Синяя летопись. История буддизма в Тибете
Шрифт:
также преподнес ему немного чая и сахару. Затем Учитель Лин занялся строительством
маленького храма. Монахи, которые, избегая строительных работ, собирались уйти в другие
места или уйти в затвор, должны были дать по одному шо золота каждый. Он тоже подарил
Учителю один золотой шо и попросил разрешения удалиться переписывать книги. Линрэ
сказал: «Иди в Лэу-чун и занимайся этим!» [116а]
Он
мне!» — подумал он и заплакал. Тогда он поставил тарелку с сахаром перед Учителем и
сказал:
— Я признаюсь в своей вине! — и покаялся.
Учитель сказал:
— А! Только тот, кто понимает Учение, поступает так! — и был доволен. Затем Цанпа
Еше Дорже пять месяцев трудился на строительстве этой часовни,
и у него появилось замечательное сосредоточение ума. После завершения храма он в четыре
дня переписывал один лист, завершил переписывание книги и выполнил все наставления.
Он провел религиозный диспут с неким Дардором, и тот не смог победить его. Так он
приобрел славу мудреца. Учитель сказал ему:
— Задай мне религиозный вопрос! Он
сказал:
— Так нельзя делать! Как могу я вскрывать противоречия, существующие в уме
Учителя? Этого не следует делать!
Тогда Учитель сказал ему:
— Разве я не дал тебе разрешение? И вот
он сказал Учителю:
— Расскажите мне о характеристике состояния Космического тела будды — о
дхармакае.
Учитель ответил:
— Это то, что лишено происхождения, разрушения и существования. Ученик снова
спросил:
— Если так, то небо также следует рассматривать как абсолют — дхармакаю, но это
неправильно.
Учитель не смог ответить, но был доволен вопросом.
После этого он направился в родной дом, чтобы отнести немного продуктов, и даровал
своему отцу посвящение Ваджраварахи. Потом он пошел в Напу и провел одну зиму в
затворе, занимаясь созерцанием. Он обрел способность сливать воедино «наружный» воздух
и «внутреннее» дыхание и мог без помех проходить сквозь стены. Он победил в борьбе с
оскверняющими влияниями, признаки которых упоминались в священных книгах,
рассказал об этом своему Учителю, а тот сказал:
— Досточтимый Мила тоже испытывал это! Чудесно!
Цанпа Еше Дорже завершил изучение всех наставлений за те пять лет, что он провел в
Напу. Закончив изучение теорий, он обычно практиковал их. Он был также помощником
проповедника и никогда не уклонялся от собраний и повседневной работы. У ачарьев Огпа,
отца и брата, он слушал eGur-brTag*1, Хе-ваджру2, Махамайю, «Манджушри-намасангити»
вместе с наставлениями. Он также сделал одну копию трактата, написанного Владыкой
Напувой (Линрэпой). Исправлял плохие копии книг, сделанные его собратьями-монахами.
Затем попросил разрешения уйти, чтобы заняться созерцанием, но Учитель сказал ему: «Не
уходи! Возглавь мой Напу!»
И предсказал, что тот станет наставником в Дуге. [1166} Учитель сказал:
— Теперь занимайся упаямаргой с помощью Кэлсаны.
Поэтому он отправился к Кэлсане и рассказал ей о повелении Учителя. Кэлсан сказала
ему:
— Я могу помочь! У меня было несколько благоприятных снов о тебе. Стань теперь
монахом и трудись на благо живых существ. Мой Учитель Линрэпа — величайший по
йогическому прозрению на этом берегу Ганга, но он не женат. Им не слишком нравится, что
я (женщина) здесь.
Затем Цанпа Еше Дорже попросился уйти, чтобы заниматься созерцанием в Карчу, в
Доле. Ему было дано разрешение, и он отправился в Долнар Марма-сэр-тэн. Когда он
выпрашивал немного ячменной муки, один старик спросил:
—Чей вы ученик? Он
ответил:
—Я ученик Досточтимого Лина.
—Его? О, горе! — воскликнул старик.
Он не поверил таким словам старика, но, вернувшись в Напу, узнал, что Лин скончался.
Он оставался там, пока не завершил подготовку к погребальному ритуалу. Затем, летом, взяв
с собой четырех человек, включая Лоро Егёна, отправился в Ралун и там завершил
подготовку. После этого состояние его возросло. Тогда, взяв с собой молодую гнедую лошадь,
подарил ее Ама Чомо в Напу. Завершив освящение чайтьи Линрэпы и другие дела в
монастыре, он с несколькими учениками, всемером, пошел в Карчу.
Некоторое время Цанпа Еше Дорже провел в затворе в Чагпурчене, но был подавлен
несчастьями, боги и демоны нападали на него, на теле у него не осталось ни одного