Синяя летопись. История буддизма в Тибете

И отправился туда.

Там собралось много монахов. Лхачже-Пёчунва и Пондова наметили большое

строительство и за восемь дней заложили фундамент. Он и сказал им: «Мы не

останемся здесь! Монахов станет много, и мы не сможем разместить их здесь. Я сделаю

Таглун местом, где будет собираться много ослов с грузом ячменя».

Они покинули это место.

После этого обитатели трех монастырей — Дара, Дэ, Рона и Пондо пригласили его в

Таглун. В 39 лет, в год Железа-Мыши (1180), его приветствовали в Лавран Нагпо

(Черном доме), там он и поселился. Вороны обычно приносили куски дерева и земли,

где бы ни находили, и оставляли их на том месте, где ныне расположен Янгён. Тогда он

переселился в то место, а через несколько лет из Кама приехал лама Да-вёпа

пригласить его. Он настаивал, чтобы он поехал. Затем Учитель с учениками, всего

пять-шесть человек, пошли на вершину перевала Ланлинпа. Попробовав воду с той

стороны горного перевала, он сказал:

— О, Вансэн! Приготовь крепкий чай и наколи сахар на этом куске льда, который

служит нам столом. Я же двинусь в Куюнган.

Он провел там ночь, повернувшись лицом к востоку. Восточная часть неба была

облачной, а небо на западе чистым. [94а] Они заинтересовались этим, и он ответил:

— Это признак сильного снегопада в Танкья.

На следующее утро Таглунтанпа провозгласил, что будет трудиться на благо живых

существ в восточной стороне, и начал проповедовать три нераздельных предмета

памятования (Учитель, смерть и обеты). Вернувшись, он остановился в Кокьиме.

Пондова велел посланцам, приехавшим встретить Таглуна, не увозить его в Кам, и они

согласились. Затем его пригласили вернуться.

Лето следующего года он провел в Табтине. Примерно в это время был убит Шепа-

даррэ, и его пригласили разрешить спор между обитателями Дар-юла и Рона. Они

предложили ему голову Даррэ и освободили многих узников, приговоренных к смерти.

Так он стал управлять и Даром, и Роном. Затем, когда его пригласили обитатели Тэпа,

они тоже признали его авторитет.

Вот его повседневная жизнь: каждый месяц с первого до последнего дня он вставал

рано утром и умывался. Затем возглашал приветствия, молитвы и подносил мандалы.

После восхода солнца его слуга менял поставленные перед ним подношения и

обращался к нему: «Молю нарушить молчание! В добром ли Вы здравии?» Затем он ел,

а слуга сообщал о действиях (приходах и уходах) монахов и о других делах. Ни с кем

другим он не виделся. Закончив есть, он хранил молчание до полудня. Когда наступало

время еды, слуга менял подношения и говорил: «Молю нарушить молчание». И снова

спрашивал о здоровье. Затем подавал горячий суп.

Когда важный человек приглашал его, слуга передавал послание. Закончив

полуденную еду, он поднимался на место проповедника, принимал посетителей и

проповедовал. Когда приходило время пить чай, ему подавали суп. Затем он удалялся в

свою комнату и хранил молчание. Когда суп был готов, он снова нарушал молчание.

Слуга подавал суп, приглашались другие, и их угощали. Позднее, когда число его

учеников выросло, он хранил молчание после полуденной еды, а затем поднимался на

место проповедника. Вечером он чая не пил. [946] Совершив подношения, хранил

молчание. Слуга подавал ему чай. Когда приходили посетители, их провожали внутрь.

После этого он зажигал светильники и менял подношения. Затем съедал немного супа,

после чего, если был здоров, долго проповедовал. Во время отхода ко сну ему подавали

еду, а затем он хранил молчание. Таковы были его повседневные труды.

Когда ему нездоровилось, он воздерживался от проповеди Учения. В добром же

здравии он проповедовал в период нарастающей луны. С 16 дня и до конца месяца он

ни с кем не встречался, если о встрече не было договорено заранеее. Вообще же, став

монахом, он не употреблял ни мяса, ни вина, никогда не заходил в палатки и дома

мирян и никогда не распускал свой пояс. Живя в Пагмоду, он никогда нигде не гулял и

никогда не пропускал даже одной шлоки, прочитанной Пагмодупой. Он не допускал в

своем доме ни мяса, ни женщин. Там никогда не угощали мясом посетителей из Янгёна

и Нагцана. На улицах монастыря вино было запрещено, а женщинам не разрешалось

оставаться в пределах монастыря более трех дней. В его резиденцию в Нагцане должны

были докладывать обо всех делах, таких как приготовление супа для монашеской

общины, о звоне колокола, сигнале к пробуждению трубящей раковины по утрам, об

украшении труб серебряной насечкой и другой деятельности монахов.

Вот некоторые чудесные видения монахов: Данрава Човодэпо (Старый) из Тэпа