Симпатия
Шрифт:
Улисес согласился и поехал с коробкой домой. Надин по-прежнему не объявлялась. Он позвонил ей, но, как и в предыдущие дни, она не подняла трубку. Он вдруг испугался, что в коробке может быть голова. Сеньоры Альтаграсии, к примеру.
Но внутри ничего интересного не оказалось. Древняя нечитаемая фотокопия рукописи под названием «Пес Невадо. Историческая легенда» (1923) за авторством Тулио Фебреса Кордеро, упакованная в прозрачный конверт, спрятанный, в свою очередь, в картонную папку с потрепанными завязками. Любовные письма к Альтаграсии. Письма от бывших однополчан. Внимание Улисеса привлекли два послания от некоего адвоката Родригеса, которому Мартин
Это понравится Надин, подумал Улисес. И принялся медленно листать один том, как будто Надин должна была вернуться тем же вечером. Он знал, что она не вернется, но не мог не цепляться хоть за какую-то форму ожидания. В конце концов, это и определяет брошенного и отданного в систему усыновления сироту: ожидание. Неустанное ожидание того, кто никогда не придет.
На следующее утро Улисес позвонил по телефону, который дал ему сеньор Сеговия. Пришлось выбрать два дорогущих замка «Мультилок», потому что других в продаже не имелось.
— У вас двадцать минут, чтобы заплатить онлайн, — сказала женщина по телефону, — после этого наличие замков не гарантируем, а возврат средств занимает пять рабочих дней.
— Окей, — сказал Улисес и скрестил пальцы, чтобы интернет не гикнулся в самый нужный момент.
Повезло, оплата прошла. Он снова позвонил и назвал номер транзакции.
— Принято, сеньор Кан.
— Отлично. Во сколько можете прислать мастера? Помните, я говорил, что мне нужно сегодня.
— Сейчас узнаю. Пожалуйста, не вешайте трубку.
Улисес услышал приглушенный шум и голос женщины, говорившей с кем-то по другому телефону: «Франклин», «Валье-Арриба», «два „Мультилока“».
Мастер сможет подъехать с двенадцати до пяти примерно. Установка не включена в стоимость. Заказываем?
— Да, будьте добры.
Улисес позвонил в «Аргонавты»:
— Сеговия, я тут решаю вопрос с замками. До вас вряд ли сегодня доеду.
— Хорошо, сеньор Улисес.
— Поруководите там за меня Северо, ладно?
— Конечно, сеньор Улисес.
Улисес отключился. Его немного разочаровал кроткий, совсем не заговорщицкий тон Сеговии. Разве у них нет общей тайны?
Он лежал в гамаке у балкона и смотрел на коробку, стоявшую на столе посреди гостиной, словно крошечный катафал к в ожидании процессии. С другой стороны, какая же это тайна? В коробке не нашлось ничего компрометирующего. Обычные вещи, след человека, прекратившего существовать. Планеты, вращающиеся по своим орбитам на бдении по мертвому солнцу.
Он повернул голову к окнам и в который раз поразился красоте ослепительного неба. Идеальный климат Каракаса — единственное, что оставалось неизменным в гуще хаоса. Климат и хребет Авила, который отсюда, с его балкона в Валье-Арриба, виден во всем великолепии.
Он взял телефон, набрал номер Надин. Ему нужно было услышать гудки, превращавшиеся у него в воображении в колокольный звон какой-то постапокалиптической церкви в заброшенном селении.
— Алло! — ответил женский голос.
— Алло, это Надин?
Мне нужна Надин.— Она в душе.
Он подметил легкий иностранный акцент.
— Простите, а с кем я говорю?
— Это ее мама.
— А, понятно. Очень рад, сеньора. Меня зовут Улисес. Не могли бы вы попросить ее мне перезвонить?
В трубке несколько секунд помолчали.
— Вообще-то лучше ей не знать, что я с вами говорила, сеньор Улисес.
— А вы знаете, кто я?
— Более или менее.
— Надин вам про меня рассказывала?
— Не могу больше разговаривать. Я вам завтра позвоню на этот номер, хорошо? — сказала она и повесила трубку.
День в ожидании мастера тянулся бесконечно. Наконец пришел мужчина лет шестидесяти, обливающийся потом.
— Много работы? — спросил Улисес.
— Какое там. Просто я к вам пешком.
— Из Санта-Фе?
— Ага. А туда из Чакаито. Месяц назад машина сломалась. Запчастей нет. А с транспортом совсем швах. Автобусов почти не осталось, ходят переполненные. Да у меня и наличных нет. Сейчас народ ездит на грузовиках этих, «скотовозках», но я туда не лезу, еще в своем уме.
Мастер, к счастью, был не прочь поболтать. Это отвлекало Улисеса от мыслей о разговоре с матерью Надин.
Врезать нужно было два больших замка — во входную дверь и в решетку перед ней, — но заняла работа меньше часа. Правда, потом пришлось больше часа ждать, чтобы Улисес смог перевести мастеру деньги, потому что сайт банка упал.
— Вот позорище, — сказал Улисес.
— Я не то что вам не доверяю, не подумайте. Просто хочу точно узнать, когда деньги капнут. Банк-то у нас с вами один, значит, переведут мгновенно. Я себе ботинки присмотрел недалеко от дома. Потому что эти — сами посмотрите. За месяц новые сносил.
Подошвы ботинок у мастера отваливались, носки совсем обтрепались.
— Рано или поздно все это кончится. Или остановится и рухнет. Так продолжаться не может, — сказал Улисес.
— Не знаю. Мне иногда кажется, хуже может становиться до бесконечности. Я, по крайней мере, никакого выхода не вижу.
Улисес вспомнил, что говорила Мариела. Невозможно сбежать с чистыми руками. В этом аду lаsciate ogni speranza[6] написано не на входе, а на выходе.
«Чтобы уехать, убей сначала свою собаку», — мысленно перевел Улисес, охваченный внезапным отчаянием.
— Давайте еще раз попробуем, Франклин, — со вздохом сказал он, садясь за компьютер. — А потом я вас подброшу до Чакаито, хотите?
— Большое спасибо.
Деньги наконец получилось перевести. Мастер собрал инструмент, и они двинулись в путь. Самым заметным и поразительным изменением в Каракасе после кризиса и всеобщего исхода стало почти полное отсутствие дорожного движения и пробок. Они за считаные минуты добрались до Чакаито. И по дороге повстречали три «скотовозки» — грузовика с решетчатыми кузовами, в которые набивался народ. Некоторые пассажиры улыбались. Другие напоминали больных животных.
Улисес сбросил скорость.
— Где вы живете, Франклин?
— На проспекте Пантеон. Напротив Национальной библиотеки.
— Я вас прямо до дома подкину тогда.
— Не беспокойтесь, сеньор Улисес. Серьезно, я отсюда пешком дойду.
Улисес не стал слушать и газанул.
Вскоре они остановились перед маленьким домом в тупичке, параллельном началу проспекта Пантеон, у Национальной библиотеки.
— Еще раз огромное спасибо. Вы меня просто спасли. Вроде мелочь, а жить дальше помогает. Хотя бы еще один день.