Сирийский рубеж 2

— Думаешь, из-за того, что один в экипаже?

— Ну это моё мнение. Будь Ка-50 с двойным экипажем было бы лучше.

— Значит, так и будет, — ответил я и, повернув голову, посмотрел вслед нашим вертолётам.

Ка-50 уже почти укатили в ангар, а у меня на уме появилась хорошая мысль. Теперь этот вертолёт может с гордостью носить звание боевой.

В этот момент к нам вернулся Мулин. На его лице было напряжение. Будто собирается с мыслями, а что сказать не знает.

— Вообще-то, спасибо, мужики. Технику спасли и сами живы. Молодцы, — сказал заместитель командира корпуса и подал каждому из нас руку.

Поблагодарив нас, Антон Юрьевич опять ушёл.

— Олег Игоревич, а жизнь-то налаживается, — улыбнулся я.

— Но ещё есть куда расти. Предлагаю его позвать на «обмывон» наград, — сказал Тобольский.

— Ага, только вот наград нам ещё дождаться надо.

Спустя неделю подбитый Ка-50 был уже в строю. Ситуация на фронте поменялась в лучшую сторону. Подстав от сирийцев стало меньше, а вот командование у них менялось чаще. Видимо, какую-то работу местный мухабарат всё же начал проводить.

С Тобольским мы выполнили ещё по два боевых вылета, доказав большинство характеристик вертолёта. После каждого лётного дня мы устраивали разбор совместно с испытательной бригадой и одним из операторов Як-44. Обычно с тем, кто управлял нами.

В один из вечеров споры были весьма жаркие. Только что завершили очередной вылет на уничтожение опорных пунктов противника, а представители конструкторского бюро недовольны.

Собравшись рядом с вертолётами в ангаре, мы начали обсуждение. Тобольский сильно устал и уснул на одном из ящиков, подложив под голову жилет НАЗа.

— Сан Саныч, мне кажется вы недостаточно хорошо используете манёвренные характеристики машины, — предположил один из инженеров.

— Например, — уточнил я.

— Вот посмотрите, — разложил он сигналограмму полёта на ящике из-под запасного имущества.

Смотрел я на изогнутые линии параметров полёта и не мог понять суть вопроса.

— Я вам что хочу сказать. Можно ведь использовать «воронку» для нанесения ударов. Или разновидность её — воронку с выводом в разгон и переводом в горку. Почему бы и нет?

— Мужики, всё что вы говорите, это хорошо. Пускай Ка-50 умеет это всё делать. Проще его будет потом продать зарубеж.

— В смысле?! — уточнил инженер.

— Большинство манёвров предназначены только лишь для создания вау-эффекта. Что у самолётов, что у вертолётов. «Воронка» это красиво, но чем дольше и ближе ты находишься в зоне поражения средств ПВО противника, тем больше возможность тебя сбить. А кому это надо?!

С моими доводами представители «фирмы» спорить не стали. Тем не менее пока ещё весь потенциал изделия В-80 или Ка-50 мы не раскрыли.

— Сан Саныч, мы уже разговаривали с вами по поводу вертолёта, и вы настойчиво говорите, что лучше его делать двухместным. Зачем? — задал мне очередной вопрос представитель конструкторского бюро.

— Одному тяжело справляться со всей работой. И никакие автоматические режимы это не изменят, товарищи. Двухместная машина с РЛС и всем комплексом средств Ка-50 сможет эту проблему решить. Такой вертолёт сможет работать без внешнего целеуказания.

Представители КБ задумались. У них однозначно есть проект Ка-52 — следующего этапа развития боевого вертолёта.

— Дельное предложение, но пока предлагаю дать шанс Ка-50.

— Никто его и не забирает, — улыбнулся я.

В ангаре появился ещё один человек, которого я здесь и не ожидал увидеть. Командир спецназа подполковник Сопин пришёл к нам с широкой улыбкой на лице.

Он был в гражданской одежде. В районе виска появился небольшой шрам, а сам он прихрамывал.

— Вот так встреча. Добрый вечер, — поздоровался я, и мы с Игорем Геннадьевичем обнялись.

— Вечер и правда добрый. Как работа?

— Неплохо. Как у вас?

— Много проблем и мало решений. Вот прилетел на важное совещание.

Инженеры попрощались со мной до завтра, и вышли из ангара.

— Как видишь, «работы в поле» мне теперь не видать, — показал Сопин на свою ногу.

— Думаю, что ты Геннадич пригодишься армии ещё не раз и хромым, и глухим.

— Возможно. А вот ты и твой командир, а также вся ваша группа «Конус» нужны армии не меньше. Понимаешь о чём я?

Тут и гадать нет смысла. Очередное задание спецназа с нашим участием.

— Догадываюсь, — ответил я.

— Думаю, что нет. В Турции был?

Глава 26

Подобные вопросы Сопин никогда просто так мне не задавал. Обычно после этого мне нужно куда-то лететь, превозмогая все какие только есть системы ПВО и группировки противника. Но соседняя Турция тут причём?!

— Молчишь? Раньше ты бы однозначно что-то сказал, — улыбнулся Игорь Геннадьевич, присаживаясь на ящик с запасным имуществом.

— Я и сейчас скажу. Что мы… точнее, что забыл в Турции? Отдохнуть на море?

— Предпочитаю родной Крым. В худшем случае не менее родной Калининград. Как и большинство наших советских граждан. В Турции есть одна очень радикальная организация, бойцов которой готовили наши с тобой общие знакомые. Название помнишь?

Как тут не вспомнить! Частная военная компания Блэк Рок Интернешнл снова в деле?!

— Рейд на израильский аэродром Рош-Пинна был хорошей операцией. Но не всех подонков мы смогли таким образом добить. Теперь они действуют чужими руками. Представители Блэк Рок тренируют бойцов националистической военизированной группировки «Неприкасаемые» или как их чаще всего называют «Чёрные орлы».

Оказывается именно эта группировка была во главе военного переворота в Турции в 1980 году. Так что теперь в соседнем к Сирии государстве она имеет статус политической партии. Причём чуть ли не правящей.

— Помимо переворота эти сволочи совершили множество терактов и покушений. Даже чуть было не убили Папу Римского.

— Серьёзные ребята, — ответил я, присаживаясь рядом.

Сопин достал сигарету и вставил между губ. У меня от такого поступка чуть скулы не свело.

— Саныч, ну я же не взатяжку буду, — развёл руками Игорь Геннадьевич, но мой суровый взгляд говорил сам за себя.