Сирийский рубеж 2

— А вы будете кружить недалеко, правильно понимаю?

— Ты мальчик большой. Весь расклад знаешь. Я пойду ведущим пары «мышат». Будем вас прикрывать, — сказал Тобольский, сворачивая карту.

Дверь в нашу комнату открылась. На пороге появился запыхавшийся Кеша. Вид у него был помятый, но в руках он держал то ли справку, то ли какой-то документ.

И надо сказать, что я был рад его видеть.

— Эт самое… я вернулся… ааа! — прокричал Иннокентий, падая вперёд носом.

Ну было бы странно, если бы Кеша не «исполнил» что-нибудь такое при возвращении из госпиталя. Я быстро помог ему подняться, и Петров бросился меня обнимать.

— Сан Саныч! Дружище! Я ж так рад вернуться. Ты бы знал, как там в госпитале хреново.

И чего ему так не понравилось в больнице. Лежи, отдыхай, смотри на красоток-медсестёр. Ещё и еда хорошая.

— Даже не представляю. Ты вон даже бежал к нам с самого Дамаска видимо, — улыбнулся Тобольский, пожимая Иннокентию руку.

— Не то слово. Успел к медикам на борт сесть и к вам сразу. А к чему готовитесь? Я уже готов лететь. Только в туалет схожу…

У Кеши начался словесный «понос», так что заткнуть его не вышло. Пришлось дать ему пару консервов, чтобы он занял чем-то свой рот.

— И кстати, Саныч, тебя ждут на медосмотр, — улыбнулся Иннокентий, прожевав остатки тушёнки.

Уж что, а медосмотры я люблю!

Закончив с проработкой маршрута, я заспешил в медпункт. И как это ни странно, меня уже ждали.

— Разрешите войти, — спросил я, приоткрыв дверь кабинета.

За рабочим столом сидела уставшая Тося, которая широко зевала. Она медленно повернула голову в мою сторону и мило улыбнулась.

— Тебя сколько можно ждать, Саша. И не забудь закрыть дверь, — сказала Антонина, встала со стула и пошла ко мне.

Далее слова были ни к чему. Всего несколько дней мы с Белецкой не виделись, а такое ощущение, что целую вечность. С каждым поцелуем, прикосновением и касанием, мне хотелось её всё больше.

И даже кушетка была не нужна. Весь секс прошёл на столе.

— Теперь я рыбка и у меня нет ножек. Я никуда не пойду. И ты тоже, — сказала Антонина, лёжа на столе.

— А я никуда не собирался, — наклонился я к ней и поцеловал.

Тося выдохнула и провела рукой по моей щеке.

— Сопин приходил на укол. Не просто так он здесь, правда?

Я широко улыбнулся.

— Так-так, вижу, что кто-то отслеживает товарища подполковника…

— Саша, это не смешно. Фамилия Игоря Геннадьевича всегда связана с какими-то задачами. Обычно с горой приключений на задницу. И, кстати, он уже полковник.

Ну точно Белецкая отслеживает всё и всех. Я начал натягивать штаны и медленно их застёгивать.

— И куда тебя тащит Сопин? — спросила Тося.

— Не тащит. В моём случае это называется приказ.

— Тогда… я тоже с тобой. Полечу санинструктором.

Ну что и требовалось доказать! Вечно у Тоси в её красивом «кардане» с упругими ягодицами мощный пропеллер.

— Ясно, — ответил я.

— Ясно? — удивилась Тося.

— Ясно-ясно.

Тося хмыкнула, поднялась и села на стол, свесив красивые ноги.

— Сашенька, может хватит уже?! Почему всегда мой Клюковкин должен спасть всех и вся?

— Дорогая, это ведь не прогулка в парке. Мол захотел и пошёл свежим воздухом подышать. Всё очень серьёзно. Риск…

— Саша, только не начинай про риск. Ты в обычной жизни рискуешь не меньше, а даже больше. И каждый день. У меня вон волосы седые начали появляться, — показала Тося прядь волос.

— Седины я там не увидел.

— А она есть! Я… короче, я буду участвовать. Иначе это был наш с тобой последний… медосмотр. Ещё будешь отговаривать?

Вот что мне в ней нравится, так это умение меня раззадорить. Кажется, я рано штаны застегнул и футболку надел.

— Буду. Раз это наш последний медосмотр, предлагаю провести ещё один. Зачётный полёт, так сказать, — ответил я, расстёгивая штаны.

Девушка фыркнула, а я подошёл к ней ближе и крепко обнял. Удивительно, насколько быстро мы с Антониной перешли от взаимных подколов к страсти и нежности.

Так и хочется больше не уходить из этого кабинета. Чувствовать тёплое дыхание, биение родного мне сердца и вдыхать аромат чудесных волос Тоси.

После встречи с Белецкой и непродолжительного сна, я начал готовиться к вылету.

В назначенный час всё было готово. Снаряжение в виде моего самодельного жилета и автомата надето, а Кеша полностью пересчитал все возможные варианты с маршрутом.

— Мы пройдём вдоль вот этой речушки. Название… Нахр-эль Асси. Затем выйдем к отметке… а, неважно какой, — махнул рукой Кеша, когда мы подошли к вертолётам.

— По ушам получишь. Как это неважно?! — сказал Тобольский, поправляя подшлемник на голове и убирая в карман обновлённый маршрут.

Именно его ночью Олег Игоревич передал представителю конторы. Как он и просил, лично.

— Да потому что тут этих сопок, вершин, отметок и прочих неровностей огромное количество.

— А ты не путай, Кеша. Мы ведь на тебя надеемся, — ответил я Петрову.

— Знаю. Всё будет хорошо, командир, — заверил меня мой лётчик-штурман.

Тобольский пошёл к своему Ми-28, оставив нас одних.

Из нашего вертолёта вышел бортовой техник, поправил комбинезон и направился ко мне с докладом.

— Сан Саныч, а экипаж нельзя менять? — спросил Кеша.

— А чем он тебе не нравится? — уточнил я.

Но за спиной Петрова уже раздались тихие смешки и расстроенные выдохи техников.

— Это ж Хавкин, — шепнул Кеша.

— Представь себе, я знаю. А проблема в чём?

Как бы я хорошо ни относился к Петрову, но его претензии к Хавкину мне пока непонятны.

— Товарищ майор, вертолёт готов. Таки совсем готов. Просто брильянт чистой воды, — с улыбкой доложил Хавкин.

— Спасибо, Миша, — ответил я, пожимая руку бортовому технику.

— А что за выкрутасы у нас тут? Уже семь на восемь, почти три часа, а мы уже в воздух. Вообще не в ажуре так просыпаться, командир…

Это было только начало речи старшего лейтенанта Михаила Хавкина.

— Миша, ты давай поменьше говори и побольше делай. Нам ещё лететь, а ты сейчас устанешь от столь объёмных разговоров, — возмутился Кеша.

Хавкин зацокал языком.

— Иннокентий, вы меня заставляете кинуть брови на лоб. Угомоните свои таланты, я ещё вам фору дам по выносливости.