Сильные не убивают. Книга 2

— Сюда идите! — орет из ангара. — Разгружать будете!

— В каком смысле «разгружать»? — рычит его оппонент. — Нет, ты мне скажи!

Плетемся внутрь ангара. Снага тут десятка два — тоже с интересом наблюдают за диалогом. Активно поддерживают главного выкриками, но внятно звучат только «ска» и «нах».

Неожиданно вижу среди нелюдей человеческую девушку, да еще и красотку. Деловитая блондинка отбирает у Марушевили папку, начинает изучать бумаги. Пацаны откровенно на нее пялятся, но прямо скажем — обстановка не располагает.

Морды у обступивших нас снага — как у бандитов с рынка. Кто-то в темных комбезах — не в тактических, как у нас, а в рабочих, — кто-то в халатах без застежек. Один в резиновых сапогах и фартуке, надо же.

— Почему возврат? — наседает на Марушевили главный. — Кто за это заплатит?!

— Возврат по акту, — отвечает завхоз. Говорит тихо, быстро, не глядя в глаза. — Принято решение. Бумаги вон, тоже можете ознакомиться…

— Решение кто принял? Ты?

— Нет. Я сопровождаю. Смотрите документы…

— Сопровождающий… — повторяет снага, скривившись. — Документы мы смотрим. А пока ты постой. Постойте все. Сейчас покажу вам, какое тут мясо.

Бригадир снага поднимается на подножку. Дергает защелки, тянет дверь. Раз — створка отлетает, глухо ударяется о корпус. Два — вторая створка. Мы видим груз. Ряды ящиков, маркировка. Все вроде нормально. Чуть парит — фура стояла на улице, внутри прохладно.

Снага на секунду замирает. Потом рычит:

— Свежее! Посмотрите! Вот, понюхай, нюхай! — и делает шаг вглубь кузова.

И тут начинается черт-те что.

Слева один из снага внезапно срывает с себя перчатки — резко, словно те руки жгут. Скрючивает пальцы. А потом напрыгивает на Славика-Мирослава. Это настолько внезапно, что оба валятся на бетон.

Вячеслав вскидывает руку, и… тут же еще один — здоровенный! — снага влетает в него тараном. Не бережется совсем, как безумный. Ну, против лома нет приема: Славик тоже летит на пол, сбивает Сицкого.

Третий снага — с наколкой на лбу, в халате — идет прямо на меня. Без разбега, просто идет, но глаза… налитые. Он не орет, не говорит ничего, просто делает шаг и замахивается.

А из фуры выпрыгивает дельфином главный — тоже та еще туша! — и обрушивается на Федора.

Ухожу с линии, бью того, что с наколкой. Он прет на меня напролом, дуром — и поэтому бью хорошо.

…Звенит в пальцах — как же славно, что я в перчатках. Звук, точно раздавили яйцо в скорлупе. Снага пошатывается, кровь бежит из губ к подбородку… Еще! Падает.

Краем глаза успеваю увидеть, как скрывается Марушевили — где-то за ящиками, а из кабины фуры тащат шофера. Блондинка тоже кинулась прочь от драки — на лице изумление, тычет пальцами в телефон… А вот Славики поднимаются — оба. Федька снес бригадира-снага в сторону — какой-то воздушной подушкой, что ли! — и сам на ногах.

Отлично. Значит, нас — пятеро. А их — нечеловек двадцать.

И судя по рожам, они хотят нас убить… Что, из-за сраного мяса?! Что это за безумная разборка, как в триллере?

Только вот думать некогда — надо драться. Славики вот — уже. Хрясь!

На моих глазах Мирослав всаживает локоть в грудину ближайшему снага. Тот падает с хрустом, как выбитая дверь. Второй Славик тут же разбирается со своим: захват, руку скрутить, по шее! — и сразу уходит вбок, открывая брату обзор. Работают, как в паре на тренировке: один вяжет, второй бьет. Без паузы. Снага валятся, точно в нелепом танце.

Федор делает шаг вперед. Поток ветра опрокидывает двух снага сразу. Один катится, цепляя ящик, второй спотыкается, с грохотом ударяется спиной о стену. Давление в цеху меняется — скачком! Будто люк в самолете открыли.

Сицкий шипит неразборчиво. У него рука вытянута, пальцы — как когти.

— Бл… а-ра… — говорит он.

У напавшего на него снага дергается пол-лица, и он заваливается назад. Просто падает, выключившись…По ходу, Сицкий-то самый крутой из нас! Правда, сам чо-то сел.

— Водилу спасайте! — ору я, в основном, Федору.

Потому что несчастного мужика вытащили из кабины и… э… ну, кажется, его собираются растерзать. Буквально. Рассматривать некогда, потому что у меня спарринг еще с одним озверевшим уродом. Тем самым, в фартуке.

Федор дует. Поток воздуха резкий, как удар отбойника. Снага буквально сносит, тащит прочь от кабины. Где-то скрежещет, потом грохочет металл. Кто-то матерится.

Своего я бью первым, в челюсть, но здоровенный зеленокожий хрен только мотает башкой. Второй удар — в висок. Ему похрен. Тогда хватаю снага за ворот, дергаю, всаживаю коленом — низко, под фартук, в бедро, в пах, не целясь, лишь бы он повалился. Шатается. Еще рывок — и мы вместе влетаем в стену. Готов. Поднимаюсь. И…

Э? Мимо меня проносится тело снага. Секундой позже соображаю, что его швырнул Славик. Точно в тележку для туш — тело с глухим стуком падает, тележка начинает катиться, стукается об стену. Четко снажьей балдой.

Сицкий визгливо хохочет.

Я делаю шаг назад. Федька тащит шофера — жив, без сознания. Раскидав ближайших противников, теперь мы встаем рядом с Сицким, рядом друг с другом… Только Федя хромает, Ганя, кажется, совсем уже не боец, а у Вячеслава порез прямо поперек лба — кровь льется на глаза ручьем. А снага еще около дюжины, и они… они что, взбесились?! Они сейчас снова бросятся.

— Я сейчас «Глаз Циклона»… — хрипит Федор, шатаясь.

Совсем не похоже, что у него еще что-то получится.

Но…

…в этот момент в ангар врывается мотоцикл.

Рев мотора бьет по ушам короткой очередью. Это не просто городской мотик: переднее колесо от внедорожника, бронекожая спина вытянута, словно у ящерицы. На длинном сидении двое: впереди — огромный снага с перекошенной рожей; позади — Соль. Волосы разметались, глаза чернеют масляными пятнами.

Мотоцикл не тормозит — влетает в цех, будто всю жизнь только так и ездил. Мы отскакиваем с дороги. Один из снага тоже отпрыгивает, еще один — не успевает: получает коленом в грудь, заваливается на спину и проносится пару метров, скребя лопатками по бетону. Водитель не спрыгивает. Он встает на подножки, тянется вверх — весь как башня — и орет так, что бетон дрожит:

— СТОЯТЬ, БЛ…! Я СКАЗАЛ — ВСЕМ СТОЯТЬ!!!

Голос гремит по цеху, как лом по бочке. Снага замирают. Один с кулаком на взмахе так и не завершает удар. У другого в руке — тактический пояс, сорванный с кого-то из наших. Он смотрит на него секунду, будто не понимает, что держит, а потом разжимает пальцы. Пояс шлепается на бетон.

Соль срывается с мотоцикла. Мы встречаемся взглядами.

— Андрюха! — орет она. — Это мясо! Оно… это от него!

У меня в голове что-то щелкает. Точно. И…