Сирийский рубеж 2

— Эй, не надо, слышишь. Эти твои «голововозбуждения» Сан Санычу ни к чему, — останавливал его Рубен.

Под «голововозбуждением», как я думал, имелось в виду умозаключение.

— Рубенчик, дай послушаю Рашида, — спокойно сказал я, отвлекаясь от осмотра рулевого винта вертолёта.

Рашид прокашлялся, собираясь с мыслями.

— Мы тут мясо взяли у местных. Хорошее. А оно оказалось свининой. Вот скажи, почему мусульманин продаёт свинину?

— А почему не может? — уточнил я.

Тут взорвался Рубен.

— Командир, я вот то же самое ему и говорю. А он мне не может! Мол, ему свиньи снятся.

— Так почему не может, Рашид? — уточнил я.

— Так мне мулла в нашей деревне так рассказывал. Говорит, пророк запрещает и свиней, и деньги за них. И снятся нам свиньи, потому что они всех задолбали окончательно!

Я переглянулся с Рубеном. Какой-то не сильно праведный человек оказался этот мулла.

— Погоди, что мулла с нашей деревни так и сказал — «задолбали»? — спросил Рубен.

— Да. Мулла — он хоть святой человек, но жизненный. Всё как есть говорит.

В общем и целом пришли к тому, что если очень хочется, то свинину можно. Ночью, в помещении и совсем немного.

Разобравшись со «свиньями» и состоянием вертолётов прикрытия, мы отправились на постановку задач. Войдя в класс, я заметил несколько человек, одетых в совсем новые песочные комбинезоны. Это оказался экипаж Як-44, который будет с нами работать.

Ребята оказались испытателями из конструкторского бюро Яковлева. Для них эта командировка весьма определяющая. По сути — боевое крещение для нового самолёта.

— Сначала думали дождаться окончания формирования корабельного истребительного полка и уже начать с ними работать. Но тут пришла директива «опробовать в условиях Сирии», — рассказывал начальник комплекса Як-44, который будет руководить работой штурманов наведения на борту.

— То есть, ваш борт только в морской версии существует? — спросил я.

— Ну, других не планировалось. Требования были создать именно палубный самолёт дальнего радиолокационного дозора, наведения и управления. Есть ещё варианты помехи ставить, — объяснил один из лётчиков.

Вот что, а мне начинает нравиться будущее нашей авиации. Такими темпами и Союзу не дадут развалиться.

В классе появился Мулин, войдя как обычно, уверенным шагом вразвалочку. Сев за центральный стол, он начал объяснять весь расклад.

— Мне поручено руководить вашей работой. Ответ будем держать лично перед генералом армии Чагаевым. По итогам работы боевой ударной группы «Конус» будут приниматься решения о целесообразности существования как нового вертолёта, так и нового самолёта. Вопросы на этом этапе? — спросил Антон Юрьевич своим шипящим голосом.

Мулин окинул колким взглядом всех, кто сидел на первом ряду. Кто-то опускал глаза, а кто-то старался отвернуться и не смотреть на полковника.

— Как будто змею слушаю, — за спиной прошептал один из лётчиков Як-44.

Антон Юрьевич аккуратно провёл рукой по лысине и продолжил.

— К делу. Вот ваши цели на первый вылет, — встал Мулин из-за стола и подошёл к карте.

Район работы был в провинции Идлиб. Проблем в этом нет, кроме одной — расстояние. От Тифора до Окрестностей Идлиба почти 160 км.

— Правительственные войска Хафеза Асада пока не могут полноценно начать контрнаступление в провинции Идлиб. Дороги из Турции не перекрыты, а с главного города не снята угроза обстрелов.

Заместитель командира корпуса обозначил самые сложные участки, где нет возможности отработать самолётами. Это были склоны хребта Джебель-Ансария.

— Порядок действий следующий. После определения координат цели и передачи их на борт Як-44, пара Ка-50 выполняет взлёт с аэродрома или площадки по команде с борта пункта управления. Вас будет прикрывать пара Ми-24.

Вот и первая несостыковка. Все наши Ми-24 находятся сейчас в Хмеймиме и в южных районах Сирии. Зачем тогда сюда пригнали Ми-28?

— Товарищ заместитель командира, вы сказали… — попытался Тобольский поправить Мулина.

— Что сказал я знаю, товарищ подполковник. Ми-24 сирийских ВВС будут прикрывать Ка-50. Это не обсуждается. Наши Ми-28 нужны для других дел. А садыки и так ничего не делают. Пускай хоть здесь помогают.

— Рискованно, — ответил ему Олег Игоревич.

— С вашим прикрытием сирийцы справятся. Одобрение этого решения от генерала Чагаева я получил. Ещё есть вопросы?

Тобольский помотал головой и продолжил записывать. А вот у меня один вопрос остался.

— Товарищ полковник, где мы будем размещаться в ожидании вызова с борта Як-44? — спросил я.

— Решение ещё не принято, — ответил Мулин.

— Но это необходимо выяснить сейчас. Расстояние с Тифора до Идлиба слишком большое. Оперативности достичь не удастся. Да и для расчётов штурманам наведения необходимо знать наше местоположение, — продолжил я.

Заместитель командира корпуса сморщил лоб, поставив руки в бока. Но данный вопрос нужно решить сразу. Сидящий рядом со мной начальник комплекса Як-44 несколько раз кивнул, подтверждая мои слова.

Мулин развернулся к карте и почесал лысину. Видно, что Антон Юрьевич начал думать над моими предложениями.

— Як-44 однозначно работает с Тифора под прикрытием МиГ-29, вылетающих вместе с ним. Вы же, товарищ Клюковкин, выдвигаетесь на одну из площадок подскока. В целях скрытности, их задумаем в количестве трёх. Местоположение сирийцам пока не будем доводить.

В принципе, неплохо придумано. Очень хорошо иметь несколько площадок подскока поблизости с районом боевых действий.

— После работы дозаправка в Хаме или на одной из площадок и возврат в Тифор. Только здесь есть приемлемые условия для сохранности техники.

— Принято, — кивнул я и записал к себе в планшет необходимые данные.

Началась подготовка к завтрашнему вылету. Як-44 готовили в своём ангаре. Ка-50 после подготовки необходимо было облетать. Рисковать не стали и решили сделать облёт в тёмное время суток.

Сразу после посадки, я подрулил к ангару и выключил двигатели. Только остановились винты, вертолёт подцепили водилом к машине АПА и закатили в ангар.

— Ну что, Сан Саныч? — спрашивал у меня старший испытательной бригады от конструкторского бюро.