Сколько ты стоишь?

– Ладно, езжай с ним, - отпускает меня и нервно трет лоб.
– Я приеду вечером.

– Не надо. Я хочу побыть одна, - твердо стою на своем.

– Я сказал, что приеду. И я приеду, -упрямится Роб.

И ведь действительно приедет…

Глава 27. Звонок

– Что за бред! Мне приехать и отрезать ей язык что ли?
– негодует мама. Именно ей я первым делом позвонила, когда вернулась домой. Во мне кипел гнев, а ладонь все еще горела от пощечины, которую я дала бывшей свекрови на глазах возможно будущей.

– Мама, прости, что спрашиваю тебя об этом, но ты и дядя Ансар…-не могу говорить, как как начинаю задыхаться от стыда.

– Нет, конечно! Я дружила с его женой, я помню день, когда она мне сама сказала, что у нее рак. А Ансар никогда, никогда за все годы не приставал ни ко мне, ни к другим женщинам. Он любил Мариям. А Ляйля просто не может по-другому нам отомстить за то, что мы поставили ее на место.

– Значит, финпол и налоговую натравил дядя Ансар?

– Он просто знает нужных людей, - вздыхает мама.
– И не забывай, что у него две дочери твоего возраста. Ансар спроецировал нашу ситуацию на себя. Он сам мне так сказал.

– Хорошо…Прости, мам, - виновато грызу губы.

– Эта Ляйля такой же нарцисс, как ее недоделанный сынок. Последние деньги отдали, чтобы втихаря закрыть дело.

– Ну видимо не последние, раз она ходит по дорогим ресторанам, - предположила я.

– Жаным, - усмехается мама, - ты даже не представляешь на что обанкротившиеся люди готовы пойти, чтобы поддерживать имидж и прежний образ жизни.

– Банкроты? Ты серьезно?
– удивленно переспрашиваю.
– А как же недвижимость в Арабских Эмиратах?

– Распродана. Руслан и там наследил. Прости, не хотела тебе говорить, - мама замолкает, а я сижу молча и не знаю, хочу ли я услышать еще одну правду о бывшем муже.

– Что он сделал?
– все-таки сдаюсь.

– Слышала, что замешаны наркотики, но она быстро вывезла его оттуда и сейчас я даже не знаю, где он. Как бы ни вернулся в Алматы.

Страх и ужас от ее слов липкими лапами пробираются под кожу. Город хоть и большой, но вероятность внезапно пересечься с ним есть всегда. Особенно если его мозги так и не встали на место.

– Может, ты приедешь на время ко мне?
– осторожно интересуется мама.

– Нет, мам, зачем?

– Я боюсь за тебя.
– она затихает.

– Не бойся, мамочка. Я теперь не одна. Он не сунется ко мне, потому что я с Робертом, - грустно улыбнулась, вспомнив сегодняшний вечер.
– Только его мама, похоже, меня не примет. Не везет мне с енешками. Ляйля ненавидит, Ирма считает шлюхой.

– Ирма?
– удивилась мама.
– Его маму зовут Ирма?

– Да. А что?

– Да нет. Сто лет не слышала этого имени. Знала я одну Ирму… - задумчиво протянула мама.
– А фамилия у твоего Роберта какая?

– Зейферт. Правда, это по отчиму. Роберт очень любил его, тот мужчина его воспитал. А когда они жили здесь у него была другая фамилия. Как же? Он мне говорил как-то, а я забыла, - напрягаю память, потирая лоб.
– О, вспомнила! Шиллер!

– Ты уверена?
– спросила мама, как мне показалось, взволнованно.

– Да. А что-то не так? Почему у тебя такой голос?

– Нет-нет, все нормально, - уверяет мама, но я чувствую недосказанность.

– Не бери в голову. И все-таки подумай над моим предложением. Погостишь у меня, тебе же есть, на кого оставить галерею и школу.

– Все нормально, мам. Я справлюсь. Не переживай.

Пообещав ей быть осторожней и не вестись на провокации, отложила телефон и отправилась в душ. Захотелось смыть с себя всю грязь, в которую меня втоптала Ляйля. Но расслабиться под теплыми струями никак не получалось, ведь я мысленно возвращалась и к словам бывшей свекрови и к анализу поведения Ирмы, Греты и даже Эмилии. Вспомнила многозначительные взгляды, которыми обменивались то мать с дочерью, то почтенная фрау с экс-невесткой. До меня вдруг дошло, к чему была вся эта многоходовочка. Я ведь хотела поддержать любимого мужчину, понимания, как для него важны мама и дочь. Но не учла, что я для них совершенно чужой человек. В чем-то даже неприятный. Я та, которая украла сердце их Роберта.

Выключив воду, слышу непрерывный звонок в дверь. Не успев толком вытереть тело, обматываюсь полотенцем и выхожу в прихожую. Босыми ступнями бегу к двери, оставляя после себя мокрые следы. Прикрыв одно веко и прижав ладонь к металлу, заглядываю в глазок. Роберт убирает палец со звонка и принимается стучать кулаком.

– Ты сейчас весь подъезд на уши поставишь!
– ворчу, впуская его в квартиру.

Увидев меня в одном полотенце, он опешил, переступил порог, быстро захлопнув за собой дверь.

– С ума сошла? Там дует, ты можешь простыть, - проходится по мне строгим взглядом и расстегивает свой плащ

– Так не надо было настойчиво стучать. Я была в душе, - парирую.

– Я вижу. Я звонил тебе несколько раз, думал, ты не хочешь меня видеть, - опершись боком о стену, он разувается.

– Роберт, - подтягиваю полотенце, чтоб не упало.
– Дай мне пять минут. Я оденусь.

– Нет, стой!
– мужчина подходит ко мне, ладонями отводит влажные волосы от лица и заглядывает в глаза.
– Моя красавица.

Как же мне нравится, когда он так говорит. У меня теперь много прозвищ: я и красавица, и сладкая, и любимая. А он для меня - мой немец, мой мужчина, Роб. Сейчас понимаю, что две недели — это и ничтожно мало, и очень много, чтобы потерять голову. Но у нас получилось.

– Ты поговорил с мамой? – кладу руку на его плечо и поглаживаю приятную ткань темного пуловера.

– Поговорил, - с некой обреченностью ответил Роберт.
– Не волнуйся.

– Я так понимаю, все плохо?
– а вот мой голос предательски дрожит.

– Я же сказал, не волнуйся. Никто тебя больше не побеспокоит. Ни твоя бывшая свекровь, ни моя мать.

– В каком смысле? Ты говорил с Ляйлей?

– А ее так зовут, да?
– уходит от ответа Роб.

– Роберт!
– насупившись, жду полного расклада.

– Я сказал матери твоего бывшего мужа, что, если она еще раз к тебе подойдет, я нажму на любые рычаги и добьюсь экстрадиции и ареста ее сына.

– А за что его экстрадировать? Дело же закрыли.

– Индир, самое главное - сказать и запугать, а как действовать - потом разберемся.