Скорость

— Жаль, что не засняли Мерцалова на кинопленку, — сказала вдруг Нина Васильевна.

— Верно, жаль! — спохватился Сергей Сергеевич, — Как же это упустили, а?

— Сообщать надо, тогда не упустим. А то Сахаров прибежал, когда уже встреча закончилась…

— Значит и Сахаров проморгал? Странно! Такой предусмотрительный. Ну ничего, ошибка исправимая. Сегодня же сочиняй заявку. Это по твоей линии.

— Знаю, что по моей. Но теперь встречу уже не заснимут.

— Можно, — махнул рукой Сергей Сергеевич. — Кинооператоры — народ изобретательный. Они тебе из зимы лето сотворят в два счета. Словом, Нинок, постарайся!

* * *

Минут через тридцать, когда Кирюхин пришел на службу, в приемной ожидал его Сахаров.

— Однако чутье у вас острое, — улыбнулся Кирюхин, протягивая руку секретарю парткома. — Ну, заходите, порадую.

В кабинете на зеленом сукне стола лежали две телеграммы. В той, что от заместителя министра, говорилось: «Поздравляю Мерцалова выдающимся достижением. Желаю здоровья дальнейших успехов». Начальник дороги написал то же самое. Только в конце добавил: «Воспитывайте новых Мерцаловых».

Эта последняя фраза показалась Сахарову особенно важной, и он прочитал ее трижды. Потом, повернувшись к Кирюхину, сказал:

— Начальнику депо показать бы надо.

— Обязательно. А чего он там воду мутит? — мгновенно посуровев, спросил Сергей Сергеевич. — Таких страстей наговорил вчера по телефону, просто передать трудно. Неужели, действительно, паровоз в таком состоянии, что караул кричать нужно?

Сахаров пожал плечами:

— Конечно, брачок есть, отрицать не приходится. Но не такой уж страшный. Через пару дней все будет восстановлено, и паровоз выйдет на линию. Думаю, что шуметь не стоит. С Мерцаловым я сам потолкую. Вот Алтунина предупредить бы следовало серьезно.

— Но вы-то говорили с ним?

— А как же! — и Сахаров стал рассказывать все подробно. Кирюхин, слушая, медленно теребил бороду. Узнав, что Алтунин решил не давать Мерцалову тепловоза, Сергей Сергеевич пришел в ярость.

— Безобразие! Анархия! — Он схватил телефонную трубку и, не снижая тона, потребовал соединить его с начальником депо.

Вскоре пришел Алтунин, неторопливо сел, положив перед собой на столе крепко сцепленные руки.

Кирюхин, прежде чем начать разговор, протянул пришедшему телеграммы:

— Вот, почитайте!

Начальник депо пробежал глазами по телеграфным строчкам, сказал озадаченно:

— Сожалею, что и замминистра, и начальник дороги введены в заблуждение.

— Вы бросьте эти свои штучки. — загремел Кирюхин, поднявшись во весь свой огромный рост. — Постарайтесь лучше объяснить свое поведение в отношении Мерцалова.

— Я посоветовал бы ознакомиться с состоянием паровоза, — невозмутимо сказал Алтунин, возвращая телеграммы. — На месте всегда виднее. Там и с ремонтниками поговорить можно. Они-то уж скажут правду.

— Ну это еще неизвестно, кто скорей правду скажет: Мерцалов или ваши ремонтники. Мы знаем, как они работают.

— Создайте комиссию, — предложил Алтунин.

— И это можем сделать, когда сочтем нужным. А пока… — Кирюхин уперся обеими руками в стол, и борода его резко подалась вперед. — Пока хочу разъяснить, что вы своими выпадами против Мерцалова объявляете войну всему движению за тяжеловесные поезда на транспорте. Да, да, хотите этого или не хотите, а получается именно так. К большому государственному делу подходите с узких позиций ремонтника. А ведь вы, батенька, не простой ремонтник. И обязаны смотреть на факты шире. Постарайтесь немедленно изменить свое решение относительно полученного тепловоза.

— Не могу. Машину закрепил за Юрием Сазоновым. Уже подписал приказ.

— Отмените.

— Отменяйте сами… Если считаете нужным.

— Как так сами? — блеснул глазами Кирюхин. — Вы опять ставите меня перед фактом. Что это: игра в самолюбие или шантаж?

— Не то и не другое, — спокойно ответил Алтунин.

Сахаров поднялся со стула и ушел к окну. На лице Кирюхина выступили багровые пятна. Он готов был снова повысить голос, но воздержался. Железное упорство Алтунина не поддавалось никакому нажиму. Требовалось придумать что-то другое. И Кирюхин, опустившись на стул, заговорил вдруг с непривычным хладнокровием:

— Если уж дело дойдет до отмены мною ваших приказов, то я не стану церемониться, а поставлю вопрос об освобождении вас от должности. Рекомендую не доводить до этого. — Он откинулся на спинку стула и спросил: — Почему вы, Алтунин, такой странный? — И уже с деланной шутливостью добавил: — Ведь если локомотивы будут ходить вечно без поломок и порчи, то не потребуется и депо. А стало быть, исчезнет и должность начальника. Согласны?

Алтунин молчал. Сахаров отошел от окна и сел на диван. Тон беседы, видимо, не устраивал его. Он хмурился и покусывал губы. Наконец, не удержался и выдавил недружелюбно:

— Должен заметить, Сергей Сергеевич, что были порчи куда злее, но такого шума не поднимали.

— Это важно, — тоном следователя сказал Кирюхин и снова повернулся к Алтунину. — Подумайте, Прохор Никитич. Нельзя же рубить с плеча. Ну поговорите с человеком, разъясните. В жизни бывает всякое. Иной раз приходится и техникой поступиться во имя взлетов. Вы знаете, на какие потери мы идем, чтобы освоить космическое пространство. А во имя чего? Понимаете это или нет?

— Предположим, — нехотя ответил Алтунин.

— Тогда не будьте рабом техники, — продолжал доказывать Кирюхин. — Беречь машины, конечно, нужно. Никто этого не отрицает. И я отрицать не хочу. Боже упаси. Но нельзя же поломанный валик видеть, а достижение, о котором уже знает вся дорога, не замечать.

— Но за валиком стоит человек, — сказал Алтунин.

Кирюхин махнул рукой:

— Все это правильно! Спутники тоже люди запускают!

— Да, но я не понял вашей аналогии. Спутник, это одно, рейс Мерцалова — другое?

— Так я и не сравниваю, — сказал Кирюхин, — я просто к слову. Большая скорость всегда имеет издержки. И если подходить к вопросу логически, то сейчас мы набираем такую скорость… Как это в песне поется: «Наш паровоз вперед лети, в коммуне остановка…»

— Боюсь, что Мерцалов не доедет до коммунизма, Сергей Сергеевич. Не тот семафор вы ему открываете.

— Ну, это вы бросьте, — прервал Кирюхин. — Такими шутками серьезные люди не бросаются. И не мудрите, — продолжал он со злостью. — На Мерцалова сегодня равняются сотни, даже тысячи машинистов страны. Уважать надо такого человека. И тепловоз извольте дать ему. Если невозможно этот, значит другой. В самое ближайшее время. Поняли? И еще вот что, — Взяв со стола телеграммы, он хотел передать их Алтунину, но вдруг передумал и повернулся к Сахарову. — Прошу, Федор Кузьмич, зачитать на планерке.