Следователи

— Вы хотели, наверно, сказать: не признает виновным без доказательств?

— Это одно и то же. Свидетелей же не было.

— А как оказался пропуск на месте преступления? И почему вы утверждаете, что на улице никого не было, если сидели дома?

— Я и говорю: никто меня не видел, раз я дома сидел. А пропуск? Понятия не имею. Я его выбросил в корзину... или когда с работы шел... Ну, конечно, я шел в пятницу и выронил. Полез в карман за чем-то и выронил. Да случайно он там оказался. Вот ведь! А? Из-за какой-то малюсенькой бумажки, ни за что меня и расстреляют?

— Ни за что? Вы выронили пропуск, когда доставали записную книжку. Хотели вырвать листки, чтобы обтереть нож. Пропуск нашли совершенно сухой, а ведь в тот день шел дождь, вся трава была мокрая... Ни за что?

— Не помню. Не было дождя.

— Ознакомьтесь, — Гарусов протянул лист.

— Ну, что там? — Локунев не взял.

— Не хотите читать? Тогда я прочту. «На ваш запрос Кировская зональная гидрометеорологическая обсерватория сообщает, что 13 сентября сего года осадков выпало 0,15 мм. Дождь наблюдался с 13 до 18 часов 50 минут».

— Пропуск кто-то подбросил, чтобы на меня подумали. Я смотрел телевизор.

— Что смотрели?

— По первой программе показывали «Стакан воды», по другой — передачу «Очевидное — невероятное».

— Фильм смотрели?

— Да.

— Расскажите, о чем он. Я этот фильм тоже видел.

— Не помню. У меня голова болела.

— Во сколько вы вышли из бани?

— В шесть вечера.

— Дальше?

— Пошел домой.

— Разве? А вас в магазине видели.

— Каком?

— Вам лучше знать. Если не хотите говорить, тогда слушайте. После обеда вы съели арбуз, купленный бабушкой, и засобирались в баню. После бани пошли в магазин № 11 «Овощи — фрукты», где выстояли за полчаса очередь и купили два арбуза, заплатив 2 рубля 28 копеек. С арбузами вернулись домой около семи вечера. Правильно я говорю?

— Да.

— Вы признаете, что были в магазине и купили два арбуза?

— Да, — Локунев недовольно поежился.

— Напоминаю, как вы покупали. Выбрав, как все, заранее, положили арбузы, как полагается, на весы перед кассиром. Она выбила чек. Левой рукой подхватили один арбуз, правой подали деньги. Девушка протянула чек, вы, машинально сунув его в карман пиджака, быстро подхватили второй арбуз и отошли в сторону, к столу, где оба арбуза положили в сетку с бельем. Так?

— Да.

— А потеряли его, этот чек, там же, где пропуск, когда выхватили из кармана нож.

После продолжительного молчания Локунев выдавил:

— Я не выхватывал нож. Я просто гулял. И потерял его. Чек...

— Значит, признаете, что все-таки выходили на улицу?

— Да. Но я не встречал никакой девушки. Старуху Титлянову видел...

— Будете читать?

— Что еще?

— Результаты экспертизы наложения микрочастиц волокон. Четырнадцать страниц текста. И вывод, который я все же прочитаю вслух: «1. На одежде Бороваловой (на пальто и колготках) обнаружено 10 волокон, имеющих общую родовую принадлежность с волокнами двух групп из ткани пиджака и брюк Локунева. 2. На одежде Локунева (на брюках и пиджаке) обнаружено 7 волокон, имеющих общую родовую принадлежность с волокнами из ткани пальто Бороваловой».

— Я не убивал! Она шла навстречу. Я задумался. Было очень темно. Мы столкнулись, я ее нечаянно задел. Да она почти набежала на меня!

— Столкнулись? А дальше?

— Я пошел сразу домой. Я испугался, мне показалось, что кто-то догонял ее.

— Догнал и ударил пять раз ножом. Вашим ножом.

— Никто не видел меня.

Следователь достал раскрытый нож. Положил на чистый лист. Локунев ошалело смотрел на него. Наконец еле слышно промолвил:

— Этот нож не мой. Я его впервые вижу.

— С год назад, когда работали слесарем, вы его сами сделали на заводе.

— Нет... Никто не видел... Нет.

— Мы обратились на ваш завод, в центральную заводскую химическую лабораторию. Я лишь зачитаю отдельные места. «Лезвие... Марганца в пределах 0,2 — 0,4%, углерода 1,03%... Материал марки ШХ-15 в виде полос и прутков горячекатаных, холоднотянутых... имеется в перечне материалов на заводе. Рукоятка ножа. Содержание меди 94%. Никель... Бериллий... Бронза... Поступает на завод в виде полос и лент. Черные накладные пластинки, клей, заклепка, соединяющая лезвие ножа и рукоятку... Заклепка — фиксатор клинка... Установлено содержание. Данная сталь поступает в виде листов и лент и в виде проволоки... Припой...» В общем читайте сами.

Локунев дрожащими руками взял страницы текста, но не читал, а лишь бездумно скользил по ним взглядом. «Время тянет. Лихорадочно ищет спасения». Тоскливо посмотрел на дверь. И опять:

— Я не убивал.

— Нож ваш?

— Мой. Но я его давно выбросил в кучу листьев. Давно. Три или четыре месяца назад.

— Летом? Когда и листья не опадали?

— Месяц назад. Стояли какие-то парни... Или один парень, не помню. Он видел, как я бросил нож... туда... в канаву. И потом он подобрал. У меня другой нож. В Одессе купил.

— И «лиса», и этот, одесский, и третий, хозяйственный, что в кухонном столе лежал, тоже самодельный с рукояткой из черной пластмассы, — все три ножа были на экспертизе. Заключение эксперта занимает ни много ни мало двадцать пять страниц, плюс шестнадцать фотографий. А вот снимки, отражающие характер колото-резаных повреждений на ткани пальто, платья, сорочки, колготок. Вот характер ран на препаратах кожи потерпевшей. Вы ударили пять раз именно этим ножом, и никаким другим. А потом побежали к колонке и обмыли нож водой, зная, что холодная вода хорошо смывает кровь. Выбросили его тут же, в канаву. Дома не заметили вашего отсутствия. Вы включили телевизор и пошли звать бабушку. Вы — уникальный трус. Ударить девочку... На парня и даже на взрослую женщину вы не посмели бы поднять руку, побоялись бы. Не говоря уж о мужчине. Зачем вы ударили ее?

— Это не я.

— Вот смотрите, — Гарусов взял раскрытый нож. — Здесь, на сгибе, имеется наложение маслянистого вещества. Вы смазывали нож, чтобы он лучше закрывался и раскрывался. Так?

— Ну...

— При стереоскопическом исследовании клинка обнаружено, что к этому маслянистому веществу прилипли различные текстильные волокна. Кроме того, в трех из пяти ран погибшей также обнаружены текстильные волокна. Так, к нижнему краю раны № 1 прилипло волокно красного цвета от комбинации. В глубину и в края раны № 2 внедрены волокна черного и белого цвета. Черные — от вашего польского костюма, белые — от плавок девушки. В ране № 5 — волокна от вашей сорочки. А на ноже, вернее на сгибе ножа, в том маслянистом веществе обнаружены волокна от пальто и комбинации Бороваловой, ну и, конечно, волокна от брюк и пиджака вашего модного костюма, того, польского. А? Вы слышите меня?

Локунев еле кивнул.

— Теперь вернемся к самому началу нашего разговора, к медицинской экспертизе. Цитирую: «В отделении первые дни был замкнут, необщителен, держался одиноко. Потом изменил поведение, охотно беседовал с окружающими, читал книги, слушал радио». В первые дни вы мучились, думали... Два пути. Какой выбрать? По первому один шаг сделан — написали повинную. Идти дальше? Бить себя в грудь, рвать волосы, плакать, каяться, ползать по полу — ну, в общем, все что угодно, лишь бы сохранить жизнь. Вы знали, что на суде учитываются как смягчающие обстоятельства признание вины и полное раскаянье, а также совершение преступления впервые. Идти по этому пути? Получить срок, может и большой, но сохранить жизнь. Но вы, как всегда жалея себя, выбрали иной путь: решили вывернуться, избавиться и от срока. Поэтому — только отказываться, отказываться от всего. Не докажут. Свидетелей не было. Единственное, чего вы боялись, — это пропуск. Но и от него решили отпихиваться всеми силами. Выбросили в корзину, оставили на столе, потеряли. Теперь ваша очередь говорить. Рассказывайте.