я не все поняла, — медленно произнесла Мей’Кнони. — Кажется, их подругу, прекрасную девушку, заколдовала злая колдунья, подсунув отравленное яблоко. Это их печалит и они надеются, что наша магия сможет помочь.

— Да, если опустить подробности, то все так, — подтвердил Кащей.

Лицо Креола прояснилось. Наконец-то все стало просто и понятно. Одна услуга, немного Искусства — и все будут удовлетворены.

Креол не скупился, когда речь шла о магии. Он любил колдовать. Если ему достойно платили или даже просто вежливо просили, он обычно не отказывал.

И так делают все здравомыслящие маги. Когда ты применяешь магию с пользой для кого-то, то тем самым приносишь пользу и себе, потому что немного прибавляешь в могуществе. Именно поэтому Хиоро задаром лечит людей, Шамшуддин повсюду строит стены и башни, а Хе-Кель создает для добрых шумеров водохранилище.

— Ведите меня к вашей альраунше, — распорядился Креол.

Это оказалась не альраунша. У альраунов вообще нет мужчин и женщин, они наполовину растения. В прохладной пещере, вся усыпанная цветочными лепестками, возлежала девушка сказочной красоты — с длинными смоляными волосами, алыми губками-бутонами и такой нежной кожей, что даже пристальные взгляды ее будто царапали.

И однако человеком она не была, хотя выглядела точь-в-точь. Все три мага сразу это поняли.

— Какая красивая каджи, — произнесла Мей’Кнони.

— Царского рода, — добавил Кащей. — Значит, не врала молва, сбежала дочка сакима из замка.

Креол промолчал. Он изучал ауру бездыханной девы, искал ключ к проклятию.

Проклятия-мамит бывают всевозможные. Это одна из самых богатых сфер Искусства. Тысячи заклинаний существуют для того, чтобы изменить чью-то жизнь к худу… или к добру, потому что благословения — это по сути те же проклятия, только не во вред, а на пользу.

Их развели по разным дисциплинам только потому, что проклятия — магия черная, а благословения — белая, так что у многих кудесников получается лишь что-то одно, они умеют либо проклинать, либо благословлять. И если старый прожженный проклинатель вдруг пытается кого-то благословить, то лучше не быть тем, кого он восхотел облагодетельствовать.

И сколько существует проклятий, столько же существует и способов их снимать. Универсальных нет, чем сложнее мамит, тем сложнее от него избавиться. Порой подобрать ключик бывает очень трудно, а иногда и вовсе невозможно, так что с ними остается только мириться.

Альрауны тем временем тараторили своими скрипучими голосками, рассказывая, как так вообще вышло, что царевна Камари, дочь сакима Седьмого Царства оказалась у них в гостях, а теперь спит мертвым сном в пещере. Но Креол понимал едва половину, да и толком не слушал — его не интересовали ненужные подробности.

Он видел цель, видел задачу — и он размышлял, как ее выполнить.

Для начала они с Мей’Кнони испробовали несколько элементарных способов. Обычная соль, что отгоняет порчу, священные благовония, окропление водой, очищение огнем. Но все это, увы, помогает, лишь если порча совсем слабенькая. Не сработало и испробованное Кащеем выкатывание яйцом.

— Все эти средства испробовали и мы, — проскрипел старший альраун. — Яйца, свечки… человеческие маги совсем мышей ловить разучились?

Креол зло на него покосился. Среди Пятидесяти Имен Мардука, как назло, нет никого, кто снимал бы проклятия. И в легионе Элигора никто подобным не занимается.

Маг полистал свою книгу и сказал Ауру Очищения. Затем применил Дождь Разочарования. Проверил, нет ли на царевне злого духа, не сидит ли внутри нее кто-то, кого можно изгнать экзорцизмом.

— Можно попробовать через вольтование, — произнес Креол, не добившись успеха. — Сделаем ее куклу и перенесем на нее проклятие.

— Или воззвать к богам, — задумчиво сказал Кащей. — Молитва, жертвоприношение… моя матушка отзовется, если я получше попрошу.

— Проклятие наслали через яблоко, вы сказали? — спросила Мей’Кнони. — А огрызок у вас остался?

Альрауны пошептались. Потом самый маленький и лупоглазый нырнул в землю, как в воду, а через минуту вынырнул и протянул магессе подгнивший огрызок. Мей’Кнони осторожно взяла его за хвостик, а Креол и Кащей наклонились с двух сторон и стали изучать остаточные флюиды.

— Я могу отследить источник, — сказала Мей’Кнони. — И он… не слишком далеко.

Маги переглянулись. Они могли и дальше расшифровывать проклятие сами, а могли просто заставить колдунью его снять. Она не из слабых, раз так крепко зачаровала царевну, но уж против архимага, магистра и богорожденного чародея ей точно не сдюжить.

И… скорее всего, это и есть та самая колдунья, к которой они шли изначально, так что все складывается наилучшим образом.

— Пошли, — без раздумий велел Креол.

Идти и впрямь пришлось недолго, колдунья жила чуть ли не по соседству с альраунами. В том же лесу, едва в получасе пути. В самой дремучей чаще, за болотом, в зарослях старых ветл почти вросла в землю каменная сакля. Размерами она была словно небольшая крепость, а у входа стояли вверх дном огромные медные квеври.

Жили тут уж точно не люди, но и не каджи. Такие дома возводят другие обитатели Каджети. Куда более редкие, сильные и опасные.

И одна из них вышла на порог, едва заслышав шаги.

То была сгорбленная старуха, но выше любого человека. С зеленой кожей, вся покрытая седой шерстью и собачьим хвостом сзади. Уши опускались на плечи парой лопухов, из-под нижней губы торчали клыки, а носом она, кажется, могла пробить стену.

Женщина-дэв. У нее не было рогов, как у мужчин. При виде незваных гостей она осклабилась и прошамкала на каджвархвали:

— Фыр-фыр-фыр! Ходют, и ходют… почто пришли, чего надобно?