Скопа Московская

— Если вы про своего кузена, пан Лев, — покачал головой Лисовский, который неплохо знал о том, что творится в Калуге. Осведомлённость на войне залог порой даже не победы, а простого выживания, — то его давно уже отодвинули от царька, хотя он и числится ещё гетманом его войска. Теперь там всем заправляют казаки Заруцкого.

— О нет, — Сапега пребывал в приподнятом настроении, — я не про моего родича. Конечно, встречать вас в окрестностях Калуги будет он, но я говорю о другой персоне. Куда более близкой к царьку.

— Может я и Лисовский, — в тон ему ответил пан Александр, — да только истинный лис из нас двоих всё же вы.[1]

И вот теперь пан Александр ждал младшего кузена этого Лиса Сапеги, хотя Ян Пётр носил тот же герб, но уж его-то лисом назвать не получалось. Он был настоящий вояка, как и сам Лисовский, пускай и не чуждый хитростям, однако до старшего кузена ему было далеко. Это и сам Ян Пётр отлично понимал, всегда прислушиваясь к советам Льва.

С самим Яном Петром Лисовский встретился несколько дней спустя. Причём встретились они прямо в самой Калуге, не особенно и скрываясь. Лисовского здесь в лицо никто не знал, несмотря на мрачную славу ротмистра и его лисовчиков, и он легко въехал в город, миновав зазевавшихся и с утра уже полупьяных городовых стрельцов. Казаки на явно небогатого ляха, а может и такого же казака как они сами, кто ж разберёт, внимания не обратили. И когда Лисовский въехал на богатое подворье, занимаемое Сапегой и его людьми, это ни у кого не вызвало подозрений. Мало ли кто туда ездит и зачем. В ляшские дела никто особо носа не совал — запросто можно и без него остаться, ежели особенно любопытен.

— Приветствую, пан Александр, — первым раскланялся с гостем Сапега.

— И вам здравствовать, пан Ян Пётр, — раскланялся в ответ Лисовский.

Он знал, что Сапега предпочитает, чтобы его звали полным именем, и не допустил оплошности. Они с молодым Сапегой не были врагами, несмотря на то, что при рокоше Зебжидовского находились по разные стороны, и Яна Петра совершенно не смущал тот факт, что после разгрома конфедерации под Гузовом Лисовский был объявлен вне закона. Именно репутация шляхтича, далёкого от рыцарских идеалов и привлекла в нём Сапегу старшего. Ведь кто другой вполне мог попросту отказаться от такого подлого дела как цареубийство, даже при условии, что царь не совсем настоящий. И всё же пан Александр предпочитал вести себя предельно вежливо с Сапегой молодым. Как бы то ни было, а Лисовский здесь один, и Сапеге даже не нужно самому за саблю браться, достаточно только сообщить тому же Заруцкому, кто гостит на подворье, чтобы через час тут было не протолкнуться от казаков. Много крови попил Александр Лисовский со своими лихими лисовчиками народу русскому и смерть его лёгкой бы точно не была.

— Я не хочу особенно задерживаться в Калуге, — после приветствия высказался Лисовский.

— Не придётся, — кивнул Сапега. — Наш царёк очень охоч до зайцев. Любит их пострелять, и не терпит обычно до начала нормального времени. У него уже свербит. Так что скоро выедет в лес, пострелять русаков, — он усмехнулся и Лисовский поддержал его шуточку, — а ведь в лесу ещё и ежи[2] водятся с острыми иголками.

— Осталось делом за малым, — заявил Лисовский, — узнать точно, когда и куда именно отправится царёк стрелять зайцев. А ещё хорошо бы знать, сколько при нём людей будет, и кто они.

— Кто они я знаю точно, — сразу ответил Сапега. — Сопровождают царька пара бояр, кому он хочет этим своё расположение показать, обычно по совету Маришки-царицы. А охраняют его служилые татары из Касимова, над ними главным Пётр Урусов, лихой рубака, так что с ним стоит быть осторожней. Да и остальные дерутся не хуже наших панцирных казаков, правда, вооружены полегче.

— И скольких он берёт с собой татар? — уточнил Лисовский.

— С десяток, не больше, — пояснил Сапега, — и Урусов, конечно, главным. Сам-то царёк в душе тот ещё заяц, он бы и сотню таскал с собой. Да только если больше с собой людей брать, то всех русаков распугаешь, и доброй охоты не выйдет.

Десяток татар — это ерунда, плёвое дело. Как бы ни отзывался о них Ян Пётр, да только лисовчикам те татары и в подмётки не годятся. Конечно пан Александр трезво оценивал боевые качества своих людей, и знал, что против московской поместной конницы, если из богатого города, они скорее всего не выстоят, а вот с татарами справятся всегда. Те хороши в наскоке, но если атакуют их редко выдерживают удар, предпочитая убраться. Правда, после могут сами атаковать, причём оттуда, откуда не ждёшь, но не в этот раз. Если лисовчики убьют царька, татарам незачем будет нападать, разве что из мести, да и то вряд ли. Царёк не их веры, чтобы за него мстить.

Тем же вечером Лисовский покинул Калугу, присоединившись к своем отряду, который расположился в городке под названием Воротынск. Его уже успели основательно разорить, и теперь лисовчики шастали по округе в поисках поживы. Собрать их будет не так-то просто, однако обещание золота делает чудеса, да и люди преданы своему командиру и вернутся по первому кличу. Лисовчики знали, что риск с командиром есть, но он частенько бывает оправдан. Как в этот раз, например.

[1] Лисовский намекает на герб Сапеги, который так и назывался «Лис»

[2] Сапега намекает на родовой герб Лисовского «Ёж»

* * *

Дожидаться очередного вызова к царьку пришлось недолго. Тот вообще любил гонять к себе Сапегу по поводу и без, показывая собственную власть над гетманом. Бывало Ян Пётр его просто игнорировал, присылая письмо с сообщение, мол, занят в войске, не могу, однако на сей раз он такого вызова ждал. Царёк снова брызгал слюной и требовал кар для людей Сапеги, который пустили кровь казакам на торгу.

— Смертоубийства не было, — отмахнулся воровской гетман, — так что не о чем и говорить.

На этом он посчитал аудиенцию законченной и вышел из царёвых палат. Сапега дни считал до того, когда Лисовский со своими отборными негодяями сделают своё дело и прикончат, наконец, этого жалкого царька. Служить ему и дальше сил никаких не было, настолько тот мелок и жалок.

А вот в покоях царицы его ждал сюрприз, и не сказать, чтобы такой уж приятный. Конечно, застань там Заруцкого царёк крику было бы, однако и Сапега не ожидал встретиться с казачьим атаманом и воровским боярином во время визита вежливости к Марине.

— О, не беспокойтесь, пан Ян Пётр, — тут же принялась заверять его царица, — Ян — мой сердечный друг и всецело на моей стороне. Ведь так, Ян?

Заруцкий только кивнул да ус свой длинный подкрутил. Ничего говорить пока не спешил.

— Я хотел бы поинтересоваться у его величества, — когда они были не одни (слуги не в счёт) Сапега всегда бывал предельно вежлив с Мариной, словно та и в самом деле была царицей, называл её на европейский манер, Марине это всегда нравилось, — не собираетесь ли вы сопровождать супруга во время первой охоты на зайцев?

Прямо спросить, когда царёк собирается выезжать на эту охоту при Заруцком он не мог, пришлось исхитриться и говорить намёками.

— Это будет не самое приятное времяпрепровождение для женщины в моём положении, — сложила руки на животе Марина. — Тем более что он собирается поехать на охоту на следующий день после сретения иконы Владимирской Божьей Матери,[1] а я не хочу прогневать покровительницу всех матерей. Пускай едет один.

Не так-то много времени осталось, прикинул Сапега, придётся отправить гонца к Лисовскому сегодня же, иначе тот может и не успеть.