Сильные не убивают. Книга 2

— Сожалею, но могу предложить вам присесть разве что на койку, — с горечью говорит Илларион Афанасьевич. — Увы, я не успел обзавестись стульями…

— Вот уж на что пох, чесслово, ять!

Ощупью нахожу кровать и плюхаюсь на нее — панцирная сетка проваливается под задницей, в бедра впивается железная рама. Биолог суетится по хозяйству. Шумит вода, потом щелкает электрочайник, пахнущий дешевым пластиком, и в воздухе разливается аромат свежезаваренного чая. Однако, даже в этой убогой обстановке наш учитель остается аристократом — никаких чайных пакетиков!

Зрение понемногу восстанавливается, но при воспоминании о пережитой беспомощности меня потряхивает. Похоже, чем сильнее я делаюсь в тени, тем уязвимее становлюсь к свету. И самое скверное — неведомым врагам это известно, вряд ли мощный фонарь оказался у них при себе случайно. А вот мне неизвестно, кто они и чего им нужно… И долго ли мне оставаться слепой?

Илларион Афанасьевич протягивает щербатую кружку. Грею пальцы. Дешевый чай отдает веником, но заварен на славу.

— Вы обещали рассказать, кто напал на вас и почему.

— Боюсь, вы ошибаетесь, Соль. Ничего подобного я не обещал. Я сказал, что знаю, кто послал этих людей. Послушайте, я чрезвычайно признателен за то, что вы спасли, вероятно, мою жизнь… и вообще за все, что вы для меня сделали. Однако теперь я вынужден сообщить, что не могу продолжать наше сотрудничество. Мне следует вернуться в острог и отбывать наказание там.

— Что? Какого хрена?

— Разве это не очевидно? Здесь моя жизнь в опасности.

— Думаете, бандюги вас в остроге не достанут?

— Они, быть может, и достанут. Но только меня. Не могу допустить, чтобы из-за моих проблем пострадали дети, пусть даже и снага.

От растерянности спускаю на тормозах расистское «даже снага». Нет, вы посмотрите, благородный какой гусь выискался! Сербаю чаем и говорю решительно:

— Я ничего этого не желаю слушать, Илларион Афанасьевич. Мы работаем вместе, а значит, проблемы у нас общие. Тем более что у них было оружие персонально против меня. Так что оставьте эти расшаркивания и скажите прямо — кто пытается вас убить и почему?

— Раз вы настаиваете… Этих людей прислал криминальный авторитет Парамонов, более известный под кличкой Барон.

— Барон? И когда же вы успели перейти дорогу Барону?

— Лично ему я, как вы изволили выразиться, дорогу не переходил. Однако на него работает одна моя старая знакомая… Впрочем, поскольку я имел несчастье неплохо изучить госпожу Альбину Сабурову, не удивлюсь, если на самом деле уже Барон работает на нее, а не она на него.

Сабурова… Я встречала ее один раз, но запомнила крепко — она едва не достала меня своей магией, я тогда увернулась чудом. О ней ходили зловещие слухи, но, как водится, самого туманного свойства.

— Альбина ведь каторжанка, так? Вы знаете, за что ее осудили?

— Не просто знаю, а принимал в этом непосредственное участие. Видите ли, Соль, так исторически сложилось, что академическая среда свободна от разного рода ограничений, обязательных в других сферах. В студентах и молодых ученых поощряются дерзость, полет мысли, тяга к эксперименту. Однако все это не касается таких вещей, как магия крови. К сожалению, Альбина Сабурова поставила себя выше любых запретов.

— Подождите… Так это она проводила те опыты… на снага?

— Именно. Ваш народ особенно восприимчив к некоторым видам этой магии. В легендарные времена шаманы приносили жертвы, и запах крови превращал снага-хай в настоящих берсерков, не знающих боли и страха, рвущихся в бой даже после множества тяжких ран. Заколдованная кровь называется ставленной, ее брали когда у животных, а когда и у разумных. Отданная добровольно кровь разумного считалась самой действенной. Естественно, много сотен лет эти практики находятся под строжайшим запретом — даже за распространение сведений о них полагается суровое наказания. Считается, что эти знания утеряны в веках. Но бывает, что в погоне за мудростью ученые забывают об этике…

— Старина Оппенгеймер не даст соврать… а, не обращайте внимания, это я о своем. Так что, вы пытались эту Альбину засадить, вместо этого она засадила вас, но вы дотянулись до нее из-за решетки?

— Да, вы верно изложили ход событий. Дотянуться до Сабуровой оказалось непросто — она принадлежит к одному из самых влиятельных придворных кланов. Однако Государь вмешался лично — с магией крови не шутят.

Часто моргаю. Зрение, хвала Основам, постепенно приходит в норму. Убогая комнатушка на вид оказалась точно такой же, как я представляла по запахам. Разве что веселенькие обои с яркими попугаями стали неожиданностью.

— Шик-блеск… И что, Альбина теперь вам мстит?

— Не исключено. Хотя бессмысленная месть не в ее характере — Сабурова весьма расчетлива. Быть может, она решила применить на практике полученные в лаборатории знания и ей требуется устранить того, кто знает ее грязные секреты.

— Применить? — от этой мысли делается нехорошо. — В смысле разлить где-нибудь ставленную кровь, чтобы снага-хай… превратились в берсерков?

Илларион Афанасьевич задумывается, склонив голову набок, потом говорит:

— Едва ли Альбина станет действовать настолько топорно. Это выдало бы ее с головой. Даже люди легко учуют запах крови, а уж исходящее от нее эфирное возмущение распознает хоть вчера инициировавшийся школьник… Ставленную кровь сложно замаскировать, она просто кричит о себе. Тем не менее если где-то вы отметите резкие немотивированные изменения в поведении соплеменников — будете знать, что искать.

Хм, изменения в поведении… Меня, помнится, слегка повело от запаха парного мяса с кровью, которое Генрих выставил на стол. Не так, чтобы потерять над собой контроль, но все-таки… Не может же он быть магом крови? Что-то такое о нем говорят, но слухами Твердь полнится.

Ладно, все это отвлеченные рассуждения. Зрение вернулось к норме, так что пора решать, что делать дальше. У подъезда то ли валяются, то ли очень даже пришли в себя два человека Барона… и далеко не факт, что их все еще только двое. Генрих — давно, когда я еще имени его не знала — обещал, что из-за ограбления проблем с Бароном у меня не будет, но теперь мы вляпались во что-то другое. И, похоже, своими силами не выберемся — я не могу в одну харю противостоять банде Барона. Но знаю того, кто и так уже ей противостоит.