Сказ про Игната-Хитрого Солдата

– А если не хочу я у князя сборщиком быть? Я свои двадцать пять лет отвоевал, - сказал Игнат, - теперь мне отдых положен.

– Э-э, куда завернул, солдатик!
– хихикнул Спирька.
– До неба высоко, до царя далеко! Тут у нас князь-батюшка Данила Михайлович сын Стоеросов и бог и царь. Теперь ему послужишь, коли угодить сумеешь.

– Ты, Игнатик, - елейным голоском молвил поп Парамон, - тут не устанешь, житьё у князя лёгкое. То и дело отдыхай сколько душе угодно. Ночью-то князь, сам ведаешь, не спит. Ну, значит, и тебе при нём быть, а вдруг к себе позовёт? А заря пришла - дела есть. Нужно за возами мужицкими, которые подати привезли, поглядеть - не пропало ли чего ночью.

– Что с воза упало, хо-хо-хо, то пропало, - загоготал Спирька.
– У нас уж такой обычай!

– Присмотришь за возами, Игнатик, - продолжал Парамон, - и отдыхай, спи. Только не забудь на мельницу съездить - узнать, сколько у какого мужика вчера мучицы намолото, запасено... Съездил к мельнику - и отдыхай, спи. Только не пропусти, как стадо выгонять начнут, - коров, овец да коз пересчитай. А то мужик ныне хитрый пошёл - всё утаить хочет, князя обмануть... Пересчитал - и спи-отдыхай.

– Только не забудь, солдатик, - подхватил Спирька, - по амбарам пройти, в подполье да в погреба заглянуть - что где спрятано, сколько чего схоронено. У тебя под присмотром два села, так ты быстренько туда-сюда, всё осмотри... И спи-отдыхай.

Поп потёр тоненькие паучьи ладошки и забубнил:

– По полям проедешь, с мужиками поговоришь, кому, чего, сколько на княжеский двор везти укажешь, и спи-отдыхай сколько душе угодно... Тут уж и заря вечерняя подходит, стадо домой возвращается, ты животину-то всю снова пересчитай, не загнали ли мужики на болото коровёнок либо овечек - за ними глаз да глаз нужен, ок-хо-хо...

– Пересчитал - и спи-отдыхай, - захихикал Спирька.
– А как солнышко зайдёт, тут уж и князь-батюшка просыпается... Тут и тебе вставать надо, солдатик.

– Да ты, Игнатик, не кручинься, - сказал Парамон.
– Князь-то не даром тебя на службу взял. Рубль в год будешь получать.

– Сто годов - сто рублей, богатеем станешь, - добавил Спирька.

– Мундир у тебя драный, на локтях - глазки, - продолжал поп, - зато медаль, как солнце, горит... Опять же - сапоги есть. Вид храбрый. Спуску мужикам не давай! Они народ хитрый - все нищими прикидываются. Прячут всё от князя! Ты их, Игнатик, покрепче, чтоб боялись тебя, как беды неминучей!

Спирька сам сходил к возку, достал свёрнутую в трубку бумагу.

– Сколько же нужно собрать всего?
– рассматривая реестр, спросил Игнат.

– Грамоте не разумеешь?
– ласково спросил Спирька.

– Малость разумею.
– Игнат внимательно посмотрел на список того, что нужно было ему собрать с мужиков.

– Ну, буйная головушка? Ну, Игнатик?
– Поп Парамон улыбался во весь рот.
– Посмотрел в реестр - легче стало?

– Может, и легче, - ответил Игнат.

– А мне тяжело...
– вздохнул поп.
– Фляга-то Дурынды с дырой, что ли? Ни капли в ней не осталось...

– У меня на такой случай всегда есть с собой, - сказал Игнат, вынимая из-под кафтана большую солдатскую флягу.
– Бабка Ульяна варила, говорила, медовуха тут с баюн-травой замешана. Сны добрые от баюн-травы снятся.

– Ну разве только попробовать, - схватился обеими руками за флягу Парамон.
– Как думаешь, Спирька? Попробуем?

– Отчего же, ежели солдатику не жалко, - согласился Спирька.

– Пейте, пейте, только мне оставьте, - предупредил Игнат.

Поп так присосался к фляге, что чуть не задохнулся:

– Ох, ох, хорошо зелье!.. Ещё... один глоточек...

Но Спирька вырвал флягу у брата, отхлебнул сам, помедлил, вздохнул и протянул Игнату.

– Да ладно уж!
– махнул рукой Игнат.
– Мне бабка Ульяна сколько хочешь наварит. Пейте сами вдосталь.

... Когда фляга опустела, Парамон уже едва держался на ногах. Игнат с трудом погрузил его отяжелевшее тело в возок.

Спирька пошатывался, но ходить ещё мог. Змеиные глаза его горели неукротимой злобой.

– Правильно, солдатик, понял!
– сипел он.
– С нами мирно надо... по-свойски... ты нам угодил, мы тебе... ты же не мужик...

– А Якова в реке бросаете?
– спросил Игнат, когда Спирька взял вожжи.

– Обождите!
– пробасил Дурында из реки.
– Я тотчас...

– Лови, лови!
– махнул рукой Спирька.
– Не ровён час, князю-батюшке занедужится, а пьявки в хоромах все старые, квёлые. К ночи чтоб по всем кувшинам свежие были! Сам проверю!

Возок поехал в гору.

Дурында выскочил из воды. Он дрожал, зуб на зуб у него не попадал.

– Вот, Яков, какие дела!
– развёл руками Игнат.
– Дружки-то бросили тебя пьявкам на съедение!

– Ни-ни-чего, - быстро одеваясь, проговорил Дурында.
– Когда Спирид-д-дон выпьет, он всегда такой... А так он ничего... ничего...

И Дурында бросился следом за возком.

Игнат усмехнулся, глядя ему вслед, покрутил ус и тоже зашагал вверх...

... Избушка была наполнена запахами сушёных трав. Дед Данилка и бабка Ульяна сидели на лавке, разбирали какие-то корешки.

– Что, Игнатушка?
– нетерпеливо спросила Ульяна.
– Выпили они? Всё до капли?

– Так ведь задаром!
– улыбнулся Игнат.
– Разве поп от такого откажется! Теперь дело за нами... Где Стёпка? Где Демид с Василием?..

7. Житие земное и небесное

Хитрость да умение всегда найдут применение.

Старинная поговорка

Спирька привёз вконец захмелевшего Парамона к поповскому, притулившемуся к церкви дому и свалил брата с возка прямо попадье на руки.

Попадья - маленькая, юркая женщина с головлй-луковицей, несмотря на жару повязанной неолькими платками, - легко удержала Парамона на ногах. Но идти прямо поп не мог - его заносило и кособочило, он порывался встать на четвереньки, щурился, что-то бормотал, громко и весело икал.

– Ари-ина!
– низким, трубным голосом позвала попадья.

Из поповского дома выскочила маленькая босая девчонка. Сзади, из-под повязанного по-взрослому платка, задорным крючком торчала косичка.

Арина без слов поняла хозяйку, бросилась к еле стоящему на ногах попу, ухватила его за руку, подпёрла плечом.

Так, вдвоём с попадьей, они повели Парамона в дом.

Спирька не слезал с возка. Он поводил по сторонам затуманенными очами, слегка покачивался, словно его шатало ветерком. Казалось, что Спирьке удаётся усидеть на своём месте только потому, что он держится за вожжи.