Сирийский рубеж 2

— Вертолёт — это не железяка. Над ним люди работали.

— Да, знаю. Так ты мне обещаешь?

Я смотрел в голубые глаза Антонины, которая не хотела меня отпускать. Если честно, и я не хотел уходить.

Водитель УАЗа «таблетка» пару раз посигналил. Я взглянул на часы, понимая что уже опаздываем. Задерживать вылет не самое хорошее решение.

— Обещаешь, Саша? — обняла меня Тося.

— Я обещаю, что сделаю всё, чтобы выполнить задачу и спастись.

Поцеловав Тосю, я быстрым шагом направился к УАЗику.

Через час я уже был на базе Тифор. Солнце село, так что я добирался до здания высотного снаряжения уже в потёмках.

Здесь ничего не поменялось с момента нашего перебазирования в Хмеймим. Охраны много. Достаточное количество зениток и комплексов ПВО малой дальности, которые сложно было разглядеть в темноте.

Видно, что оборона аэродрома на уровне.

Только я подошёл к «высотке», как за спиной послышался гул винтов. На посадку зашёл интересного вида самолёт. В темноте так сразу его и не разглядеть. Рулил по магистральной он быстро. И также быстро подрулил к одному из арочных укрытий. Тут уже я его смог разглядеть гораздо лучше.

Двухкилевое хвостовое оперение, два винтовентиляторных двигателя, а самая главная особенность — РЛС, расположенная над фюзеляжем. Этого самолёта фактически никогда не было в истории нашей авиации. Он так и остался полноразмерным макетом.

Но в этой реальности Як-44 стал настоящим.

Глава 24

На следующий день мы с Тобольским первым делом отправились в ангар, где стояли наши Ка-50. Сама база Тифор в это время уже вовсю работала, напоминая огромную оптовую базу.

На стоянках разгружались Ан-12 и Ан-22. По магистральной рулежке выруливал Ил-76, готовясь вылететь обратно в Союз. Над аэродромом постоянно гудела пара Ми-24, осуществляя прикрытие заходящих на посадку самолётов.

Весь этот «балет», подчинённый одной цели — снабжение наших войск, кружил в атмосфере раскалённого воздуха. Бетон буквально плавился на глазах на фоне плывущего на жаре горизонта.

— Вроде лето прошло, а жара не отступает, — сказал Олег Игоревич, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

— Зато подсушимся. Схуднём, — улыбнулся я.

— Да ты и так нормально выглядишь. В форме, можно сказать.

Я с Олегом Игоревичем вошёл в ангар.

С самых первых шагов в нос ударил запах пыли, резины и старых тканей. Аромат керосина и циатима бил в глаза. Чувствовалась, что весь инженерно-технический состав боевой ударной группы работал над вертолётами без перерыва.

— Товарищи командиры, я вас рад приветствовать! — выпрямился перед нами Иван Акимович — всеми любимый и уважаемый техник.

Остальные представители военной составляющей техсостава тут же обратили взоры на нас.

— Ладно, Акимыч, — махнул рукой Тобольский, остановившись рядом с техником.

Работа продолжилась, а сам «хранитель традиций» начал разговор.

— Олег Игоревич, доколе в стойле железные наши кони стоять будуть? — заговорил с кубанским акцентом Акимович.

— До команды. Если честно, сверху торопят, а никаких указаний не дают. Вон, Сан Саныча из госпиталя даже выпросил, а всё сидим, — ответил Тобольский.

Я обогнал Олега Игоревича и подошёл ближе к вертолёту.

Ка-50 выглядел сейчас «мирно». Он был натёрт до блеска. Фюзеляж выполнен в расцветке пустынного камуфляжа, бортовые номера отсутствовали.

Капоты двигателей были открыты, а в самой кабине сидел человек, настраивающий оборудование. Вооружение снято, кроме пушки на правом борту. Но и с ней в данный момент работали.

— Сан Саныч, когда уже полетите? Мы так весь спирт потратим «по назначению», — подошёл ко мне инженер по вооружению.

— Не торопись, а то успеешь, — пожал я ему руку и заглянул в кабину вертолёта.

Пока я наблюдал за работой специалиста конструкторского бюро, в ангаре появился Мулин в сопровождении двух офицеров в песочной форме.

Буквально с порога, заму командира корпуса не понравилось, что никто из техсостава не соблюдает форму одежды. Правда тут же всё встало на свои места — Мулин спутал военных техников с гражданскими.

— Здравия желаю, Антон Юрьевич, — поприветствовал Тобольский полковника.

— Доброе утро. Как обстановка? Знакомитесь? — поздоровался Мулин с Олегом Игоревичем.

— Да мы уже знакомы с этими вертолётами.

— Кто мы?

— Ну как же?! Вон мой ведомый. Майор Клюковкин.

Я оторвал взгляд от табло системы экран и пошёл в направлении полковника.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — уважительно поприветствовал я Мулина, но с его стороны такого не наблюдалось.

Заместитель командира корпуса цокнул и нехотя протянул мне руку.

— Вылечились? Так быстро? — спросил Антон Юрьевич.

— Так точно. Готов к работе.

— Это радует. Сегодня проведём совещание по этому поводу. Есть уже спектр задач, которые ваша группа «Конус» будет отрабатывать в ходе испытаний в боевой обстановке, — сказал Мулин и развернулся к выходу из ангара.

Чего приходил, непонятно. Только настроение людям испортил.

— Ля на него. Как обычно чи доволен, чи нет, — рассуждал Иван Акимович.

— И часто приходит? — спросил я.

— Каждый день. Зайдёт, ни здрасте, ни доброго утра. Хоть бы к вертолёту одному подошёл да посмотрел.

Акимович при этих словах погладил фюзеляж Ка-50, будто это и не вертолёт, а домашний кот. Вот что значит, когда люди относятся к технике как к живой.

После осмотра Ка-50, мы с Тобольским прогулялись в соседнее укрытие, где были спрятаны Ми-28, которые будут осуществлять прикрытие наших вертолётов. Здесь уже вовсю работали наши подчинённые из числа лётчиков эскадрильи. И работали шумно!

Громче всех, разумеется, были два брата «по-разному» Рашид и Рубен.

— Командир, я вот что подумал… — шёл за мной Рашид, когда я осматривал один из Ми-28.