Сказания о недосказанном Том II

Небо спустилось, бродит туманом, нудными затяжными дождями, где и лето потерялось в промозглости, а зима рыдает кислотными, смоговыми дождями. Были же когда-то лютые, морозные и светлые зимние дни. И, лето ясное, солнечное, тёплое, ласковое. Всё шло тогда своим чередом.

Мамонты, где Вы?

Слоны взяли Землю на свои плечи. Плавает по океанской глади Черепаха. Уже не так крепко слоны – мамонты держат на своих могучих спинах Землю. Колышется. Теряет равновесие Земля-Матушка. Те сказочные исполины, мудрые слоны ещё ходят по Земле. Радуют нас.

*

Земной шар. Мамонты-слоники несут Его…на своих спинах.

Да это же творение рук человеческих. Мастер – скульптор сотворил… Слоники… Они живые, любят в жаркий день лить – поливать себя струями водицы – жарко…

Это фонтан возведён в сквере с вековыми липами. Земля с черепахой спряталась и дремлет в тени деревьев. Но уже не та мирная Жизнь, которая иногда случалась в долгой, седой истории.

Киты, но почему два? … А вот и третий, но,… увы, не Кит. Да это акуула…

Эх, Мастер? Что же ты наделал?… Зачем?!…

Фонтанчики-цветочки, но почему и к чему эта мощная режущая, высокая струя – выстрел…? Акула! Она режет своим плавником – ножом – гильотиной, шарик. Шар Земной. Наш Дом…

Что это? Намёк? Кровожадный хищник…Символ зла и беды.

Никто уже не верил в то, что фонтан будет фонтаном. Заструится, запоёт своим голосом правды жизни. Но все, кто приходил и видел это сооружение, радовались. Куча земли, листьев и мусора были. Теперь цветник и вазоны, да ещё и шар с китами, а тут ещё… надо же, засверкали, засеребрились струи воды, полетели капли с высоты как камешки драгоценные, льдинки, сверкавшие на солнышке -светились салютом победы, радугой семицветной.

Что Человеку нужно в его этой земной жизни? Для чего он прибыл сюда.

… Совсем немного.

Построить дом. Посадить дерево. Родить и воспитать детей.

А ты. Мастер.

Тебе дано…

Кем?

И как?

Руками. Долгими раздумьями. Сделать это. Кто? Тот, кто вселил в твою голову такое.

Заставил всех, кто сумеет, и способен, думать, кто захочет увидеть, распознать, прочитать, почувствовать, и прочувствовать, теперь уже твою мысль.

И.

Кто.

Помог.

Направил.

Наградил

Мысль человека?

***

Поместить, в книге, фото фонтана. Выборг, в лицее. Отретушировать, для ясности.

Камни

Весь день мы гнали свои мотоциклы. Прыгала Ява, тряслась Вятка, гнали насколько позволяли виражи Кавказа. К вечеру обязательно нужно быть у подножья Крестового перевала. Иначе не залезем.

Остались где-то Ананурская крепость и двадцать два брода, размытых ливнем и лавинами. Подтянуты гайки, смазаны и готовы машины, завтра на рассвете штурмуем Крестовый. А сейчас догорает наш костёр.

Чёрные обуглившиеся причудливые корневища, а чуть дальше, мягко журчит Арагва.

Генка и его жена Роза, не в восторге от места ночёвки. Она почти не щиплет его, когда он начинает клевать носом, и почти не говорит, что чёрт тебя дёрнул здесь остановиться. Она почти с улыбкой косится на ту сторону Арагвы, на стену леса, а дальше гора, – стена, скала чёрная и бесконечная до самого неба, которой она рада любоваться, этой серой мрачной зубчатой крепостью- замком. Как её зовут, кто её строил? Она, древняя, уже как скала заросла мохом, травой, вьющимися змеевидными прутьями, и видны сквозь зелень отдельные громадные кирпичи- валуны.

Все, единогласно решили, что зря поставили палатку далеко от трассы, – здесь всё может быть и зверьё и змеи, а у дороги они распуганы.

В долину вползала прохлада, костёр угас.

Высоко в горах редкие огоньки, видимо жильё. Изредка проносятся по небу звёздочки. Неужели и правда сгорает звезда? Пусть даже очень далеко. А старики говорят, что это праведников забирают на Небо.

Ёжимся. Забираемся в палатку. Долго, лежим молча, жмёмся друг к другу. В небольшой просвет поблёскивают мотоциклы. Видим, мерцают звёзды. Почему же не спится. У костра, клевали носами, засыпая, а тут. Боже, какие же мы маленькие среди вот этой чёрной громадины.

… И, вдруг, палатка мягко качнулась. И, мы, скорее почувствовали, чем увидели в кромешной тьме, что кто – то вошёл.

– Не бойтесь, зашептал он…

Потом зажурчал его мягкий, но ясный голос, и уже не на секунду, не умолкал.

– Не бойтесь меня, я не живой, но мы здесь живём. Я не сделаю вам ничего плохого. Оставьте ваши топоры, положите их под головы. Слушайте, у меня мало времени. С рассветом я покину вас.

… – Когда то, очень давно мы стояли вот на этом самом месте. Облака пели нам свои песни. Вечерами мы перемигивались – общались со звёздами. Зимой наши вершины укрывались снеговой шапкой. Помнится первые трещины, а потом ветер и время сделали уютные гнёзда птицам, куда не доставало жгучее солнце, и не заливал ливень. Была прохлада, выл ветер, но тепло и не доставали испепеляющие всё полуденные лучи солнца. Там, в этих трещинах скал вили уютные свои гнёзда могучие и гордые орлы.

Однажды, в ясный солнечный день, когда щебетали птицы и журчали ручьи, что – то дрогнуло. Смолкли птицы и притихли ручейки, а потом гора дрогнула, медленно сползла шапка снега, потом скала так же нехотя пошла вниз, сначала, одна, а потом другая, они оседали, потом катились. А, затем гремя, неслись в мёртвой скачке, сметая всё, разбиваясь и разбивая всё вокруг. Не скоро всё стихло, а когда улеглась пыль, то долго ещё носились орлы, разыскивая, и, не находили свои гнёзда.

Снова сияло солнце, лил дождь. Неслись, ревели потоки, камни становились галькой, камни превращались в булыжник. Каждый становился самим собой. Оторвавшись от одной скалы, когда то – они были теперь уже разными. И снова горные потоки тащили их вниз, в ущелье, а потом ласкали воды Арагвы.

Иные раскисали, и разваливались, а эти упругие, – крепкие со звоном играли друг с другом, пощёлкивали и звенели.

– Вы видели здесь дома, и замки, стены.

– Стена это жизнь. Теперь они стали стеной, – и, светились, сверкали, отдавали людям всё, что напитали в себя.

– Солнце, – они сверкали, днём и светились вечером.

– Они живут, грустят, радуются, каждый о своём.

– Бирюзовые – о прозрачной воде.

– Золотистые – о солнце.

– А белые вспоминают, шапки искрящегося снега.

– Когда же льёт дождь и шуршит по камням, это не шорох,– это шёпот, это они шепчутся, – беседуют с теми скалами, что ещё стоят.

*

……… Кажется, никто не был у нас в палатке и ничего не говорил, может это приснилось? Только камни вдруг посветлели. Сначала мягко пастельно, как у импрессионистов в картинах, а потом стали светиться, и рассвет наступал не из-за горы, а прямо здесь, – камни рождали рассвет. Они светились своим – каменным светом, они пробуждали мир в долине.